Павел Корнев - Дивизионный комиссар

— Изобьешь телефонным справочником? — хохотнул Крамер и вытащил изо рта порядком изжеванную сигару. — Только тронь его, и адвокаты такой вой подымут, всем чертям тошно станет. Обернуться не успеешь, как все газетенки заголосят о полицейском произволе. Капитан на такое не пойдет, а тебя и так дивизион внутренних расследований на заметку взял. Не нарывайся лишний раз.

— Хорошо.

— Да! — вспомнил вдруг Петр. — Эрик Рой тебя с собаками разыскивал. Просил перезвонить.

— Понял.

— Нет, Виктор, — усмехнулся Крамер, — ты не понял. Эрик очень-очень сильно хотел с тобой поговорить. Позвони ему прямо сейчас.

— Так и сделаю.

И я отправился в кабинет. Убрал в оружейный ящик карабин, плюхнулся на стул, несколько раз глубоко вздохнул, а потом принялся крутить дребезжащий диск телефона, набирая номер бара «Фонарь».

— Виктор, Виктор, Виктор… — услышав мой голос, зачастил Эрик, как всегда делал в состоянии крайнего волнения. — У нас тут небольшая проблемка нарисовалась, Виктор. Без претензий к тебе, но все же ты за человечка поручился. Сам понимать должен, расклад крайне паршивый вырисовывается. При всем уважении…

— Говори прямо, что случилось, — потребовал я. — У меня времени в обрез.

— Карл Верст, — перешел Рой к делу, — проиграл двадцать кусков, а отдал только четыре. Нехорошо. Совсем нехорошо. Ты говорил, ему можно открыть кредит на двадцать штук, ты ведь говорил, так? А он твердит, что нет денег. И кому верить? Виктор, без претензий, но ситуация, откровенно говоря, нехорошая…

— Кому он проиграл?

— Ну… Э-э-э, — замялся Эрик. — Видишь ли…

— Будь добр, передай трубочку Полю, — попросил я, прекрасно понимая, что лишь Поль Лиман мог довести владельца бара до подобного состояния.

— Здравствуй, Виктор, — ровным голосом произнес Лиман. — Подозреваю, дело выеденного яйца не стоит и всему виной простое недопонимание. Ты говоришь, будто у человека есть деньги, он убеждает меня, что выжат досуха. Лично я больше верю тебе. И хочу получить свои деньги. Ты ведь понимаешь, что это дело принципа, да?

— У человека есть деньги, — очень спокойно произнес я, памятуя о том, что на визитках Поля Лимана отпечатано одно-единственное слово «мизантроп», — просто, возможно, он об этом просто не знает. Учитывая последние события, мы несколько выбиваемся из графика.

— Если ты просишь меня об отсрочке — это не проблема. Надо только ограничить предельный срок.

— Давай договоримся так: ты сегодня еще раз навестишь Карла и очень строго с ним поговоришь, а завтра он с тобой расплатится, и все будут довольны. Но если что-то пойдет не так, послезавтра я лично передам тебе всю недостающую сумму. Устраивает?

— У тебя есть в этом деле свой интерес? — сообразил Поль.

— Что-то вроде того. Так мы договорились?

— Разумеется, — не стал настаивать Лиман на немедленном возврате долга. — И, Виктор, если тебе нужна помощь, можешь на меня рассчитывать. Ну, ты понимаешь…

— Завтра. Завтра мне понадобится от тебя небольшая услуга.

— Ты знаешь, где меня найти.

— Знаю.

Я положил трубку, взглянул на часы и позвонил в контору Алекса Брига. Медиатор оказался на месте и первым делом спросил:

— Есть новости об Анне?

— Да, похитители вышли на связь.

— Уже легче! — шумно выдохнул медиатор. — Сколько они запросили?

— Конкретные условия пока не обсуждались, просто потребовали от меня поумерить пыл.

— Нужна помощь?

— Полученные от советника деньги у тебя?

— Да, а что?

— В предвыборном штабе Ланфорда социальной политикой и взаимодействием с профсоюзами занимается некто Карл Верст. На днях он крупно проигрался в карты Полю Лиману, на нем повисло шестнадцать тысяч долга.

— Вот ничего себе! — присвистнул Алекс.

— Карл по старой памяти обратился ко мне, но, понимаешь, своих забот полон рот. Я ничего конкретного ему не обещал, просто сказал, что, возможно, кто-то из моих знакомых согласится заплатить за него, а взамен попросит об ответной услуге.

— Совершенно случайно проигрался и обратился к тебе? — Бриг сложил одно с другим и усмехнулся. — С тобой чертовски приятно вести дела, Виктор!

— Ланфорд ратует за права тронутых. Если Карл сумеет пропихнуть в предвыборную программу тезис о равной оплате труда для тронутых и обычных работников, профсоюзные бонзы приползут к Гардину на брюхе.

— Еще бы! — фыркнул Алекс. — Все, я тебя понял. — И, уже явно записывая имя, он пробормотал: — Карл Верст, штаб Ланфорда…

— Выйди на него завтра, — посоветовал я. — Потом обратись к Каю Дворкину, он такую новость с руками оторвет.

— Завтра так завтра. Мне в любом случае надо хорошенько все обдумать.

— Все, бывай.

Кинув трубку на рычажки аппарата, я поднялся из-за стола, надел плащ и охлопал себя по карманам. Потом выключил свет и вышел в коридор. Проскользнув к лифту мимо холла, где до сих пор продолжалось заседание оперативного штаба, спустился на первый этаж и, как назло, наткнулся там на Леопольда Марона, который в сопровождении адвоката и пары плечистых охранников важно шествовал на выход.

— А! Специальный комиссар Грай! — расплылся тот в недоброй улыбке. — Я и не рассчитывал увидеться с вами так скоро!

Громилы смерили меня хмурыми взглядами, адвокат что-то быстро зашептал на ухо своему клиенту, но Лео отпихнул его и вальяжной походкой направился в мою сторону.

— В прошлую нашу встречу, — скривился он, — вы сделали ряд замечаний, которые мне не удалось прокомментировать. Сейчас не лучшее время для выяснения отношений, но в следующий раз…

— Уверен, что следующий раз будет? — перебил я младшего Марона. — Такими темпами ты раньше деда в крематорий отправишься.

— Я все понимаю, — вновь улыбнулся Леопольд. — У вас такое горе, такой стресс. Вы просто не способны сейчас к рациональному мышлению, эмоции зашкаливают. Понимаю. Любовь, любовь…

Нестерпимо захотелось свернуть этому напыщенному хлыщу шею, но вместо этого я лишь предупредил:

— Начнешь войну с Белым Кулаком — можешь считать себя покойником.

— Я вас услышал, — спокойно кивнул Марон. — Но вы заблуждаетесь на мой счет, специальный комиссар Грай. — Леопольд понизил голос, чтобы его не расслышал никто, кроме меня, и заявил: — Я могу залить улицы кровью, и мне ничего за это не будет. А знаете почему? — задал он риторический вопрос и постучал себя согнутым указательным пальцем по виску. — Да потому что в отличие от вас и ваших коллег я не полагаюсь на грубую силу, а имею обыкновение использовать свое серое вещество! Зря вы пытались настроить против меня людей. Я этого так не оставлю.

— Иди, пожалуйся дедушке, — столь же тихо произнес я в ответ.

Марон нацелил на меня палец, выдохнул: