Павел Корнев - Дивизионный комиссар

Вставшее в дверях существо выдернуло из окровавленной глазницы осколок стекла, мельком глянуло на него и небрежно отшвырнуло в сторону. Изуродовавший щеку порез уже затянулся, и на коже алела лишь тонкая нить рубца.

Зеркало — плохая замена служебному клинку с качественным алхимическим покрытием. До которого, к слову сказать, мне теперь уже не добраться.

Хотя…

— Смирись, дорогой, — голосом Анны произнес гомункулус. — Смирись, и ты просто заснешь…

Сплюнув на новенькую простыню красную слюну, я вытащил из-под кровати карабин и спустил курок. Винтовочная пуля прошила гомункулуса насквозь, но тот устоял на ногах, только отшатнулся назад — и все.

Ступив на кровать, я выстрелил второй раз, и обретшее плоть порождение Вечности вышвырнуло в коридор. Следующая пуля угодила в бедро и сбила тварь с ног; она бестолково завозилась на полу, подарив мне тем самым прекрасную возможность поймать на мушку окровавленную голову и метким выстрелом отправить гомункулуса в нокаут.

Спрыгнув с кровати, я бросился к шкафу, но принявшая обличье Анны сущность вдруг резво вскочила, будто только что и не словила четыре полновесные пули. Последний выстрел, уже почти в упор, помог выгадать пару секунд, и, когда перепачканная алхимическим заменителем крови тварь набросилась на меня, я встретил ее ударом вытащенного из шкафа ножа.

Острое лезвие рассекло кожу, ребра и легкое словно обычную бумагу, но нечувствительный к боли гомункулус, не моргнув и глазом, мертвой хваткой вцепился в мое запястье. И сразу — как в заполненную безнадегой, отчаяньем и тоской яму провалился, провалился под лед, а там одна лишь беспредельная печаль.

Жуть…

Помогли заполонившие душу ярость, злоба и ненависть. Они легко пережгли навеянные сущностью эмоции; я стряхнул оцепенение, впечатал гомункулуса в стену и навалился всем весом на рукоять ножа, расширяя и без того немалый разрез. А потом резко отстранился, высвободил клинок и вновь ударил, но уже снизу вверх, под челюсть.

Тварь задергалась, я не дал ей высвободиться и запустил руку в рассеченную грудину. Плоть показалась мягкой резиной, по запястью заструилась едкая жидкость, но мне удалось нашарить окутавшую искусственное сердце сущность и выдернуть ее наружу.

В кулаке будто патрон рванул!

От кисти до самого локтя немедленно растеклась жгучая боль, и все же я не дал сбить себя с толку и усилием воли развеял пойманное в ловушку порождение Вечности. Растворил ее в собственном времени, лишил настоящего, превратил в ничто и никогда.

После, морщась от мерзкого запаха искусственной крови, я переступил через распотрошенное тело и ушел на кухню. Там на пару пальцев плеснул в стакан виски и одним глотком влил в себя обжегший огнем напиток. Шумно выдохнул, поднял так и болтавшуюся на проводе трубку и уже абсолютно спокойно произнес:

— Диктуйте адрес, сейчас буду.

Лимузин Анны замер на тротуаре, налетев на фонарный столб. Решетку радиатора смяло, лобовое стекло рассыпалось по дороге мелким крошевом, а капот выгнуло, и крылатый ангел больше не рвался вперед, но подобно падшему созданию завис в бесконечном полете к земле. Виновник аварии — темно-синий четырехдверный «Лев» — намертво сцепился с лимузином и скрыться с места столкновения уже не смог.

Или его с самого начала планировалось бросить?

— Похоже, похитители вынуждали водителя свернуть в переулок, — решил детектив местного полицейского отделения, — но удар оказался слишком силен, автомобили выкинуло с дороги, а там столб…

— Вижу, — кивнул я и заглянул в салон лимузина. Водитель с простреленной головой безжизненно навалился грудью на баранку, Анна исчезла.

— Мы опрашиваем свидетелей, пытаемся выяснить, на какой машине уехали похитители.

— Действуйте, — отмахнулся я и направился к оцеплению, где уже маячил Алекс Бриг. Отозвал того в сторону и, едва сдерживая клокотавшую внутри ярость, заявил: — Мне нужен Малой!

— Уверен, что за похищением стоит именно он?

— Да!

— Я пробью по своим каналам.

— У него земля под ногами должна гореть!

— Все сделаю. Все, что могу, — уверил меня медиатор и спросил: — Ты в порядке?

Я досадливо поглядел на замотанное окровавленным платком запястье и поморщился:

— Ерунда, простая царапина.

— Тебе нужно показаться врачу.

— Мне нужен Малой!

— Хорошо, — кивнул Бриг и начал протискиваться через собравшуюся за оцеплением толпу.

Я поднял воротник плаща и посмотрел на окруженного заместителями капитана. Похищение дочери известного промышленника — как раз тот случай, когда стоило продемонстрировать всему городу, что полиция из кожи вон лезет, пытаясь разыскать преступников. Но меня эта суета обмануть не могла. Зацепок не было. Ни свидетелей, ни описания машины, на которой скрылись похитители. Ничего. Одна лишь твердая убежденность в том, что за всем этим стоит Аарон Малой.

Но зачем это ему?

Из-за денег Соркина? Или дело во мне?

Возможно ли, что я, сам того не подозревая, умудрился где-то прищемить ему хвост?

И вроде совершенно неважно, с какой целью похитили Анну, главное — вернуть ее целой и невредимой, но засела в голове гаденькая мысль, и все тут.

Только бы не из-за меня! Только бы не из-за меня! Только бы не из-за меня!

Пусть окажется виноват кто-то другой, только не я. Не я!

К черту!

И, отбросив сомнения, я зашагал к приехавшему на место преступления Навину.

— Ну? — спросил у него.

— Взяли образцы биологического материала, проверим, не совпадут ли они с пробами из алхимической лаборатории.

Я только вздохнул.

— Виктор, — потормошил меня Ян, — сам знаешь, вырастить гомункулуса — дело небыстрое, а Леопольда Марона ты только вчера за решетку засадил.

— Если бы не авария, мы бы вообще не узнали, что Анну похитили! — скрипнул я зубами. — Чертова тварь!

— Ты не понял, что это не Анна?

— Нет! Мне позвонили из управления…

— Ну теперь-то похитителям в любом случае придется пойти на переговоры.

— На квартире у меня людей оставили?

— Да, — кивнул Навин и кивком указал на капитана. — Похоже, Морж за тобой.

Я обреченно вздохнул и повернулся к шефу.

— Виктор, — с ходу заявил тот, — тебе здесь делать нечего. Соркина мы уже уведомили, поезжай к нему. Хорошо?

— Хорошо, — согласился я, изрядно удивив такой покладистостью капитана. — Как скажете.

И, последний раз глянув на разбитые автомобили, по крышам которых шуршал мелкий осенний дождик, я протолкался через толпу зевак, отмахнулся от кинувшегося было ко мне Кая Дворкина и забрался в служебную машину.

— В «Серебряную башню», — попросил Артура и закрыл глаза.

На душе было мерзко. Мерзко, пусто и паскудно.