Павел Корнев - Дивизионный комиссар

Решив не оставлять банде Малоя ни единого шанса, капитан привлек к операции не только специальный, но и штурмовой дивизион. Комиссарам полагалось действовать сработанными парами, каждую такую двойку прикрывали полдюжины штурмовиков. Дабы не спугнуть преступников, патрульных с улицы убрали, а детективов разместили в пустующих квартирах доходного дома напротив. И нам еще повезло — снайперам пришлось ютиться на чердаке без всяких удобств. Да и в конторах офисного здания, окнами выходившего на парадное дома-музея, условия были не ахти.

И вроде комфорт — ерунда, но если сидеть в засаде несколько суток, такие вот бытовые мелочи неминуемо выходят на первый план. Нормальный туалет, пусть и на восемь человек, — это уже немало. Удобное кресло — предел мечтаний.

Осмотрев крохотную квартирку с кухонькой, на которой едва могли разминуться пара человек, Ян Навин снял пиджак и с ногами завалился на диван; я выглянул в окно и убедился, что задний двор дома-музея отсюда как на ладони. После открыл шпингалеты, задернул плотную штору и предупредил остальных:

— Особо не светитесь, нас предупредят, как все начнется.

Командовавший штурмовиками седой сержант прикрыл второе окно и предложил:

— Давайте так: окно на кухне и это, — постучал он по подоконнику, — наши. А вам одно на двоих.

— Договорились, — согласился листавший газету Ян Навин.

Пожилой служака с кислым видом посмотрел на комиссара и обернулся к бойцам, которые затащили в комнату оружие, переноски с патронами и свернутые матрацы.

— Так, орлы! — повысил он голос. — Окно на троих. Двое стреляют, третий ждет. Двое перезаряжаются, третий стреляет. Вопросы есть?

— Кормить когда будут? — спросил кто-то.

— Ужин принесут в десять вечера, завтрак в восемь утра, — объявил я и уселся в продавленное кресло. — Дальше будет зависеть от того, насколько тут зависнем.

Крепкие парни разом посмотрели на часы, печально повздыхали и уселись за стол играть в покер. Включенная ими лампа под красным абажуром залила комнату нездоровым багровым светом, а потом вдруг задрожала мебель и начала раскачиваться лампочка под потолком.

— Это что еще? — оторвался Навин от недочитанной газеты.

— Подземка.

— А! — Ян достал из-под дивана свою сумку и вытащил из нее термос. — Виктор, кофе будешь? — спросил он.

— Нет, спасибо, — отказался я и осторожно прикоснулся к рассаженному затылку. Голова по-прежнему болела просто невыносимо. — Дай лучше план здания.

— Думаешь, придется действовать внутри? — зевнул комиссар и протянул мне несколько листов с чертежами.

— А вдруг с центрального зайдут?

— Хм. Ладно, тоже гляну, — решил Навин. — Praemonitus praemunitus!

— Так-то да, — кивнул я и углубился в изучение поэтажных планов.

Точнее — попытался углубиться. На деле из головы не шла Анна, и все мысли вертелись исключительно вокруг нее.

Как она? Все ли с ней в порядке? Когда теперь удастся увидеться?

Так и просидел над бумагами без толку до самого ужина. Перекусив и выпив пару чашек крепчайшего кофе, немного пришел в себя, но разобраться с планами особняка по-прежнему никак не получалось.

Когда бойцы штурмового дивизиона вновь засели за карты, Ян Навин перебрался ко мне и спросил:

— Ты как?

— Нормально. — Я вернул ему чертежи второго и третьего этажей. — Убери, скорее всего, они наверх подняться просто не успеют. Проще на первом сосредоточиться.

— Если они с центрального вломятся, мы спокойно через черный ход войдем и с двух сторон их зажмем, — предложил Ян.

— Лучше бы с черного хода подъехали.

— Да неважно! — усмехнулся Навин. — Главное, чтобы вообще явились. После ареста Волина могут и на дно залечь.

— Нет, — покачал я головой, — Малой не такой человек. Он ва-банк пойдет.

— Думаешь, свою игру ведет?

— Не сомневаюсь даже.

Мы еще немного потрепались и начали укладываться спать. Ян развалился на диване, я устроился в кресле. Достал подаренную Анной гильотину для сигар, утопил кнопку, полюбовался на вылетевший из боковины изогнутый и зазубренный клинок, сложил его и вновь нажал кнопку.

Клац! Клац! Клац!

Сочный металлический лязг и монотонность движений успокаивали, и ни тихий гомон картежников, ни сотрясавшая здание дрожь время от времени проносящихся под нами вагонов подземки не помешали провалиться в глубокий, черный как смоль сон.

Усталость, нервы и хроническое недосыпание — коктейль почище алкоголя и снотворного.

Проснулся утром из-за уже привычного дребезжания стекол. Глянул на часы — без четверти шесть; первый поезд работяг на фабрики повез.

Поднявшись из кресла, я размял затекшую поясницу и первым делом отправился в туалет. Облегчился, прямо там покурил, а когда вернулся обратно, Ян Навин уже выливал в свою кружку остатки кофе из термоса.

— Это, получается, мы на тюфяки залегли, так? — пошутил он.

— Получается так, — кивнул я.

Да, гангстерам не позавидуешь. Просидишь в таких условиях неделю, точно запаршивеешь. Хорошо еще окно на ночь открытым оставили. Восемь человек в одной маленькой комнатушке — это перебор.

— Слышишь? — встрепенулся вдруг Ян.

Прислушавшись, я уловил быстрый топот, потом в дверь отчетливо постучали и звук шагов унесся дальше.

— Подъем, подъем!

Первым очнувшийся ото сна сержант кинулся расталкивать бойцов, мы с Яном подскочили к окну и увидели, как на задний дворик дома-музея с дороги заезжают три темных автомобиля.

Заранее взведя курок барабанного карабина, я приоткрыл раму и непонятно почему шепотом предупредил остальных:

— Без команды не стрелять!

Машины гангстеров сбросили скорость, распахнулась одна дверца, другая, и тут открыли стрельбу засевшие на чердаке снайперы.

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Тяжелые пули легко прошивали крыши, выбивали искры из ободьев колес, с визгом рикошетили от брусчатки.

Уже буквально на третий удар сердца выстрелы стихли; резким рывком сдернув штору, я приподнялся над подоконником.

— Огонь!

Одна из машин к этому времени уткнулась решеткой радиатора в стену дома-музея и горела, две другие перекосились на простреленных колесах, а выскочившие из них гангстеры кинулись к черному ходу. Я поймал на мушку чью-то спину, плавно потянул спусковой крючок, и будто получивший меж лопаток невидимым кулаком бандит покатился по земле. Перевел прицел на крыльцо и, уже особо не целясь, расстрелял остававшиеся в барабане патроны по вбегавшим на него людям.

Туда же палили все остальные. Пули отскакивали от кованых ограждений, взрывались бетонным крошевом, расплескивались алыми фонтанчиками, пробивая тела гангстеров насквозь.

Это была самая настоящая бойня, но в душе у меня не ворохнулось абсолютно ничего. Они сами выбрали свой путь, никто не заставлял их собственной кровью подписывать контракт с дьяволом.