Эми Тинтера - Ребут

Я обернулась, чтобы увидеть человека, сжавшегося у стены здания, его руки обхватывали тонкие коричневые брюки. Двадцать два остановился и человек упал назад, панически ловя ртом воздух. Глаза человека встретились с моими, и я увидела в них вспышку признания. Многие люди в Розе знали меня из-за моих пяти лет заданий. Они никогда не были рады видеть меня.

Двадцать два судорожно втягивал воздух, когда переводил взгляд с меня на напуганного человека

— Нарушение комендантского часа, — сообщила я в свой коммуникатор.

Человек вскрикнул, с трудом поднимаясь на ноги.

— Оставьте его, — сказал голос на другом конце.

Я дернула головой Двадцать два, но он наблюдал за человеком, бросающим испуганные взгляды через плечо, пока бежал.

— Они приказали нам оставить его, — сказала я, натягивая поводок Коула снова. Я повернулась, и Двадцать два последовал за мной через несколько секунд.

Я бросила Коула в человеческий шаттл и мы пошли к соседнему в тишине. Я чувствовала, что должна что-то сказать, хотя понятия не имела что именно. У меня была речь, которую я обычно использую в таких ситуациях — « стань жестоким, прими свою жизнь, потом станет легче » — но я не могла вспомнить ее. Его печальное лицо сделало так, что мне вообще не хотелось ничего говорить.

Мы вошли в шаттл ребутов, и Лэб жестом предложил нам сесть. Только Хьюго и его новичок вернулись, так что здесь не было никого, кто мог бы заполнить тишину, пока мы застегивали ремни.

Остальные ребуты скользнули внутрь, Лисси и ее новичок были последними. У Сорок три были черные глаза, и слезы текли по его кровавому лицу. Выглядело так, будто они ловили сильного человека, и Лисси не сделала ничего, чтобы помочь своему ученику. Двадцать два послал мне самую маленькую из благодарных улыбок. Ведь на месте Сорок три мог быть он. Мой рот чуть вздернулся.

— Сядьте, — сказал Лэб, отворачиваясь, когда закрывал дверь водителя.

Сорок три просто стоял. Лисси дернула его за рубашку, и он резко обернулся, его рука ударила по ее лицу. Она ахнула и вскочила на ноги, толкнув его плечи так сильно, что он споткнулся.

Лэб пересек шаттл и схватил Сорок три за передний воротник. Он грубо толкнул его на его сидение, также жестом приказав Лисси сесть. Она пристально смотрела на своего ученика, когда застегивала ремень.

Сорок три по-прежнему тяжело дышал, его золотые глаза были прикованы к Лэбу. Офицер не заметил этого. Лэб сел и уставился на свои руки, задумавшись.

Сорок три скривил рот, ненависть извергалась из каждой его поры. Я видела новичков с похожими реакциями после своего первого задания, хотя большинство из них лучше скрывали это. Ненависть к людям, особенно к офицерам КРРЧ, была объяснима в ребутах. Они приставляли оружия к нашим лицам и кричали, заставляя нас делать их грязную работу. Больше меня это не беспокоило, но чувство было мне знакомо, когда я была новичком. Я понимала, что у моего тренера, как и у меня, просто не было выбора. Люди заставляли нас делать это.

Я попыталась поймать взгляд Лисси, чтобы та приструнила своего ученика прежде, чем это заметит Лэб, но она грызла ногти и взгляд ее был прикован к стене шаттла.

Сорок три сунул руку в карман. Я успела увидеть лишь серебряный блеск, когда он вскочил со своего места, но уже знала, что это был нож. Крик эхом разнесся по шаттлу, когда он побежал на Лэба, направив лезвие на его грудь.

Я сбросила ремни и вскочила на ноги. Глаза офицера были широко раскрыты, его руки были далеки от ружья. Я бросилась перед Лэбом, когда Сорок три занес на него удар. Нож скользнул в мой живот, как будто он был хорошим куском прожаренного стейка.

Сорок три вытащил лезвие, его руки, окрашенный в кровь, дрожали. Я пнула его по ноге, легко выхватив нож, когда парень упал. Он перекатился на колени, рыдания сотрясали его тело. Он будет ликвидирован из-за принесения оружия в шаттл, так что я почти понимала его слезы.

Некоторые офицеры могли сразу же убить его, но Лэб был из тех, кто позволял офицеру Майеру свершать наказание.

— Прекрасно, — пробормотала Лисси себе под нос, не делая никаких попыток помочь Сорок три.

Я вытерла капающую с лезвия кровь об брюки и протянула нож Лэбу. Он все еще сидел там, cлабый, медленный человек. Он уставился на меня, и я подняла брови, протянув нож немного ближе. Он взял его.

— Спасибо, — сказал он тихо.

Я нахмурилась на этот ответ. Он опустил голову, и мне захотелось кивнуть или сказать “Не за что”. Я не ожидала благодарности. Я даже не была уверена, почему я это сделала. Я полагала, из-за того, что он был моим любимым офицером КРРЧ, но это было немного похоже на имение любимого овоща. Все они были довольно неинтересными.

Я вернулась на свое место, моя рука сместилась на живот. Рубашка промокла от крови.

Двадцать два сжал свою голову в руках. Я сосредоточила свое внимание на поле, и была рада, что мне не придется встречаться с этими паническими, испуганными глазами снова.

 Двадцать два сидел, сгорбившись, над своим завтраком, ковыряя овес ложкой. Его рука упиралась в щеку, глаза были прикрыты. Его голова лежала практически на столе кафетерия.

Эвер и я сели напротив него, и она послала мне озабоченный взгляд, когда мельком взглянула на угрюмое лицо парня. Она выглядела несколько лучше сегодня. Никаких рычаний прошлой ночью. Я наконец-то поспала.

— С тобой все в порядке? — спросила Эвер у Двадцать два.

Я хотела бы, чтобы она этого не делала. Очевидно, что он не был в порядке. Новички редко были в порядке после своего первого задания.

— В этом нет никакого смысла, — пробормотал он.

— О чем ты? — спросила Эвер.

Двадцать два поднял взгляд на меня.

— Ты напрасно тратишь свое время на меня. Тебе следовало выбрать Сто двадцать один. Я никогда не смогу делать это.

Эвер перевела свой взгляд с меня на него, ее брови нахмурились в беспокойстве.

— Потом станет лучше, — сказала она.

Я видела, что она лгала.

Двадцать два тоже увидел эту ложь. Он нахмурился, потом отвернулся, его темные глаза стали жестче и злее.

— Тот парень выстрелил в тебя четыре раза, — сказал он. — Ты даже глазом не моргнула. Как будто это тебя не задело.

— В меня много раз стреляли. Ты привыкнешь, — сказала я.

— Привыкнешь. Я не смогу сделать это.

— Ее тренер стрелял в нее снова и снова, — тихо сказала Эвер, и я застыла. — Она была слишком напугана, поэтому он и охранники стреляли в нее, пока она не перестала бояться.

Это было правдой, но я нахмурилась, глядя на Эвер. Пули сначала парализовывали меня, напоминая о моей человеческой смерти, и мой тренер счел это недопустимым. Он приказал охранникам стрелять в меня, пока я не перестала их чувствовать.