Сергей Дмитрюк - Лава

— Я так рада, что ты вернулся! — возбужденно улыбаясь, щебетала Викки. — Представляешь, какая тут скука? Где же ты был? Я несколько раз пыталась связаться с тобой по визиофону, но все напрасно! В столице никто ничего не знает. Я билась здесь, как птица в клетке! Даже стала немного волноваться за тебя, но Чен успокоил меня. Он сказал, что у тебя какие-то важные дела.

— Пустое! — небрежно бросил Наока, беря ее под руку. — Меня не было в столице. Ездил по делам на Южный материк. Ты же знаешь, что у нас есть несколько старых приисков, а управлять людьми в наше время так сложно! Все жадны и невозможно ленивы. Только и думают, что о своей революции! Любой готов предать тебя ради мелочной выгоды, или просто, чтобы остаться живым…

— Ты расстроен? — Викки сочувственно и нежно заглянула ему в глаза.

— Нет. Просто немного устал с дороги. Идем в дом!

— Да, конечно! Теперь я тебя никуда не отпущу!

Она прижалась щекой к его плечу. Они поднялись по ступеням лестницы и скрылись за стеклянными дверьми в глубине дома.

— Что за черт?

Я отодвинулся от перископа, отер рукавом вспотевший лоб.

— Что? Что-нибудь случилось? — встревожился Хо.

— Там Наока!

Я посмотрел на него немного ошалело.

— Как?

Хо быстро придвинул к себе перископ, следя за удаляющимися фигурами, словно, для контраста одетыми в белое и черное.

— Действительно, это он… Но ведь ты говорил, что Наока арестован? — Он вопросительно посмотрел на меня.

— Сам ничего не понимаю!

Я пытался осознать происходящее и не мог. Каким образом Наока оказался на своей вилле, на свободе? Почему у него такой вид, словно он сидел не в кутузке, а отдыхал на курорте? Неужели Ен не сдержал своего обещания и отпустил его? Сколько усилий впустую, и ради чего?! Или же Наока бежал?.. Нет, нужно срочно ехать к Ену и во всем разобраться!

— Послушайте, Хо! Мне необходимо срочно съездить в Шэнь-Цян. Прошу вас, не спускайте глаз с Юли! Она — самое дорогое, что есть у меня в жизни. Я очень боюсь за нее.

— Случилось что-нибудь серьезное?

Хо внимательно посмотрел на меня.

— Думаю, да. Когда приеду, обязательно все расскажу.

— Когда ты вернешься?

— Наверное, к вечеру. Только ничего не предпринимайте без меня! Хорошо?

В Управлении царило какое-то странное оживление, сразу бросавшееся в глаза. Что-то происходило вокруг, и я никак не мог понять, что именно. Еще по дороге сюда меня удивили военные патрули на дорогах города, которых никогда раньше не было. Мне пришлось трижды предъявлять свои документы, прежде чем я добрался до центра города. Люди на улицах испуганно шарахались от моего магнитора. Тревога, родившаяся от неизвестности, росла в сердце с каждой минутой.

Ена я застал в его кабинете. Увидев меня, он, как мне показалось, растерялся и удивился, но через секунду обрадовано протянул мне руку, выходя навстречу.

— Максим! Черт возьми! Где ты пропадал? Я уже думал, что с тобой стряслось какое-то несчастье!

— Почему ты отпустил Наоку? — без дальних предисловий прямо с порога спросил я, глядя ему в глаза.

— Откуда тебе это известно?

— Узнал в дежурке. Мы же договорились с тобой, что до моего возвращения…

— Подожди! — перебил меня Ен, сразу потеряв всю доброжелательность и сделавшись строго официальным. — Тебя не было целый месяц! Кто знал, что с тобой стряслось? Я же сразу сказал, что долго это продолжаться не может. Я не отпускал Наоку, а перевел его под юрисдикцию столичного отдела. Это, во-первых. И потом, ты знаешь, что творится в столице? На Чой Чо Рена совершено покушение! Открыт целый заговор против народной власти, и нам отдан приказ выявлять всех причастных к нему.

— Сочувствую! — бросил я, но Ен, казалось, не расслышал моего замечания. Продолжал:

— А ты знаешь, сколько заговорщиков только в нашем городе? Работы вот так! А ты говоришь, Наока! Сейчас не до уголовников, даже если он таковым и является. В столице объявлено чрезвычайное положение, так что сам понимаешь…

— Понимаю. Значит, я могу считать себя на некоторое время свободным?

— Вообще-то, я надеялся на твою помощь… — со странной интонацией в голосе произнес он.

— Это навряд ли!

Его глаза остались непроницаемыми, но я очень хорошо почувствовал его истинную реакцию на мои слова. Тем не менее, он спокойно сказал:

— Ну, хорошо. Отдохни пока… Я загляну к тебе дня через два.

— Думаю, ты не застанешь меня дома. Считай, что я еще не вернулся!

— Да?

Ен подозрительно посмотрел на меня, но удерживать не стал, даже дружелюбно улыбнулся на прощание.

В поселок я вернулся, когда солнце уже висело у горизонта огромным багровым шаром, и красные сумерки спускались на молчаливо стоявшие одноэтажные домики с плоскими крышами. Оставив магнитор в тени сухого дерева, росшего во дворе, я вошел в дом. Юли сидела у окна, с грустью наблюдая за угасающим днем. Хо медитировал в углу комнаты.

Неподдельная радость появилась в глазах Юли, едва она заметила меня. Порывисто встала, подошла ко мне. Обняла меня за шею, прижимаясь щекой к моей щеке.

— Милый! Что случилось? Тебя так долго не было!

Она вглядывалась в мои глаза с пристальным вниманием и тревогой, и в тоже время в глубине их блуждала теплая волна любви, изо всех сил рвущаяся наружу.

Хо открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

— Как дела?

— Плохо! В столице произошло покушение на Чой Чо Рена. Объявлено чрезвычайное положение. Служба безопасности занята поиском причастных к заговору. Кругом аресты и облавы.

На лице Хо не отразилось никаких эмоций. Он снова закрыл глаза, негромко спросил:

— Что ты намерен делать?

— Продолжать начатое! На помощь ОЗАР теперь рассчитывать нечего. Придется полагаться только на себя. Меня мало волнуют все эти «заговоры», и я не намерен давать спокойно жить Наоке только потому, что властям стало не до него!

— Что ж. Это мудрое решение, — похвалил Хо после некоторого молчания. — Я рад, что не ошибся в тебе. И я на твоей стороне!

Ветер трепал ставню на окне, как беспомощный осенний лист. С тихим скрипом она билась об стену дома, не давала заснуть. Я встал, пересек полосу лунного света, и закрыл окно. Вернулся на прежнее место. Юли снова прижалась ко мне, положила теплую руку мне на грудь.

Хо спал в соседней комнате, никогда не нарушая нашего уединения. Это был замечательный человек, каких мне давно не приходилось встречать здесь, на Гивее. Безграничная мудрость и суровость удивительным образом сочетались в нем с обезоруживающей простотой и душевностью, которые он, впрочем, старался не показывать и прятал глубоко в себе. И все же иногда они прорывались из глубин его души наружу, и тогда он становился сентиментальным и романтичным, к безграничной радости Юли. В такие минуты она готова была повиснуть у него на шее и облизывать его, как преданный щенок. Я чувствовал, что она неосознанно тянется к Хо, словно к отцу, и объяснял это для себя ее долгой разлукой с Владом Стивом.