Дмитрий Лазарев - Руна Гибели

Мы удалились от станции примерно на полкилометра, а радикального улучшения ситуации что-то не наблюдалось.

— Засада! — наконец, произнесла Моргана. — Этак нам за тридевять земель переться придется.

— А может, буран сообразим? — задумчиво произнес я.

— Клево! — оживилась Моргана. — Жаль, конечно, такой денек портить, но другого способа загнать народишко в помещение я не вижу. Давай, начинай — время дорого.

— Да, босс! — с легкой улыбкой отозвался я, настраиваясь.

По части сброса негатива в атмосферу ваш покорный слуга стал уже самым настоящим экспертом, а потому делал все практически на автомате. Только на сей раз действовать приходилось осторожнее, дабы не увлечься и не сбросить больше, чем требовалось для создания достаточно сильной бури, ибо чересчур опустошать мои негативные ресурсы в свете приближающейся битвы с харрами было не слишком разумно. Интенсивность сброса должна быть такой, чтобы обладающие Силой не могли его засечь даже с близкого расстояния, но достаточной, чтобы неминуемая ответная реакция природы наступила быстрее, чем обычно: и без пришпориваний Морганы мне было понятно, что особо медлить не стоит. Мой нынешний пророческий сон означал, что скоро следует ждать гостей. Весьма суровых гостей. А потому, чем раньше мы получим сведения с «большой земли», тем лучше. Поэтому я чуть сильнее приоткрыл «кран», сделав струйку отрицательной энергии несколько мощнее и «включив» широкое распыление, направленное вверх. При этом двигаться я не переставал, а за мной в воздухе тянулся невидимый шлейф энергетических канцерогенов, словно дым из трубы паровоза.

Погода начала портиться буквально на глазах. Ясное, ослепительно голубое небо стало подергиваться бледно-серой поволокой, сначала мечтательно-томной, затем уже, скорее, болезненной, достигающей консистенции пелены, застящей глаза слепца. Пелена затягивала купол небосвода с несколько даже устрашающей быстротой, параллельно становясь более мощной, превращаясь постепенно из тонкой кисеи в надорванное во многих местах ватное одеяло. Причем, одеяло это как будто набивали так, что оболочка его, не выдерживая явной избыточности «начинки», ползла по швам, выпуская сквозь прорехи клубящуюся «вату» снеговых туч.

Вскоре солнце окончательно укрылось этим «одеялом», принудительно уложенное отрицательной Э-магией в постель посреди полярного дня. Мимоходом подумалось, что светило могло быть нам даже благодарно за такой внеплановый отдых, ибо оно освещало ледяную пустыню вокруг станции уже целых три месяца без перерыва, и еще столько же ему предстояло оттрубить на небесах, прежде чем впасть в зимнюю спячку, именуемую полярной ночью.

Существенно потемнело, и подул резкий холодный ветер. Он, конечно, еще далеко не дотягивал до лютых зимних бурь, но его стылые укусы были уже весьма чувствительны даже сами по себе, без учета горстей маленьких игл снежного крошева, которые он, пока еще пробуя силу и развлекаясь, метко кидал в лица людей.

Моргана поспешила прикрыть нас обоих от этой неприятности, но вот у полярников, находившихся вне стен станции, такая возможность отсутствовала. Они ежились, с досадой поглядывая на незнамо отчего взбеленившееся небо, и, похоже, прикидывали, стоит ли им продолжить работу в надежде на мимолетность этой вспышки гнева природы, или укрыться от греха подальше в помещении. Что же, немного подтолкнем их к принятию правильного решения. Я слегка увеличил интенсивность стравливания негатива.

Эффект не замедлил сказаться. От серой кисеи на небе не осталось и следа. Всюду, насколько хватало глаз, громоздились в живописном и устрашающем хаосе циклопические громады кучевых облаков. Казалось, там, наверху им не хватает места, и они стремятся заполнить собою все пространство от стратосферы до земной поверхности, да и тяжкое бремя огромных количеств снега, которым было доверху набито их весьма объемистое чрево, тянуло их вниз с неодолимой силой. Создавалось впечатление, что если они немедленно не избавятся от своей начинки, то непременно рухнут на землю, не в силах более нести этот тяжкий груз.

Ветер заметно усилился и уже подвывал, подражая серым лесным хищникам, которых никогда не знал этот заснеженный континент. Легкий, почти мелодичный вой порой срывался на злобный визг, словно волчья стая пыталась взять верхнее «до», но хором «давала петуха». Порывы ветра стали напоминать ледяные лезвия, нещадно полосующие открытую кожу тех, у кого не достало соображения укрыться за крепкими стенами.

Мне даже стало слегка не по себе: возникло опасение, не перестарался ли я. Словно почувствовав мои сомнения (хотя, может, так оно и было), Моргана успокаивающе улыбнулась и показала большой палец. Тем не менее, интенсивность сброса я несколько снизил: запущенная лавина уже катилась с горы и дальше подгонять ее не стоило: теперь она уже и сама разойдется во всю мощь даже при минимальной подпитке с моей стороны.

И она разошлась. Снежный заряд ухнул такой, будто какая-то из гигантских туч просто лопнула, разом опустошив свою утробу. Видимость в считанные секунды упала почти до нуля, и Моргана вынуждена была активировать свое маги-зрение. Она, хотела, было, помочь и мне, «модернизировав» мой взгляд с помощью специального аркана, но я только покачал головой: к моему немалому удивлению, глаза мои почти мгновенно адаптировались к изменившимся условиям. Мне достаточно было слегка прищуриться, чтобы в направлении моего взгляда густые белые хлопья, заполонявшие собою, казалось, каждый квадратный сантиметр воздуха, делались совершенно прозрачными, абсолютно не мешая мне смотреть вдаль.

Впрочем, в снеге этом не было и следа мягкой, ласковой пушистости тех белых посланцев небес, которые частенько порхали в безветренную погоду на моей далекой родине, и которым, порой, даже взрослые радовались как дети. Здесь же радоваться было, прямо скажем, нечему. Тому, что сыпалось с неба, до града было, конечно, далеко по жесткости и консистенции, но вот по свирепости эти внезапные осадки его стремительно догоняли. Озверевший ветер с размаху бросал полчища этих мельчайших колючих воительниц в атаку на все, что двигалось. «Мечи» этих снежных амазонок конечно не могли серьезно ранить, но и назвать приятной их встречу с открытой кожей язык не поворачивался. И эта «психическая атака» возымела действие — «враг» постыдно бежал с «поля боя»: с началом снегопада (или, скорее, снеголета, учитывая, с какой скоростью снежинки носились над землей по воле ветра) даже самые стойкие полярники поспешили укрыться за стенами станции.

Исключение составили лишь мы с Морганой. Вокруг нас, благодаря магии моей дочери, возник некий островок спокойствия, защищенный от ярости взбесившейся природы, а от взглядов остальных нас укрыла практически непроницаемая для человеческого взгляда движущаяся стена морозного хаоса вьюги.