Джеймс Сваллоу - Кровавые ангелы

Сержант тем временем перепрыгнул через поручни и оказался в окружении тварей Кхорна. Жгучее бешенство охватило Рафена, и он закричал, убивая снова и снова, чтобы насытить свой гнев.

Кровопускатели пробивали темную броню Кориса адскими клинками, отрубая от торса и наплечников куски керамита. Ветерану не приходилось направлять свои удары — куда бы ни опускался силовой меч, всюду его жало находило вопящих демонических тварей. Но главный враг, по мнению Кориса, находился в центре сгрудившейся толпы, и сержант прорывался к нему.

— Хорус! — взревел он. — Посмотри мне в лицо! Посмотри в лицо Сангвинию!

Существо обернулось. Обезумевший сержант видел лицо и фигуру архипредателя-злодея, который безжалостно убил его сеньора. За этой галлюцинацией скрывался дредноут, бряцающий каркас из деформированного металла с набором автопушек и жужжащим цепным кулаком. Ужасный механизм открыл огонь прямо сквозь толпу демонов. Ветеран прыгнул вперед, сквозь него потоком текла сила примарха. Корис отбросил болтер с пустым магазином и взялся за меч обеими руками. Сверкающая сталь описала дугу и отсекла адскому устройству правую конечность. Загудев от нейрошока, существо ударило Кориса дымящимся стволом пушки, сбило его на пол и тяжело наступило сверху. Когтистая растопыренная лапа вдавила Кровавого Ангела в платформу.

Кости ветерана треснули, а внутренние органы разорвались. Да, теперь он был един с Сангвинием, захвачен благословенной мукой и остро чувствовал боль сломанных крыльев за спиной. Все вокруг будто раздвоилось: с одной стороны, он наблюдал за событиями тут, на Шенлонге, с другой — вернувшись в прошлое, участвовал в древнем противостоянии на борту боевой баржи магистра войны Хоруса. Он был Корис, ветеран-сержант Кровавых Ангелов, избранник командора Данте, воин Роты Смерти. И он был Сангвиний, повелитель Ваала, суверен Ангелов, господин Алого Грааля.

— Отребье Хаоса! — сплюнул ветеран, кашляя кровавыми сгустками. — Я назвал тебя предателем! Посмотри мне в лицо и умри!

Дредноут навис над ним и рассмеялся, когда лифт поравнялся с искореженным полом этажа. Ветеран слышал, что поблизости сражаются и умирают Кровавые Ангелы. Он в последний раз потянулся всем телом и закричал от боли. Но он смог выбраться из-под стальной пяты. Кулаки сжали рукоять силового меча, и Корис вонзил оружие в «пах» машины, а затем в грудь, в гнилую сердцевину, где в позе эмбриона лежал искалеченный воин Несущих Слово.

Прежде чем упасть на ржавые колени, дредноут машинально ударил в ответ, швырнув космодесантника в портал лифта. Имея вместо руки набор автопушек, дредноут не смог выдернуть лезвие, пронзившее расположенное близ сердца силовое ядро. Рогатые кровопускатели кружили возле машины, стрекоча в гневе и растерянности.

Дредноут Несущих Слово служил своему легиону неисчислимое количество лет. Будучи воином из плоти и крови, он сражался под началом Императора задолго до великого пробуждения, известного как Ересь Хоруса. Маршировал по очищенной планете Фортреа Квинтус и охотно последовал за своим примархом Лоргаром в Мальстрем. Он не помнил свое имя, потеряв его в войне с Ультрамаринами на Калте. Там же его тело отдали этому передвижному гробу ради дальнейшего служения темным апостолам в войне против бога-трупа. Таким образом, дредноут умер безымянным и без эпитафии, содрогаясь в агонии, как реактор в его перегруженном сердце.

Взрыв дредноута повалил на землю врагов и союзников. Двигаясь по пути наименьшего сопротивления, взрывная волна ударила вдоль центральной шахты, уничтожив кучку праздно шатавшихся фурий и спалив дотла кровопускателей. Затем с протяжным стоном измученный металл раскололся, и лифт рухнул на раскаленные листы. Огромные пылающие куски настила оторвались и подобно лезвию гильотины рухнули на нижние этажи, врезаясь в каменные стены и высекая фонтаны искр.

Рафен встал и отбросил рваные ошметки плоти, еще недавно бывшие демоном. Мельком увидел Несущего Слово, который медленно полз, оглушенный или тяжело раненый, и потратил на него последний болт. Предатель умер не сразу, и Рафен забил его до смерти раскаленным стволом своего оружия, колотя по уродливому лицу, пока оно не превратилось в бесформенное месиво. После взрыва уши космодесантника наполнились пронзительным звоном. Не слыша голосов своих братьев, Рафен перезарядил болтер и решил атаковать все живое, что несло на себе знак Хаоса Неделимого. Он бросил вызов всем. Лишая жизни, проклинал их, призывая на их головы гнев Императора. Пол стал скользким от крови и ихора; эта смесь стекала во тьму нижних этажей. Когда Кровавые Ангелы подтвердили свое превосходство, наступила тишина. Время от времени оружейный выстрел указывал на то, что Алектус или кто-то еще казнит выжившего врага.

Рафен убивал и чувствовал, как красная жажда скапливается внутри. Он внезапно захотел освободить ее и насытиться ею, ощутить подобие безумия, которое овладело его наставником. Однако, не воспользовавшись этой минутой, безумие отступило. Если Рафену и суждено было очутиться в объятиях Благословенного Ангела, то явно не сейчас. Он столкнулся с Делосом в блестящей капелланской броне. Оскаленный лик смерти на шлеме был испачкан кровью. Это ужасное выражение не вязалось с той деликатностью, которую капеллан выказывал, произнося над павшим воином Роты Смерти слова о покое Императора. Рафен знал убитого — это был старый космодесантник, товарищ Кориса из роты капитана Симеона.

— Сегодня Алый Путь забрал у нас слишком многих воинов, — заметил Делос, словно читая мысли Рафена. — Благородные заслуженные братья… Всех унесла взявшаяся ниоткуда порча. — Он покачал головой. — Это предзнаменование, Рафен, хорошее или плохое.

— Мы… мы взяли шахту лифта, — безжизненно отозвался космодесантник. — План Сахиила сработал.

— Рафен! — вопль Туркио раздался во влажном от крови воздухе. — Сюда, быстро!

— Что такое?

— Корис! Он жив, но это ненадолго! Он зовет тебя!

Рафен бросился по искореженному огнем настилу в темный угол зала. Туркио не пытался скрыть волнение на лице.

— Ты… ты должен с ним поговорить, — произнес он осторожно, избегая смотреть на изувеченное тело ветерана.

Некоторые Кровавые Ангелы считали черный гнев вирусом и держались подальше от тех, у кого замечали его признаки. Рафен опустился на колени рядом со старым наставником.

Раны Кориса выглядели ужасно, а голос был слаб, словно доносился издалека.

— Рафен, я тебя вижу, парень.

— Я здесь, мой старый друг. — У него перехватило горло.

В агонии сознание ветерана чуть прояснилось.

— Чистый зовет меня, но сначала я должен… предостеречь…