Ольга Швецова - Стоящий у двери

– Я возглавляю Совет в силу трагических обстоятельств. Мне грустно занимать это место…

Настроение начинало портиться: «А уж нам-то всем как грустно – словами не передать! Совет возглавил полный придурок». Остальные, как и Алексей, скучали и ждали, когда завершится торжественная часть вступительной речи. У всех были свои планы, которые хотелось обсудить с новым руководителем, узнать его мнение. Но вторым пунктом был поднят любимый самим Сергеем Петровичем вопрос, который никак не решался при старом Привратнике: ремонт туалетов. Алексей закрыл глаза. Как был Никитин завхозом, так и остался!

Но, по крайней мере, он оказался не единственным, кто сегодня особого удовольствия не получил. Остальные после заседания расходились в большой задумчивости, и как казалось, вовсе не от обсуждаемых на заседании проблем. Алексей радовался бесконтрольности. Как школьник, сбежавший с уроков. Да, конечно, обязанностей только прибавилось, но никто уже не может окликнуть его и спросить, почему он болтается без дела. Задать такой вопрос Привратнику… Он не болтается, он идет по своим делам, в которых отчитываться не обязан. А на Никитина плевать, он не вездесущ.

То ли Совет оказался на поверку слишком унылым местом, то ли Алексей слишком увлекся… Но если он сейчас же не найдет Елену – просто погибнет. От скуки. Да, никакая новая должность не отменяет починки проводки на верхнем уровне, но это подождет. Всё может подождать, кроме человека, потерявшего единственного родственника.

Он нашел девушку, где и оставил: в своей собственной комнате. Лена явно боялась возвращаться к себе, а идти туда, где жил Борис Владленович, было сейчас слишком тяжело.

Елена посмотрела на мертвого дядю только один раз. Лицо его было таким же, как и при жизни, только очень бледным и чуть желтоватым. На нем навеки застыло выражение печали. Наверное, дядя в тот самый момент видел во сне женщину, о которой никогда не рассказывал. Но Елена знала, что Привратник грустил не только об умершей сестре. Была еще одна потерянная им близкая душа, и теперь они, наверное, где-то вместе. Где-то там, куда уходят… Не может быть, чтобы человек умирал совсем и не оставалось от него никакого следа. Так не бывает! Она совсем не помнит маму, ее будто не было никогда. Но не для дяди. Он рассказывал о ней, какой Людочка была в детстве, как она ходила в школу и хорошо училась. Особенно подробно рассказывал, когда племянница забывала о домашних заданиях. А еще про то, как они, студенты МАИ разных курсов, гуляли в парке Жуковского, ходили на стадион и почти ночью бегали купаться на озеро. Получается, Елена потеряла и маму во второй раз – ведь теперь некому о ней рассказать! А она еще столько о ней не знала… Но спросить теперь не у кого.

Ее никто не трогал, не звал на работу. Елена понимала, что не может вечно прятаться в комнате Лёшки. К тому же, хоть сердце сжималось от горя, помнила и о Денисе, как выгнала его из бункера. Он же тоже может погибнуть! Но Денис сталкер, он вооружен, поэтому все-таки можно надеяться на то, что с ним все в порядке. А если… Ведь даже лучший из известных ей сталкеров, Володя Степанцев, погиб, сражаясь с кошаком…

Она снова плакала, не находя утешения. Когда пришел Алексей, продолжала всхлипывать в подушку, даже ощутив осторожное прикосновение его теплой руки к спине. Потом Лёшка сел рядом, но девушка по-прежнему боялась поднять голову: лицо, вероятно, совсем распухло от слез. А раньше ей такое и в голову бы не пришло! Лёшка видел ее, как говорится, во всех видах. И с заплаканными глазами в том числе. Так и нечего его стесняться, может, оно и к лучшему…

– Лен, завтра тебе нужно будет держать себя в руках. Сегодня можешь плакать, а завтра…

– Зачем?! Я же теперь никто! Дядя умер. Теперь до меня никому нет дела… И хорошо. Наконец-то.

Она только сейчас задумалась об этом. Вот Оксана обрадуется превращению принцессы в обычную девчонку! И слава богу! Надоело. Что изменится? Главный Привратник даже усиленным пайком племянницу не баловал. Это только люди почему-то что-то себе выдумали! Дядя никогда не злоупотреблял положением, даже для любимицы. Только бы из сталкеров не выгнали, вот это будет действительно трагедией… Об этом можно и Лёшку попросить, пусть поговорит с командиром отряда.

– Лёш… – она подняла голову и увидела ключ на его поясе. Сначала промелькнуло: отныне можно просить о чем угодно, Лёшка в Совете, его теперь все слушать будут! Но потом поняла, какой ценой… Это был дядин ключ. Елена помнила, как Борис Владленович то швырял его с ненавистью, когда приходилось принимать неприятные решения, то аккуратно надевал на шею, при этом расправляя плечи с достоинством, как верховный властитель, получающий от этого удовольствие. Для нее он всегда был просто дядей. А Лёшка… Неужели и он достоин этого? Не замечала и не задумывалась. Ведь это был просто ее друг, старший брат и сталкер-инструктор в одном лице. А теперь еще и поклонник. Удобно ли просить? Не потребует ли он чего-нибудь за это? Ну, зато слезы высохли немного: Лёша всегда мог успокоить ее одним своим присутствием.

– Что, Леночка?

Так знакомо это прозвучало, так по-дядиному нежно и с любовью… Не выдержав, она снова уткнулась в подушку.

– Огнестрельное оружие долго нам служило, но боеприпасы-то не бесконечные, хоть тут многие оружие дома держали. Но когда был обыскан каждый дом, да и в город мы ходили за патронами, поняли, что придется придумать что-то еще. Теперь одно правило для всех: боеприпас только для защиты от превосходящих сил противника. А если можно без него обойтись… то и обойдемся. Нас тогда было больше, это теперь только Амалия Владимировна осталась из стариков. Не вздумай ее Бабкой назвать, кстати.

– Обидится?

– Скорее, смеяться будет, – судя по голосу, Станислав и сам развеселился. – Уже давно такой титул придумали. Сначала между собой так называли, а она не такая уж глухая оказалась. Сказала, что в слове «бабка» много разного смысла заложено, и в глаза так звать разрешила. Но ты поаккуратней все-таки, Дэн, тебе-то она пока этого не позволяла и во внуки нареченные не записывала. Ты б видел, какой ей посох для прогулок изготовили! Баба-яга от зависти помрет! Мужики иногда, как дети, развлекаются, как могут. Выше нее ростом клюка, из коряги, с загогулиной на конце. На болоте без палки тяжело, а она ходит иногда травки собирать. В одной руке дозиметр, в другой клюка. Зрелище убойное. Но ржать надо потише, а то тут же по башке этим посохом и огребешь. В общем, я не об этом… Вместо огнестрела мы взяли на вооружение дротики и стрелы. Ну, некоторые и с копьем неплохо обращаются, но только трое из нас: тяжелые они, копья эти. А раньше, когда с нами побольше народу было… Были старики, которые помогли высчитать оптимальные параметры стрел и дротиков. Город-то все-таки с авиацией связан крепко, нашлись люди. И вес древка посчитали, и оперение стрелы… Только нет их больше. А оружие мы по их чертежам делаем и им пользуемся. Придется и тебе научиться, потому что автомат твой я временно конфискую. Закон один для всех. Согласен с этим, Дэн?