Михаэль Драу - Форма жизни

— Отомстить?

— Упокоить. Как и прочих. Мёртвых.

В кабинете воцарилась тишина. Но не напряжённая, а спокойная, безмятежная. В луче света танцевали пылинки.

— Мёртвых, — просипел Резугрем. — Что ж. Это хорошо, что ты пришёл. Я ведь думал о тебе. И о твоём ремесле. Я ждал. Я хочу покоя и тишины. Пустоты.

Он опустил голову.

— Всё живое стремится к смерти. А всё мёртвое стремится к пустоте.

Потом он, ковыляя и потрескивая расходящимися сухожилиями, приблизился к боевому зомби. Два мертвеца, с которых пластами сходила плоть, а внутренности переплавлялись в студенистое гнилое желе, стояли друг напротив друга и молчали.

Потом Эрих произнёс:

— Скажи мне, Мортэм. Что ты видишь перед собой?

— Я. Вижу, — зомби чуть шире раскрыл глаза, удержав себя от того, чтобы не сделать шаг назад от этого ужасного и страдающего создания. — Я. Вижу. Смерть.

Резугрем мягко улыбнулся, неловко скрежетнув зубами.

— Смерть? Пусть будет смерть. Но видит Бог, я хотел дарить жизнь. А теперь сделай, что должен.

Мортэм поднял своё оружие и приставил его к подбородку биолога. Тот шагнул ближе и обнял мёртвого солдата.

— Спасибо. Дэрек.

В наступившей тишине грохнул выстрел, и хрупкая, гнилая плоть разлетелась в разные стороны настоящим фонтаном. Тело Резугрема, дёрнувшись, обмякло и тяжко осело на пол.

Мортэм помедлил, приглядываясь, не стоит ли произвести ещё один выстрел для верности. Но Эрих Резугрем, гениальный биолог, глава «Танатоса», Смерть во плоти, просто груда гнилого мяса, валялся у его ног мёртвым. Действительно и окончательно мёртвым.

Он будто бы обнимал ноги Мортэма в благодарность за то, что тот оказался единственным существом, оставшимся с Эрихом до самого конца.

Потом эвтанатор развернулся и вышел из пыльного, тихого кабинета, затянутого паутиной. Где есть гниющее мясо, там есть мухи. А где есть мухи, там есть пауки. Там есть жизнь.

Эвакуация с разоренной колонии происходила в несколько этапов. Первыми, разумеется, покинули заражённое место послы и правители, затем — богатая верхушка из тех, кто не попал под власть Вампира и его «чумных притонов», как брезгливо прозвали клубы Лорэлая независимые СМИ. В третью очередь покидали планету все, кто предпочёл бросить насиженные места, нажитое имущество и устоявшуюся жизнь. Многие жили здесь на протяжении нескольких поколений, и жизнь в других колониях, на других планетах, казалась гораздо более пугающей, чем опасность угодить в когти разгуливающим по улице мертвецам. Если соблюдать определённые правила осторожности, то даже зомби не так уж страшны.

С развалом «Танатоса» многие более мелкие корпорации, а также директора, отхватившие себе кусочек от рухнувшего колосса, принялись бороться за власть в этом маленьком мирке, медленно, но верно погружающемся в хаос. Правительству Материнской Планеты не было до «Хроноса-9» никакого дела, поэтому несколько наиболее влиятельных группировок самостоятельно прибегли к помощи солдат Свободного Легиона для нейтрализации «мёртвой заразы».

Некогда цветущие и людные улицы были теперь пустынны и заброшены, лишь изредка по обочине медленно крался полуразложившийся зомби, либо бегали небольшие отряды наёмников, вооружённых огнемётами.

Ник Гэлл пошёл по стопам своего старшего брата Дэрека, наплевав на запреты матери и на извечные подначивания более старших сослуживцев, которые то и дело спрашивали, сожжёт ли Ник собственного братца, если встретит. Ник лишь огрызался и отмахивался в ответ.

Сколько можно, в самом-то деле? Если Дэрека превратили в боевого зомби, как и сказано в контракте каждого бойца Свободного Легиона, значит, это теперь не Дэрек, а ходячее тело. Толком даже не мыслящее. Любой из Свободного Легиона может стать таким же. Включая и шутников, и самого Ника.

Впрочем, неважно. Их дело — бродить по этому городу-призраку, будто в каком-то шутере-симуляторе, выжигать заляпанные чёрной тухлой кровью дома и кварталы. Серый пепел стелется следом, поднимаясь к тусклому солнцу, окутывает громадный крест головной башни «Танатоса», как полупрозрачная шаль.

Эта башня даже теперь, посреди гари и обломков, посреди гор мусора и чьих-то останков, поражала цельностью, завершённостью, почти красотой. Но больше некому приносить себя в жертву чёрному идолу, и монумент стоит, нахмуренный и грозный, будто окаменевшая застекленная память.

Или сама смерть.

Вблизи «Танатос» оказался пустынным и заброшенным. В коридорах кое-где горел свет, толстый слой пыли вперемешку с битым стеклом и обломками каких-то аппаратов застилал пол.

Отряд Ника хозяйничал на верхних уровнях, прочёсывая все помещения. Многие мертвецы предпочитали возвращаться сюда, откуда вышли, и устраивать свои лежбища там, где когда-то покоились в новейших криокамерах, торчавших теперь у стен бесполезным хламом.

То и дело из тёмных углов с сиплым шипением выскакивали перекошенные мертвецы, покрытые язвами и струпьями. И обрывками виниловой униформы. Наёмники реагировали мгновенно, выжигая отвратных тварей напалмом.

— Осталась пара уровней, — сообщил напарник Ника, Том, затягиваясь длинной коричневой сигаретой с наркотическим порошком. Предложил Нику, тот поколебался немного — наркотики не любил, голова на задании должна быть чистой, а то направишь огонь на своего вместо очередного ходячего трупа — но потом всё-таки затянулся сигаретой так глубоко, что даже защипало глотку и лёгкие.

— Ну и местечко, — пробурчал тем временем Том, цепко приглядываясь к неясным теням. Ник презрительно усмехнулся. Тому, уроженцу колонии, где функции зомби исполняли киборги, а покойников кремировали, не понять индустрии загробного — в прямом смысле — мира. Нику внезапно захотелось рассказать про эвтанаторов. «Они не трогали обычных людей. Они просто выполняли свою работу, и не давали сбоев — в отличие от ваших киберов. И изначально они вовсе не были уродливыми и тупыми тварями!»

Это лишнее. Ника неправильно поймут, и так за обитателями колонии закрепилась слава некрофилов. Что ж, на то есть основания.

— На этом уровне пусто, — с шипением донеслось из маленького наушника-рации.

— Вот и отлично, пойдём отсюда. — Том нервничал. Ник снова ухмыльнулся. Чего тут бояться-то?

— Пойдём выше. Может, наверху ещё осталось что-нибудь, — Ника словно задерживало здесь что-то. На этой планете он родился, здесь прошло его детство. Здесь он навсегда расстался со старшим братом.

Ник не решился полагаться на раззявленную пасть лифта, зашагал по лестнице. Напарник проворчал что-то под нос, закурил новую сигарету и последовал за ним.

— …Я ж говорил, ничего нет! — всплеснул руками Том, выплюнув окурок, и сердито пнул какую-то дверь, некогда щеголявшую отделкой настоящего дерева. Вероятно, кабинет какого-нибудь директора. Или может быть даже самого главы. Как его там звали? Крейн или Краузэ… неважно.