Святослав Зайцев - Семицвет: молодость богов. Части 1-2

Иногда он вставал и прыгал, стучал кулаками в дверь, кричал. Затем снова садился. И минут через пять снова кричал. С каждой минутой ему становилось холоднее. Приходилось снова вставать и прыгать. Сдерживать слезы, кричать от бессилия и снова сдерживать слезы.

Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беззащитным и одиноким. В этой жизни, кажется, не было никого, кто бы вспомнил о нем, потерял его и начал о нем беспокоиться. И у него не было никакой возможности даже найти такого человека! Закричать, позвать на помощь, услышать впереди шаги и щелчок…

Щелчок замка прозвучал, когда он впал в странный полусон, отчаявшись, что кто-то уже о нем вспомнит. Резко вскочил, сразу закружилась голова. И стал громко кричать.

Дверь открыла Надя. На лице было написано невинное удивление. И резко отпрянула.

— Боже мой! — воскликнула она. — Я сбегаю за шваброй. Алина, быстрее найди совок.

Сколько было стыда и смущения — не передать словами. Он пробыл в этой темнице целую вечность и первым делом побежал в туалет. Там заперся — от яркого света он чуть не ослеп. От холода едва двигался. Выбежал из комнаты в зал и растерянно осмотрел всех стоящих. И от нахлынувших эмоций, стыда и разочарования не выдержал и разревелся.

— Да что случилось? — спросила Надя, всплеснув руками. — Как ты умудрился застрять?

— Почему вы не вернулись? — спросил тот. Его душили слезы. Шесть с лишним часов в полной темноте и ожидания сделали свое дело. — Я вас так ждал.

— Но ты же потерял ключ.

— И что с того? — сказал он, утерев нос. Стало немного легче. — Я же так вас ждал. Зачем вы меня бросили?

— Бросили? — спросила Надя. — Но ты же сам не захотел ехать.

— Как не захотел? Я всю неделю только и мечтал.

— Алина сказала. — Ответила та.

— А мне сказал Витя. — Произнесла Алина и обернулась на мальчишку из старшей группы.

— Но я ничего никому не говорил. — Произнес Алексей растерянно. — Я с самого начала хотел с вами ехать.

— А по-моему ты просто случайно запер дверь и теперь не хочешь признаваться, что обделался в лифте по собственной вине. — Пожал плечами тот.

— Но я не запирал лифт! — вскричал Алексей. Ему снова становилось плохо — от того, что он смотрел на присутствующих, которых прождал шесть часов в темноте и видел каких-то чужих людей. — Он сам закрылся.

— Он не мог сам закрыться. Там такой замок его нужно руками переводить в автоматический режим и тогда он действительно может сам закрыться. — сказала Надя.

— Значит он был переведен. — растерянно сказал Алексей.

— Этого не могло произойти. Арсений никогда бы не забыл, а кто-то другой… — Надя оглянулась. — Кто-то пользовался лифтом?

Остальные только головой покачали.

— Никто не пользовался лифтом, видишь. Ты просто не смог его закрыть.

— Я все смог закрыть! — вскричал Алексей, которого охватила внезапная злость. — Кто-то перевел его в этот дурацкий режим и ещё спрятал мой ключ, чтобы я спустился туда и не вернулся обратно. А потом. — Он обернулся на Виктора. — Передал всем, что я не хочу ехать.

— Я этого не делал. — Холодно произнес тот.

— Но ты это сделал. — Ответил Алексей.

— Ты лжешь. — Снова отозвался тот.

— Нет, это ты лжешь! — закричал Алексей. — Ты с самого начала завидовал мне, что я, а не ты и твои друзья смогли нарисовать эту чертову карту…

Виктор притворно закатил глаза в своей любимой манере.

— Твои сочинения надо на пленку записывать. — сказал он наигранно.

Алексея прямо передернуло от отвращения. Ему стало противно и неприятно смотреть на него, что кулаки зачесались — так хотелось врезать этой паршивой гниде. Пришибить, чтобы тот заплакал и соплями весь изошелся. Но на данный момент плакал он…

— Ты же с самого начала бесился от того, что я нахожусь в этой группе, — внезапно сказал Алексей. — Ты считаешь себя выше, чем я! Но я и подумать не мог, что ты способен на такое предательство.

— Успокойтесь. — Произнесла Надя растерянно. — Оба — потише!

— Всем тихо! — строго сказал Арсений, открыв дверь — как громыхнул. Алексей сразу обрадовался. — Что случилось? — спросил Спаситель Арсений.

Оба сбивчиво рассказали свои версии.

— Кто-нибудь видел, как Виктор брал или прятал ключи, спускался на подземный этаж или находился рядом с лифтом?

Все покачали головой.

— Кто-нибудь видел, как Алексей искал ключи, спускался на подземный этаж или долго находился рядом с лифтом.

Кое-кто покивал головой. Алина робко подняла руку.

— Алексей, твоя история неправдоподобна. — вынес вердикт Арсений. — А у меня нет повода не доверять Виктору.

— Но я не виноват. — Жалобно произнес тот. — Это все подстроено! — добавил он ещё жалобнее. Снова навернулись слезы. Захотелось разреветься. Он взглянул на Алену — единственного человека, с которым нашел общий язык. Затем на Надю — она показалась такой бесхарактерной, затем на Арсения…

— У нас нет оснований не доверять Виктору. — Произнес тот.

— Он из хорошей семьи и мы давно знакомы с его родителями, и к тому же… — Надя замолчала, когда Арсений поднял руку.

Из хорошей семьи, подумал Алексей. Из хорошей семьи… Вот в чем дело. Он развернулся и побежал к себе в спальню.

Из хорошей семьи, вертелось у него в голове, когда он швырял вещи в сумку. Ну конечно — у него семья не такая хорошая. Матери нет, отец женат третий раз, брат неродной, денег в семье всегда водилось мало, учился он на дотации, питался на дотации, проходил медосмотры на дотации, даже одежда на дотации покупалась. Он посмотрел на себя в зеркало у двери. Грубая черная рубашка — чтобы стирать не часто, старые джинсы, поношенные кроссовки из секонда. Он даже одевался на дотации. Не то, что эти…

В дверь кто-то постучался. Алексей притих. Стучалась Алена. Он замолчал и сделал вид, что в комнате никого нет. Алена постучалась ещё раз. Но Алексей не выходил. Затем, когда та ушла, он собрал вещи и спустился по лестнице, тайно надеясь, что его никто не встретит. Но его перехватила Надя.

— Ты не должен переживать. — Сказала она взволнованно. — Мы можем позвать психолога. Оставайся сколько хочешь! Ты не должен обижаться. Тебя здесь никто не обидит!

— Вы что, совсем дура? — огрызнулся он, пятясь к двери. Та опешила. Он быстро отпер тяжелый засов и, пока эмоции не накрыли его снова — выбежал вон.

На вокзале он спрятался в кустах — не хотел, чтобы за ним кто-то пошел, стал уговаривать. Он вообще не хотел видеть никого — особенно из того дома.

Все, кто вчера казался другом, оказался предателем.

Наступила какая-то неприятная внутренняя тишина. Все вокруг опустело, ничего не радовало. Он даже разреветься толком не мог — да и не хотел.

Мечта о поступлении казалось каким-то фальшем. Да кто он такой? Его место в каком-нибудь богом забытом городке, на стареньком заводе — или вон в пиццерию постоянно разносчики требовались, а в японскую закусочную — официанты. Ума для такой работы требовалось немного. Пойдет работать — учиться не хотелось вовсе.