Вадим Проскурин - Мифриловый крест

- Да ну?

- Ну да! Он, оказывается, совсем не запрещает радоваться жизни. А жизнь так прекрасна! Если смотреть на нее под правильным углом.

- Не сказал бы.

- Да, конечно, для тебя все по-другому, ты же темный.

- Какой такой темный? Ты, вообще, о чем?

- Ты разве не понял? Тебе не открылось?

- Ничего мне не открылось, если не считать того, что я теперь могу взрывать здания из воображаемой пукалки.

- Не только! Ты еще овладел телекинезом.

- Я и раньше умел летать.

- Одно дело летать самому и совсем другое дело перемещать других. Ты уже забыл, как выкинул меня в окно?

- Да, действительно. А еще я прикрыл тебя щитом от падающих камней.

- А потом мы с тобой собрали камни. И ты избавился от привычки к вампиризму.

- Это ты так говоришь. Ты уж извини, но в это я поверю только тогда, когда пройдет два месяца и я никого не укушу.

- Фома ты мой неверующий. Так тебе не открылась судьба?

- Нет.

- Странно.

- Не томи! Какая моя судьба?

- Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, ты темный… я так и не поняла, то ли мессия, то ли предтеча.

- Антихрист, что ли?

- Можно и так сказать.

- Если я антихрист, тогда кто ты?

- Твой оппонент со стороны света.

- Охренеть! Знаешь, милая, может быть, я все позабыл, но что-то я не помню, чтобы в священном писании было написано, что антихрист будет… эээ…

Леночка расхохоталась.

- Если понимать в переносном смысле, - заявила она, - то как раз это там и написано. А еще там написано, что потом все будет наоборот. Кстати, ты уже восстановился? Я хотела бы попробовать.

- Подожди! Это слишком серьезно. Добро и зло - силы взаимоисключающие, будь ты посланцем господа, а я посланцем Сатаны, мы бы немедленно возненавидели друг друга.

- С чего ты взял? Разве бог ненавидит Сатану?

- А что, нет? Или эта истина тебе тоже открылась?

- Ну да, открылась. Когда ты перестаешь воспринимать писание как догму, сразу открывается много новых истин. Бог всемогущ? Всемогущ. Дьявол всемогущ? А?

- Я понял. Ты утверждаешь, что бог терпит дьявола, потому что…

- Ничего ты не понял! Кто сотворил дьявола?

- Бог?

- Правильно, больше некому. А зачем?

- Зачем?

- Самому подумать слабо?

- Да иди ты! Ты прямо как Зина, она тоже все время загружала, типа, подумай, это полезно, будешь много думать - будет тебе просветление…

- Оно пришло.

- Оно пришло не из-за этого.

- А из-за чего?

- Из-за того, что ты оказалась в горящей церкви.

- А почему я оказалась в горящей церкви?

- А я откуда знаю?

- Ты знаешь.

- Намекаешь, что тебя направил туда бог?

- Вот именно.

- А меня, стало быть, он тоже направил?

- Ничто не происходит помимо его воли.

- Даже то, что не должно происходить?

- Один бог решает, что должно происходить, а что не должно.

- Сдается мне, что твое просветление проходит. Ты опять начинаешь думать, как раньше.

- Я всегда так думала. Просто раньше я многого не понимала, а теперь бог помог мне понять. А ты стал его орудием.

- Всегда мечтал быть орудием.

- Не заводись. Иди лучше сюда.

Зина вернулась довольно рано, не было еще и пяти часов вечера. Я сразу понял, что она покормилась, трудно с чем-либо перепутать радостный блеск в глазах, отражающий вселенскую любовь, бушующую внутри.

Зина застыла столбом на пороге комнаты, она смотрела на нас с Леной и тупо хлопала глазами, как стюардесса из неприличного анекдота, стоящая в туалете самолета и думающая, кто сидит за штурвалом. Впрочем, она быстро справилась с собой.

- Приветствую тебя, владыка, - сказала она. - И вас, владычица, тоже приветствую. Поздравляю тебя, Сергей.

- С чем? - спросил я, хотя и так уже все понял.

- Как с чем? С просветлением, с чем же еще. А вы, владычица, не знаю вашего имени…

- Лена. Просто Лена, и никакая не владычица.

- Вы что, вместе просветлились? Ни фига… простите, владычица.

- Хватит просить прощения, - заявила Лена и резко встала с кровати, не обращая никакого внимания на собственную наготу. - Тебе не за что извиняться, думаешь, я никогда не слышала бранных слов? И вообще, какая я тебе владычица?

Зина смиренно наклонила голову.

- Благодарю вас, влад… гм… благодарю вас, Лена, за оказанную честь.

- Обращайся ко мне на ты, - перебила ее Лена, - и нечего говорить о чести. В ненужных формальностях нет чести.

Зина снова склонила голову.

- Ну что ты все время подобострастничаешь? - высказалась Лена. - Неужели боишься меня? Точно, боишься. Почему? А, поняла… хочешь?

Как ни странно, Зина поняла невысказанную мысль. Она растерянно кивнула, а на лице у нее появилось обалдевшее выражение.

- Разве… - прошептала она.

- Разве, - согласилась Лена, - очень даже разве. Зря ты не дождалась.

- Я же не знала.

- Знаю, что не знала. Сходи, умойся, и больше не греши.

Зина выпорхнула из комнаты странной походкой, чудом разминувшись с дверным косяком. Я посмотрел на Лену и понял, что не знаю, что сказать.

- Ничего не говори, - сказала Лена. - Это она тебя инициировала?

- Она.

- Она очень хорошая женщина, это видно с первого взгляда. Если уметь правильно смотреть. Почему она стала вампиром?

- Научный эксперимент.

- Да ну? И какие же дебилы его проводят?

- Служба защиты веры или что-то в этом роде, уже и не помню. Это в другом мире.

- В другом мире? Подожди-ка, лучше напрямую… ну ничего себе! Оказывается, параллельные миры и вправду существуют, а я думала, что это все бредни бесовского ящика. И газет бесовских. В них иногда такое пишут, типа, что вампиры супермаркет ограбили… стоп… это был ты!

- Мы с Зиной.

- Вы идиоты! Неужели по-другому нельзя было денег заработать? И зачем было устраивать представление в торговом зале? А, понимаю… упоение от новых возможностей, желание сделать все побыстрее, ощущение неуязвимости…

- Ты так легко роешься в моей памяти?

- Ну да, в этом нет ничего сложного. Ты тоже можешь.

- Я… я стесняюсь.

Лена звонко расхохоталась.

- Нашел чего стесняться! Когда людей кусал, небось, не стеснялся. Нет, нет, я не в упрек! Было и прошло, кто старое помянет, тому глаз вон. Хочешь исповедаться?

- Да иди ты! Знаешь, ты так изменилась, даже не верится, что это ты. Я теперь даже боюсь в тебя заглядывать.

- В тихом омуте черти водятся. Знаешь теорию насчет Аполлона и Диониса?

- Нет.

- Когда испытываешь сильные эмоции, необязательно их выражать. Экстаз может быть внешним и внутренним…

- Знаю. Я любил прислушиваться к твоим чувствам, когда ты молилась. У тебя так мощно крышу сносило…

- Тогда чему ты удивляешься? Я поняла нелепость ограничителей поведения и перестала стесняться. Знаешь, как меня достало быть серой мышкой! Все смотрят, как на идиотку, смеются почти что в лицо, богохульные анекдоты рассказывают… Но я на них не обижаюсь, мне открылось, что я и сама была хороша, потому что показное смирение суть лицемерие и фарисейство, надлежит не скрывать чувства, а… наверное, в глубине души я всегда хотела стать свободной. Короче, внутри я та же самая, загляни сам и убедись.