Виктор Гутеев - Дорога домой

— Потянет, — пробежав для вида по салону взглядом, оценил он приобретение.

— Потянет? — уязвленно возмутился Сашка. — Не зря всё-таки вас, военных, «сапогами» кличут. Кроме грузовика, ни на чём в жизни не ездил, а машина за два миллиона для него потянет.

— Почему не ездил, — заступился Миха за друга, — на бэхе гонял, сам видел.

— На восьмиколёсной, с крупняком в башне?

— Да, — усмехнулся Мишка. — БТР не баварец, конечно, но аппарат тоже серьёзный.

Загрузившись закусками, приехали к Мишке.

Пока сервировали выкаченный в центр комнаты журнальный столик, друзья засыпали вопросами. Отвечал крайне осторожно, но если далёкого от армейских будней Сашку ответы вполне устроили, то Мишка хмурился и всё чаще кидал на Алексея недоверчивые взгляды.

— А где твоё семейство? — стремясь увести разговор с неудобной темы, спросил у него Алексей.

— У тёщи. И Светка там, и девчонки. Да и я неделю там проторчал, сегодня только вернулся, Матюха вон с поезда встречал.

— Красиво, — хлопнул в ладони и, потерев их друг о дружку, произнёс Саня, — та-а-ак, — окинув хозяйским взглядом столик, взялся он за бутылки. — Вовану водочки, а ты, Лёха, что пить будешь?

— Ничего.

— В смысле?

— В прямом. Эту отраву я больше не пью.

— Не пью, не курю, матом не ругаюсь, — загибал Мишка пальцы. — Заболел, что ли?

— Нет.

— А в чём тогда дело? — в один голос спросили друзья-товарищи.

— Да ни в чём, просто однажды поинтересовался, каким образом эта дрянь на нас действует.

— И что?

— И бросил пить.

— Как хочешь, — пожал Саня плечами, — давай Михаил, — поднял он рюмку, — не хочет Вольный традиции блюсти, да и бог с ним.

— Традиции, — повторил Алексей, — слова-то какие выучил. Только сдаётся мне, ребята, бухло — это не традиция, бухло — это диверсия.

За разговором летело время. Обговорив частности, прошлись по обычному набору из политики, машин и женщин. Вспомнили былые годы, а потом, когда друзья-товарищи прилично накидались, случилась повторяющаяся из раза в раз история. Зацепились языками, так Алексей называл их частые споры. Оба старались уесть друг друга, доказать свою правоту, а оставшемуся за бортом их интересов Алексею только и осталось, что сидеть и слушать.

— Ты вот думаешь, зачем я жену и дочек к тёще отправил, а? Да потому что дома жрать нечего. Всё это, — указал Миша на стол, — из твоего магазина, а иди, загляни в мой холодильник. Жить, говоришь, лучше стало? Вам, буржуям, может быть, а я что-то всё в ухудшениях вязну.

— Потому что работать надо, а не дома сидеть.

— Я работал.

— Наверное, плохо, раз выгнали.

— Меня уволили, — сердито зыркнув на друга, сказал Миша. — Уволили, потому что начал задавать неудобные вопросы.

— А зачем ты начал их задавать?

— А затем, что я без малейших перспектив два года сижу на грязной черновой работе, а мимо по служебной лестнице совсем другие люди прыгают. А знаешь, почему другие?

— Знаю, — кивнул Саня, — потому что ты на свои компьютерные штучки учиться начал после того, как тебя из армии попёрли, а эти наверняка ещё со школы. Знаний тебе, Миша, не хватает, поэтому и перспектив нет.

— Не-е-ет, Саня, — помахал Мишка перед носом у друга пальцем, — образования и знаний мне хватает. Вверх тянут своих, а такие как я, без племени и рода, хоть из кожи вон, но достойны лишь вкалывать за долю малую. А главный прикол в том, что перспективы у них, а мне только обязанности прибавляют.

— Откажись и не делай.

— Отказался. И тут же услышал предложение уволиться. Опять отказался и через месяц вылетел со статьёй.

— Да ладно? — не поверил Саня.

— Да, — кивнул Миша, — подставили и как кота нашкодившего выкинули. Подставили по-взрослому. Думал, сяду, но благо хоть до этого доводить не стали. Но статья в книжке и все мои многочисленные попытки устроиться дальше терпят фиаско. А теперь, Саша, скажи. Зачем я учился, стаж нарабатывал, мечтал, дурак, о чём-то?

— Молчишь? — не услышав ответа продолжил Мишка. — Тогда я скажу. Всё затем, чтоб прикормленный твоей любимой властью скот всё это порушил одним росчерком пера.

— А что ты молчал-то? — накинулся на него Сашка. — Позвонить можно было?

— Во-первых, тебя в городе не было, а во-вторых, что б ты сделал?

— Ну позвонили бы кому-нибудь, решили бы вопрос.

— Ты не знаешь, в чьей конторе я работал?

— Ну да, — потупился Сашкин возмущённый взор.

— Решала сидит, — подмигнул Мишка Алексею, — ты, дорогой мой бизнесмен, в нашем уездном княжестве такая же черновая скотина, как и я. С той лишь разницей, что я на них впрямую батрачил, а ты, раз тебе позволено пару магазинов поставить, в конвертах по кабинетам разносишь. И перспектив у тебя, как и у меня, в нашем районе не было и нет.

— С чего ты взял?

— Саша, выключай дуру. Тебе ли не знать, что весь бизнес нашего княжества принадлежит князю, его родне и челяди. Чужих там нет, их просто туда не пускают.

— И что?

— А то, что одни и те же рожи сидят по многу лет и подгребли под себя всё. У них всё ровно, им перемены не нужны. А то, что в районе, кроме магазинов, ничего нет и людям приходится в соседние области на работу ездить, их не волнует. Зачем нам производство? Не надо. Бюджетное бабло по своим структурам растащим, спишем половину и всё шито крыто. Так ведь?

— Примерно.

— А ты убеждаешь, что жизнь налаживается. Оглянись, милый, кругом одно ворьё.

— Подожди, — вмешался Алексей, — почему же ворьё? Я когда в городе последний раз был, он больше на свалку походил, а сейчас посмотри.

— Фасад подкрасили, согласен. Но не думай, что из благих намерений. Просто за свалку папа федеральный осерчать может. Поэтому всё и вылизано. Вот только за фасадом миленьким яма бездонная.

— Всё, утомил, — сдался Саня и картинно задрал к потолку руки. — Победа в споре присуждается Михаилу, — громогласно вещал он, пародируя один из телеканалов, — заболтав соперника до уныния, он в очередной раз отстоял титул длинного языка!

— Да пошёл ты, — беззлобно ругнулся Мишка.

— На самом деле не всё так грустно, — повернулся Саня к Алексею. — По крайней мере, в моём случае. Кормить всякую шушеру, конечно, приходится, но концы с концами вроде свожу. Подожди-ка! — схватился Сашка за тренькнувший телефон. — Да, зайка? Сколько? Охренеть! — воскликнул он и повернулся к друзьям. — Три ночи уже, вот это мы посидели.

Впервые за вечер выглянул в окно. Сашка ничего не путал, фонари уличного освещения соревновались в яркости с горящими электричеством окнами, изредка встречающимися на фасадах ночного города.

— Ты за мной приедешь? Нет, машину здесь оставлю, я выпил. Ну, киса, ну не сердись, — канючил Сашка, — ну успокойся, ну девочка моя, прости, пожалуйста.

Мишка пихнул Алексея в бок и, усмехнувшись, кивнул в Сашкину сторону.