Сергей Симонов - Спираль истории. Книга 1

Однако некоторые из прислужников Моргота уцелели; среди них был Саурон, его первый заместитель, которого эльфы именовали Гортауром, а гондорцы - Неназываемым, а так же несколько балрогов и драконов. Именно Саурон, обладавший большой колдовской силой, в основном портил жизнь людям и эльфам на протяжении последующих эпох.

Лугарев закрыл книгу и некоторое время молча сидел, потрясенный прочитанным, постепенно переваривая информацию. Более всего произвела на него впечатление история о Берене и Лутиэнь: о любви человека-охотника и принцессы эльфов-тэлери, дочери короля Тингола.

Вместе они прошли через все преграды и опасности, сметая их оружием Берена и магией Лутиэнь. Перед ней капитулировал Саурон, она сумела ослепить на время самого Моргота, и даже валары, странные боги этого мира, не в силах были отказать ей, когда она просила вернуть погибшего Берена в мир живых.

Но даже более того заинтересовала Лугарева краткая заметка Гилраэни: "Эльф и человек, объединившись, способны на много большее, чем каждый из них в отдельности. Как жаль, что Лутиэнь не принадлежала к народу нолдоров! Будь спутницей Берена женщина из Дома Феанора, история могла бы сложиться совсем иначе."

Эта мысль так крепко засела в его голове, что он решил любым способом побольше узнать об эльфах и о самой Гилраэни.

В остальном же книга поставила перед ним куда больше вопросов, чем дала ответов. С одной стороны, он никак не мог отрешиться от мысли, что все это - сказка и не более того. Весь его рассудок, разум человека конца двадцатого века центральных линий времени протестовал против всей этой колдовской белиберды.

С другой стороны, Лугарев уже бывал на так называемых астральных линиях, удаленных от центральной группы линий времени (к которым принадлежит и наша линия N 0001 - прим. авт.) и знал, что на них реальный и астральный миры смешиваются в самых причудливых комбинациях, и астральные явления иногда проникают даже на центральные линии, образуя всякие полтергейсты, телекинез и прочие пока необъяснимые наукой явления.

Эта линия была весьма близка к астральным, и поэтому подобные явления были здесь весьма вероятны. Все они могли быть объяснены как нестандартные энергетические выбросы; это объяснение годилось для полтергейста, но для дракона?

Лугарев почесал в затылке и решил больше не ломать голову над тем, что не могут объяснить ведущие физики Вечности. Его охватило странное ностальгическое ощущение. Держа в руках древний эльфийский фолиант, он задумался над судьбой великого народа нолдоров. Почему они ушли из этого мира навсегда? Почему не хотят вернуться? Или не могут? Что, в таком случае, им мешает? Нельзя ли устранить это препятствие?

Он чувствовал, что вместе с эльфами тысячу лет назад этот мир покинула красота и доброта, и нынешние беды его, по-видимому, этим и обусловлены. Но что заставило их уйти? Он посмотрел на обложку книги, и вдруг с несказанным изумлением заметил, что серебряное дерево, изображенное на кожаной обложке, стало светиться ярче, а золотое, наоборот, поблекло. Изумруд в центре восьмиконечной звезды вдруг сверкнул такими игристыми переливами, что Лугарев невольно прикрыл глаза и отвернул в сторону настольную лампу. Сверкание камня не померкло, а стало, наоборот, еще более прекрасным. Он излучал, казалось, свой собственный свет, и в глубине его вдруг что-то мелькнуло.

Лугарев наклонился над книгой, вглядываясь в камень, и вдруг у него перехватило дыхание. В прозрачной зеленой глубине кристалла он увидел лицо женщины. Он сразу же узнал это лицо - лицо статуи во дворе Цитадели. Но здесь из глубины камня на него смотрела не статуя, а живая женщина. Ее ресницы вздрогнули, серые глаза в упор взглянули на Лугарева, губы шевельнулись...

-Игорь! - послышался вдруг за спиной звонкий голос Кевина. Лугарев ругнулся про себя - надо же было неугомонному пацану прибежать именно сейчас - и с сожалением оторвал взгляд от камня. Кевин что-то возбужденно говорил; Лугарев не слышал его. Снова взглянув на переплет, он видел, как медленно угасает изумрудное сверкание.

Вместе с Кевином они вышли из архива, сели в "виллис" и поехали в лагерь наемников.

На другой день, 2 июня, строительство полосы продолжалось. Лугарев снова с самого утра уехал в архив и опять просидел там до вечера, изучая на этот раз историю Нуменора и Гондора. История возвышения и гибели островного королевства была страшной. Он представил себе этот кошмарный катаклизм, в результате которого был затоплен в одночасье целый большой остров со всеми обитателями, и внутренне содрогнулся. Боги этого мира неожиданно оказались жестокими, когда дело коснулось их привилегий.

Но самым интересным показалось ему эльфийское название Нуменора, данное ему уже после затопления: "Аталантэ" - "Падшая Земля". Вся эта история настолько четко перекликалась с мифом об Атлантиде, что, принимая во внимание теорию о межлинейном переносе информации, можно было сфантазировать очень многое.

Когда он вернулся в лагерь, полоса была почти завершена, территория обнесена колючей проволокой, а у ворот стоял на часах Мерчисон. Строительство аэродромных построек еще продолжалось. Лугарев с удивлением обнаружил развернутый на нескольких площадках зенитно-ракетный комплекс "Рапира". Авиации здесь и в помине не было, поэтому Лугарев разыскал Митчелла и спросил:

-Слушай, Джим, а "Рапира"-то нам к чему?

-Военная база только тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, - самодовольно ответил Митчелл. - Это не я сказал, это ваш Ленин.

Я тут полистал в промежутках "Властелин Колец" и твои переводы этой эльфийской книги. Там у них и крылатые драконы были, и назгулы на птеродактилях летали. В общем, мы должны быть готовы к нападению с воздуха.

К полудню третьего июня бригада Бэнкса закончила строительство полосы. Как потом рассказывали Лугареву наемники, к концу работы Бэнкс становился все мрачнее и мрачнее, и, когда последние плиты были, наконец, уложены, он прошелся по полосе, постучал по плитам ногой и трагическим тоном произнес:

-Все это добром не кончится...

По периметру колючей проволоки через каждые сто метров поднялись сторожевые вышки, на которых сидели лучники имперских войск. Аэродромные постройки еще не были закончены, но в контрольной башне уже устанавливали оборудование связи. На невысоком холме смонтировали радиолокатор управления воздушным движением, и Лугарев обнаружил в лагере еще несколько палаток, в которых разместилась команда радиометристов и местные охранники. Похоже было, что Митчелл устраивал военный форпост Вечности всерьез и надолго.

Лугарев уже собрался ехать в архив, когда Митчелл окликнул его: