Виктор Милан - Черный дракон

Толстяк похлопал по своей дородной груди.

Теодор покачал головой:

— Я никогда не мог по-настоящему на тебя разозлиться, хотя порой ты просто изводишь меня, И мне также прекрасно известно, что ты кто угодно, только не дурак, прощающий собственные ошибки, за какового тебя до сих пор принимают многие — так же, как и ты никогда не верил в то, что я совершенно никчемный человек, каким меня считал двор. И в первую очередь отец.

— Да-да, твой отец. Мы оба хорошо знаем, что он представлял из себя, так что я могу говорить о мертвом плохо, не опасаясь навлечь на себя твой гнев. Всю свою жизнь Такаши Курита вел с тобой игру, в которой было только одно правило; ты всегда проигрываешь.

— Со ка? — ледяным голосом спросил Тедди. Однако его лицо тотчас же смягчилось. — Хорошо, ты прав. Но к чему ты клонишь? Прошлого не изменить. И спрятаться от него я тоже не могу.

— Но ты можешь оставить его позади. Простить своего отца. Что гораздо важнее, может быть, ты простишь самого себя.

Теодор, прищурившись, оглядел своего кузена. Как много ему известно? Хотя Теодор в течение многих последних десятилетий и не был близок со своим так называемым «дядей», он все же никогда полностью не сбрасывал его со счетов — в отличие от Индрахара. Впрочем, сразу же после неудавшейся попытки устранить Чанди, предпринятой КВБ, «Сама Улыбка» коренным образом изменил свое отношение и к родственнику Теодора, и к его организации. В особенности к разведывательной службе Дяди Чанди, возглавляемой таинственным мирзой Питером Абдул-заде.

— До моих ушей дошли слухи, будто я убил своего отца, — небрежно заметил Теодор. — Ты в это веришь?

— Нет, Теодор-сама. Хотя, надеюсь, ты простишь меня, если я скажу, что и в этом случае не стал бы относиться к тебе хуже. Однако истина здесь не имеет никакого значения: ты и только ты можешь определить, что причиняет тебе страдания.

Наступила тишина. Теодор хотел, чтобы слова его кузена стекли с его спины подобно воде с панциря черепахи, однако он понимал, что это невозможно. В то же время ему хотелось спросить у Дяди Чанди: «Что мне делать?». Но Координатор молчал.

— Один путь заключить мир со своим прошлым лежит через мир с собственным сыном, — наконец заговорил Чанди.

— С сыном?

— С Франклином Сакамото. Он отказался от всех прав, вытекающих из его рождения; ты тоже больше не настаиваешь на его физическом устранении. Вы могли бы начать строить ваши отношения заново; объективных причин против этого нет. А ты почему-то заключил Сакамото под домашний арест.

«Бесполезно гадать, откуда он об этом проведал», — подумал Теодор. Но вслух он произнес:

— Это ради его же собственного блага.

— My, — ответил Чанди.

— Это было сказано в качестве ответа на бессмысленный вопрос: «Может ли у собаки быть душа Будды?» — раздраженно вспыхнул Теодор.

— Ты понял, к чему я клоню.

Бессильно откинувшись назад, Теодор покачал головой.

— Если ты к тому же окажешься последователем дзен-буддизма, я этого не вынесу, — рассмеялся он.

— Можешь не пугаться, — добродушно заметил Чанди. — «Роси» — это стрела, направленная в ад. Я же человек, привыкший к удобствам. Но вернемся к твоему сыну…

Звон колокольчика у двери известил о посетителе. То, что кто-то осмелился нарушить редкие минуты покоя Координатора, означало только одно: речь идет о неотложном деле.

— Войдите! — окликнул Теодор, испытывая одновременно недовольство и облегчение.

Дверь бесшумно скользнула в сторону. Вошедший шо-шо Хидейоши опустился на колени и приложил лоб к циновке.

Теодор удивленно посмотрел на него:

— В чем дело. Ода-сан? К чему эти церемонии?

— Мой печальный долг состоит в том, чтобы известить Координатора: Франклин Сакамото исчез.

— Исчез?

— Вероятно, господин, точнее будет выразиться «скрылся». его больше нет на вилле, и не осталось никаких следов вторжения извне и борьбы. Судя по всему, Сакамото бежал. Вина лежит исключительно на мне. В качестве искупления своей оплошности я прошу вас принять прошение об отставке.

Теодор поднялся на ноги.

— Достаточно. Никто не ожидал, что Сакамото попытается расстаться с твоей опекой — так что ничьей вины в случившемся нет, а если и есть, то лишь моя. Я не отдал тебе приказа обращаться с Сакамото как с пленником.

Сверкнув глазами, он повернулся к Дяде Чанди. Толстяк, печально покачав головой, вздохнул.

К тому времени, как Касси снова оказалась на улицах имперской столицы, декигоро-дзоку и их шумные пестрые вертолеты, словно по мановению волшебной палочки, исчезли с лица планеты. Не осталось даже никаких следов их пребывания. Возможно, было распространено официальное предостережение вести себя тише воды ниже травы. А может быть, банды подростков добились от взбешенных «кабальерос» всего, чего хотели. Воины Семнадцатого полка тоже куда-то подевались. Кого заманили назад в Эйга-тоси увещевания и угрозы командиров подразделений, кого пришлось уговаривать лично дону Карлосу. Кто-то успел попасть в полицейские участки и больницы. Но теперь на запруженных праздничными толпами улицах не было видно ни одного «кабальеро».

А вот кого оказалось с избытком, так это «вежливых внушителей». Служба поддержания общественного порядка, оголив провинцию — Амори, Йеовиль, Харатстон, Такаогучи в пустыне Нидзунен, — согнала всех своих сотрудников в имперскую столицу, чтобы справиться с наплывом гостей со всего Синдиката Дракона. После беспорядков, учиненных «кабальерос», полицейские власти, казалось, одели в полосатую форму всех, кого только смогли, — были отменены отпуска, «внушители» патрулировали город в две смены. Судя по округлым брюшкам, выпячивающимся из мундиров, затравленным глазам под белыми с красным ободком касками и затянутым в перчатки рукам, с опаской ощупывающих рычажки предохранителей короткоствольных шоковых пистолетов, многие полицейские вышли на улицы после долгих лет, проведенных в спокойствии кабинетов.

Как и следовало ожидать, «вежливые внушители» были на взводе и превращали в пюре любого, бросившего на них неодобрительный взгляд. Касси предупреждали, что полицейские получили приказ задерживать всех встречных «ка-бальерос», а это следовало понимать так: «Вы их не убивайте, но если по пути в „терухо“ они несколько раз упадут на асфальт, у них будет, над чем задуматься во время вынужденного отдыха». Под «терухо», переиначенным якудза словом «хотеру» («отель», в японском языке нет звука «л»), подразумевался «Хилтон за решеткой».

Попадавшиеся Касси пары и тройки полицейских удостаивали ее лишь мимолетным взглядом. По внешнему виду молодой женщины никто не мог заподозрить, что она принадлежит к йохей. Одетая как технический работник киностудии, Касси имела при себе соответствующие документы. Сотрудники Эйга-тоси не имели строго регламентированного рабочего времени, но даже если по прихоти случая Касси вырвали бы для тщательной проверки из людского моря, она смогла бы объяснить свое отсутствие на работе в полдень в будний день. На молодой женщине была свободная одежда из прочной ткани, не стесняющая движений. Такую ни за что бы не надела приезжая из другого мира или даже сотрудница офиса с Люсьена.