Сергей Дмитрюк - Чаша огня

Эвид, внимательно наблюдавший за мной, усмехнулся и что-то сказал Вилену. Тот покосился на меня и глаза его заблестели злорадством. Люди с грустным видом потянулись к выходу. Никто больше не обращал на меня никакого внимания.

Я вернулся в домик Илви совершенно подавленный. Что я ожидал от этой встречи?.. Да чего угодно, только не такого безразличия и молчаливой покорности всех этих людей! Да, я чувствовал себя раздавленным, почти уничтоженным. От моей самонадеянной уверенности не осталось и следа. Что же мне теперь делать?

Илви встретила меня холодным безразличным взглядом. Настроение у нее, похоже, было тоже никудышным.

— Ну что, добился своего? — спросила она, едва я переступил порог.

Ссориться с ней мне совсем не хотелось. На душе и так было скверно. Не говоря ни слова, я прошел к своему БЖО, стоявшему в углу комнаты, достал оттуда небольшой, сверкающий металлом баллончик с водой и залпом выпил его содержимое. Жажду я все-таки не утолил — во рту и горле чувствовалась отвратительная колючая сухость. Илви внимательно наблюдала за мной. Не обращая на нее внимания, я вернулся к своей лежанке на полу, лег на матрац и закрыл глаза, стараясь расслабиться и забыться. Прошло какое-то время, прежде чем Илви негромко окликнула меня:

— Максим!

Я открыл глаза и посмотрел в ее сторону. Взгляд ее уже смягчился. Она грустно улыбнулась.

— Максим! Ты уж совсем пал духом! Не стоит так переживать, поверь, — голос ее звучал сочувствием. — Я же предупреждала тебя, что вся твоя затея ничего не даст! С ними нельзя бороться открыто, идти напролом.

Она немного помедлила. Затем встала с дивана и, не спеша, подошла ко мне, присела рядом. Лицо ее оказалось совсем близко от меня. Какие у нее были сейчас глаза! Невольно я залюбовался ими, ощутив даже легкое головокружение. Где-то я уже видел такие же глаза — теплые и добрые? Но где?.. Когда?.. Святое небо! Ведь точно так же когда-то на меня смотрела моя мама — ласково, нежно и чуть-чуть насмешливо! Но что общего у Илви с моей матерью? Ничего! Тогда почему меня так неодолимо тянет к ней?..

— Что с тобой? — Она положила руку мне на грудь, там, где было сердце, и заглянула в глаза. Рука ее тоже была теплой и доброй. — Приди же в себя, Максим! Я понимаю, что тебе сейчас тяжело видеть все это, но пойми же, наконец, что биться головой о каменную стену — глупо, больно и бесполезно!

— Возможно… возможно ты права, — рассеянно согласился я, где-то в глубине души все еще испытывая желание прикоснуться щекой к ее руке и забыть обо всем. — Что же ты предлагаешь?

Ее взгляд смягчился еще больше, а на губах появилась улыбка. И опять я с удивлением отметил для себя одну особенность ее внешности — у нее были очень красивые губы, и им очень шла эта улыбка.

— Я уже говорила тебе, — негромко и вкрадчиво начала она, а я все никак не мог оторвать взгляда от ее губ, за которыми поблескивала белизна зубов, — тебе нужно подружиться с Сэбом Пушем, а может быть даже и с Мэлис Коил! Отвратительная особа, знаю, но если ее чем-нибудь заинтересовать, то она сможет тебе помочь…

От ее слов я сразу же протрезвел. Стало обидно за себя еще больше. Как же она не может понять, что я не собираюсь бороться с одним злом, вступая в сговор с другим? При одной только мысли об этом меня выворачивало от отвращения!

— Опять ты предлагаешь мне действовать какими-то… сомнительными методами! Сама презираешь их за лесть и ложь, и в тоже время готова поступать так же, как они!

Илви отодвинулась от меня, но сказала без обиды:

— А что же делать, Максим, если иначе нельзя? Ты сам убедился в бесполезности правды здесь. Если и бороться с ними, то бороться нужно только их методами. Выслушай меня, пожалуйста. Когда я начинала, как и ты, в открытую говорить правду об Эвиде, то его окружение обернуло эту правду в ложь очень легко и просто. Ведь что ты думаешь? Эвид до сих пор пользуется большим авторитетом среди многих членов экспедиции. Я тебе уже рассказывала, что он проявил себя с лучшей стороны в самые трудные минуты нашего пребывания на планете, и многие поверили в него, в его могущество. Эта вера жива и сейчас, быть может, не столь непоколебимая, но жива!.. Во что-то надо верить, когда у тебя отняли последнюю надежду. И победить эту веру нельзя вот так, с наскока. И я пыталась бороться с ними — со всеми сразу, и с каждым в отдельности. Но чего я добилась? Ничего! Ведь я слабая женщина. Меня всячески унижали и оскорбляли, и тогда я научилась находить еще более болезненные способы ответа на их уколы и оскорбления, я научилась находить их слабые стороны и манипулировать ими в угоду своим желаниям. Оказалось, что быть такой же, как они, не так уж сложно, нужно только забыть все, чему нас учили с детства на Земле, все то, что воспитатели и наставники преподносили нам, как высшую мораль свободного человека, забыть и заглянуть в иной мир, где правят другие законы. Совесть, правда, добро, сострадание в том мире — это всего лишь оковы, дающие возможность сильным унижать и принижать слабых. Сбросив их, ты можешь обрести уверенность и силу для борьбы… Да, я была близка с Эвидом! Но близость эта не была наполнена моими чувствами к нему, хотя, не скрою, иногда мне было хорошо с ним.

Я отвернулся. Ее слова почему-то задели меня. К счастью, она не заметила этого. Продолжала:

— Эвид представляет здесь как раз ту силу — грубую, эгоистичную и злую — и, пойдя с ним на близость, я хотела только одного — получить над ним власть. И я добилась своего! В моих объятиях он становился жалким и ничтожным, каков он есть на самом деле… Ну что ты молчишь? Осуждаешь меня?..

— Меня ты тоже использовала для своей мести?

Странное чувство все сильнее разгоралось в моем сердце, делая меня беспомощным и злым. Илви посмотрела на меня с сожалением и грустью.

— Максим!

Я поднялся на ноги и отошел от нее в сторону. Что это со мной происходит? Какое мне, в сущности, дело до ее поступков и ее прошлого? У нее своя жизнь, у меня — своя, и мы так далеки друг от друга. Зачем же задумываться об этом всерьез? Но в одном она, пожалуй, права: так быстро, как я надеялся, исправить мне здесь ничего не удастся. Нужно время… Время. Оно теперь потечет для меня подобно медленной реке, превратится в томительную бесконечность, а моя жизнь станет бессмысленным существованием… Нет, смысл есть! Нужно вырвать этих людей из трясины безнадежности, заставить их вновь почувствовать себя свободными. Необходимо бороться до конца, а иначе можно сойти с ума…

Я взглянул на Илви. Она тревожно следила за мной.

— Вот что… Ты могла бы поподробнее рассказать мне о своих товарищах?

Она внимательно посмотрела на меня.