Сергей Дмитрюк - Чаша огня

Она выбежала мне навстречу из-под ветвей старой вишни. Порыв ветра — и ее руки гибко и крепко обхватили мою шею; взметнулись волосы, и она закружилась, завертелась на месте, увлекая меня за собой, оглашая сад нескончаемым потоком радостных и восторженных возгласов.

— Что случилось, ласточка?

Но она еще не высвободила могучего потока радостной энергии, бушевавшего в ней. Кружилась, кружилась, кружилась.

— Максим! Милый! Хороший мой! — наконец, остановившись, шепнула она, вкрадчиво заглядывая мне в глаза, и принялась быстро целовать меня.

— Милый… — повторила она едва слышно, словно наслаждаясь звуком этого слова.

— Да, что с тобой сегодня?

Она подняла на меня хмельные глаза.

— Ты думаешь, что я сошла с ума? Да? Нет, нет, мой милый! Святое небо! Я, наверное, сегодня самая счастливая на свете, — на всем-всем свете!

Она зажмурилась, прижимая руки к груди. Тонкие ноздри ее вздрагивали, жадно ловя теплый ветер. Что с ней сегодня такое? Несколько секунд я смотрел на нее, пытаясь понять причину этого ее странного поведения. Наконец, она открыла глаза, посмотрела на меня изучающее и вопросительно. Улыбнулась.

— Юли! Я хотел поговорить с тобой… Вернее, рассказать тебе…

Она медленно, даже степенно опустилась на скамейку около входа в дом.

— Ну, что ж. Давай поговорим. Я готова выслушать тебя. Ты ведь хочешь прочитать мне лекцию на тему «как следует жить»? Да? — Она подняла на меня глаза, и они снова озорно заблестели. — Совсем, как наш наставник? Угадала?.. Но, Максим! Школа позади! Сегодня был последний экзамен! — Она порывисто вскочила, обняла меня за шею, нежно глядя в глаза. — Ты удивлен? Нет? Как тебе нравится эта «статная дама», которая еще вчера была школьницей? А?

Юли сделала несколько плавных поворотов и па, грациозно выгибая тело, и взглянула на меня искоса — остро и призывно. Хороша! Прекрасный сон о сказочной фее был бы жалок сейчас в сравнении с ней! Очень чутко почувствовав мое настроение, она с еще большей нежностью положила руку на мое плечо, присела ко мне на колени. Шепнула:

— Скажи, что любишь меня…

— Люблю. Очень! Разве тебе так важны слова?

Она чуть-чуть недовольно поморщилась, ткнулась носом в мою щеку.

— Нет, но их приятно слушать. Ведь я же женщина! Или ты еще не разглядел во мне женщину?

Юли выгнулась всем телом. Ее смеющиеся глаза заблестели с особенной силой. Она улыбнулась: обещающе и призывно. В следующий миг я понял, что наши губы слились в долгом и волнующем поцелуе. Я почувствовал, как она напряглась всем телом, уперлась руками мне в плечи, выскальзывая из моих объятий. Веки ее медленно приподнялись, открывая затуманенные глаза.

— Нет, не сейчас… потом. Сегодня такой день, Максим!

Но я уже совладал с собой. Она села рядом на скамью.

— Так о чем ты хотел поговорить со мной?

— Понимаешь, завтра нам предстоит провести одну очень серьезную операцию… Я не хотел говорить тебе об этом, но ты все равно узнала бы от своего отца…

— Это опасно?

Она пристально посмотрела мне в глаза. В голосе ее прозвучала тревога.

— Нет… то есть не совсем… не очень… В общем, я хочу, чтобы ты не волновалась за меня!

Несколько секунд я смотрел в ее темные зрачки, в которых колыхались ветки сирени.

— Не думай об этом. Все будет хорошо.

Она согласно кивнула, положила голову мне на грудь.

— Когда у тебя выпускной бал?

— Завтра.

— Жаль. Я не смогу прийти к тебе. Будешь танцевать с самым красивым выпускником?

— Нет. Я буду ждать тебя…

Пейзаж за окном вагона изменился. Туман заклубился, свиваясь в беспорядочные волны, и по каким-то неясным ощущениям я понял, что дорога ползет куда-то вверх. И вдруг поезд вырвался из этого призрачного плена, и победное, радостное сияние снегов на вершинах величавых хребтов ослепило и ошеломило меня всей своей первозданной красотой. Розовое зарево поднималось в рассветное небо тысячами трепещущих вееров, навстречу умирающему свету звезд. Бескрайнее море облаков расстилалось прямо под нами, укутывая вершины далеких гор. Казалось, мы летим, словно птицы, над молчаливыми фиолетово-угольными спинами скалистых отрогов навстречу неведомому и далекому горизонту, за которым нас ждут новые, бескрайние дали. Поезд быстро и незаметно пересек Ладакхский хребет и устремился на юг, к цветущим долинам Кашмира.

В третий отдел горноспасательной Службы 2-Г сектора Южно-Азиатской жилой зоны мы приехали для того, чтобы взять здесь несколько гравипланов. Путешествие к Монастырскому ущелью на магниторах отняло бы много времени. Весть о том, что в заброшенном монастыре Ладакха укрываются отщепенцы, похищавшие женщин Трудового Братства, привела в смятение всех обитателей базы спасателей.

Виджаядев, ошеломленный не меньше других, тут же предложил свою помощь, но от нее пришлось отказаться, хотя начальник спасателей приводил самые убедительные доводы в пользу своего участия в операции. Тогда он предложил нам своего проводника. Посовещавшись, мы решили, что проводник нам не помешает: никто из нас толком не знал Ладакха. Но тут возникла другая проблема, — желающих идти с нами было так много, что окончательно выбрать кого-то одного удалось только волевым решением самого Виджаядева. Его выбор пал на плечистого смуглого крепыша по имени Лайдж Тэл. По словам Виджаядева, он был лучшим из «лунных барсов» (так с гордостью называли себя спасатели горной службы).

Оставив ребят на базе третьего отдела ГСС, я с Тосико отправился на планидром, расположенный недалеко от поселка геофизиков. «Ох уж эти „лунные барсы“! — думал я. — Чуть что, сразу горячатся, стараясь убеждать больше руками, чем словами… А вообще, они неплохие парни, и готовы ради дела пожертвовать своей жизнью. Жаль, что мы не можем взять их с собой».

Магнитор скользил над землей плавно и бесшумно. Через каких-нибудь полчаса, оставив позади несколько предгорных поселков, затерянных среди залесенных холмов, где выкрашенные в разные цвета коттеджи теснились один над другим, мы выехали на пологий подъем. Тосико хмурилась на сидении рядом со мной, но я старался не замечать этого. Дорога проходила совсем рядом со знакомым мне холмистым нагорьем. Здесь, в облетевших яблоневых садах, мне не так давно повстречалась Ганга, и сейчас почему-то очень захотелось встретить ее вновь. Это непонятное стремление пробудило в душе радостное волнение. Оно усилилось еще больше, когда среди высокой травы я неожиданно разглядел знакомый синий платок и лохматые спины приземистых животных, флегматично жевавших траву на склоне одного из холмов. Девушка проворно карабкалась наверх, пробираясь сквозь кустарник, стараясь нагнать своих проворных коз.