Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо

Мой соперник злился: он не понимал, что со мной делать, как бороться. Все, чему его учили, не срабатывало. Предприняв еще пару попыток и чувствительно получив под дых, завелся окончательно: тренировка для него окончилась, теперь за атаками я видел желание достать меня, задеть, чего бы это ни стоило, плевав, что это всего лишь спарринг. Сволочь!

Мне вспомнились Норма и Мишель. Они точно так же танцевали, играясь со мной, словно кошка с мышкой, как я сейчас с ним. И я точно так же пытался бить на поражение, со всей силой и мощью, а они могли отвечать лишь мягкими тренировочными ударами. Время кидать камни.

Я иронично усмехнулся, еще больше разозлив этим противника, принявшего усмешку на свой счет. Со стороны, наверное, это походило на бой танка и легкого истребителя, танк мощнее, тяжелее, вооружен немереным количеством оружия, но неповоротлив и не отрывается от земли на большую высоту. Истребитель же не имеет брони вообще, оснащен минимумом вооружения, зато ле гок и верток – попробуй в него попасть! Здесь, на татами, столкнулись две техники, принципиально различные по своей сути. Первая – старая, которой нас учили много лет: жесткие блоки, жесткие атаки, плотный контакт; и вторая, подцепленная у Нормы, – легкость, изящество, парение, постоянная смена дистанций и маневрирование. Красотища!

– Да иди ты знаешь куда! – вспыхнул мой соперник, получив серьезный удар в челюсть. – Ты неправильно дерешься! У тебя неправильная техника!

Я меланхолично пожал плечами, спорить не хотелось. Тем более техники у меня не было как таковой.

– А разве она может быть «правильной» или «неправильной»? – улыбнулся я в ответ. Тот не нашел что сказать.

– А ну давай со мной?

Только тут я заметил, что за нами уже давно наблюдают. Почти половина группы отложила все дела и смотрела, как я избиваю младенца, танцуя вокруг него при этом.

– Не вопрос! – кивнул я вызвавшему меня другому одногруппнику. Этот боец серьезный, я не раз получал от него на тренировках по первое число, не чета предыдущему.

Встали. Он начал первый, но атаковал не в полную силу, проводя разведку. Я вновь ушел, отведя его удар. В обратную не атаковал – это не серьезная схватка, не стоит раскрываться раньше времени.

Новая атака. И еще одна. Движения его становились все злее и резче, мои же все быстрее и воздушнее. Я понимал, это ненадежная тактика, кроме того что я ее не знаю совершенно, лишь интуитивно имитирую движения, импровизирую на ходу, я еще и трачу больше сил, чем он. Но нужно было испытать все до конца, даже если при этом отхвачу.

Очередная атака. На сей раз он решился пробить серьезно. Я словно видел все со стороны, понимал, что он сделает и как, в мельчайших подробностях, и это удивило. Предыдущий противник – да, но этот?

Уф-ф.

Все-таки я себя переоценил. Какое-то чудо спасло меня от встречи с возникшим вдруг перед моим лицом прямым. Ушел, используя запредельную даже для теперешнего организма реакцию. Мышцы и связки взвыли. Отставить полеты, Шимановский! Вернуться на землю!

Получилось, собрался, следующие атаки отразил. Правильно, гордыня – смертный грех, не надо считать себя суперменом. Я всего лишь могу немного больше, чем он, двигаюсь капельку быстрее. Только и всего.

Соперник продолжал атаковать. Я снова увернулся. Уф-ф, уф-фф – еще и еще. Затем отступил и понял – танцы окончились.

Да, это было красиво. Знакомая, вбиваемая инструкторами годами в голову техника, я только сейчас смог оценить по достоинству ее красоту и мощь. Голый жесткач, ничего лишнего, но в нем своя прелесть, как и в па рящих движениях «ангелов».

Бой продолжился. Я вновь не встретил, а отвел его удар, держась за новую тактику, но после этого не ушел, как обычно, а ударил сам. Ударил крепко, как учили, используя старый, добрый, знакомый прием, вдалбливаемый в этой школе с первого дня.

Хлобысь!

Противник, шатаясь, отлетел, на несколько секунд выпав из реальности. Чистый нокдаун! В этот момент реального противника можно было бы добивать, но я, естественно, не стал этого делать, в отличие от предыдущего соперника, я контролировал себя. Хотя поймал мысль, что Толстого уработал бы обязательно, даже на татами.

– Ты что тут творишь? – раздался позади голос тренера.

Я обернулся, как и все ребята.

– Тренируюсь. А что?

– Я не учил тебя такому.

Я меланхолично пожал плечами.

– Друзья пару приемов показали, захотелось их отработать, – начал я «загонять» старую легенду.

– Ну, давай, отрабатывай!

И он напал, тут же, без предупреждения. Я прежний не успел бы среагировать, точно говорю, и круто огреб бы, но я теперешний, прошедший пять дорожек смерти, ушел. Хотя с трудом, большим трудом!

– Шустрый! – то ли похвалил, то ли констатировал он. – У тебя интересные друзья, хорошей техникой владеют. Но непрактичной. Настоящие мужики так не дерутся.

Он снова атаковал. Финты, обманные, несколько выпадов.

Настоящие мужики. Возможно. Но я видел ее совсем не у мужиков! Так что…

Фууум, фуууум… Бымц!

Я оказался на земле. Как – не понял, но это точно не из учебного арсенала. И хотя было достаточно больно – тренеры редко щадили нас, особенно этот и особенно сейчас, я получил истинный кайф ценителя от последней его атаки. Круто!

– Я же говорил! – усмехнулся тренер. – Твоя техника хороша для слабых, но шустрых, кто не сможет выдержать прямой удар. Например, когда хулиганы напали, здоровенные неповоротливые дядьки с пудовыми кулачищами. Ты же силовой боец, вот и не занимайся ерундой. Делай то, что реально может тебе в жизни помочь, а это все, – он пренебрежительно махнул рукой, – фигня!

Я вытер кровь из разбитого носа и поднялся. Хотелось поспорить, что с помощью подобной техники меня, силового бойца, уделали какие-то бабы, но не стал.

– Занимаемся! – захлопал тренер в ладоши. Он ткнул в грудь еще одному одногруппнику и отошел с ним, но всю оставшуюся тренировку я чувствовал его пристальный взгляд в свою спину.

Поверженный противник тем временем очухался и снова подошел ко мне:

– Давай еще раз?

Как я мог отказать?

Журчание воды успокаивало. Я плеснул ее себе в лицо, смывая кровь и ненужные мысли, которые так и лезли в голову, ставя крест на той благословенной пустоте, о которой мечтал в начале занятия.

– Так ты скажешь, как это делаешь? – раздался голос.

Я обернулся. В туалет вошли двое: тот парень, которого я отделал первым, аж два раза, и еще один, которого сделал позже. Оба хорошие ребята, каких-то несколько недель назад были примерно на одном уровне со мной. Мы не то чтобы дружили, но общались тесно, считая друг друга братьями по оружию, членами одной стаи. Случись у кого-то из них неприятность, я не раздумывая приду на помощь. Они, в общем, тоже, но в свои разборки с сынками криминальных шишек я впутывать их не хотел, это простые ребята, да еще безбашенные, меня совесть съест, если с ними из-за этого что-то потом случится (а с такими сорвиголовами обязательно что-то случится). Но врать им или молчать под укоризненным взглядом…