Олег Шовкуненко - Приговор судьи

Услышав такой ответ, я помимо воли покосился на багровые плотные, будто сделанные из раскаленного металла небеса. Вооруженный новым знанием об их весьма неприятном свойстве, я словно почувствовал поток льющегося сверху излучения. Ультрафиолет? Черт его знает, может и ультрафиолет. Хотя распухшая рожа Кальцева что-то не очень напоминает обгоревшего на солнце пляжника. Она скорее вареная, рыхлая, будто одинцовца передержали в парилке.

Следствием этого наблюдения стала мысль об инфракрасном излучении, или если еще дальше продвинуться по шкале, то даже и о микроволновом. Может отсюда и это странное не столько греющее, сколько колющее тепло на открытых участках тела? Интересно сколько такое можно выдержать? Судя по словам Иваныча, год все-таки можно. Похоже, организм способен адаптироваться и к такой хрени. Тяжело только вначале, вот как, например, сейчас Кальцеву.

Кальцев… Я вновь вспомнил о заместителе Нестерова. Однако теперь мои мысли оказались далеки от процесса адаптации. Они вновь вернулись к одинцовцам, которых Томас Крайчек увел через пустоши. Теоретически в дороге с ними ничего не должно было случиться. Караван был крупный и достаточно хорошо вооруженный, да и Главный обещал… Однако все же что-то случилось и произошла эта неприятность, если судить по роже Кальцева, примерно около недели назад. Я тут же стал прикидывать, где могли оказаться беженцы, двигавшиеся по маршруту Одинцово-Звенигород-Витебск-Рига.

– Обходим паром с другой стороны!

Дальше перечисления основных пунктов маршрута продвинуться мне не позволили. Иваныч стал круто забирать вправо, обходя нос корабля и торчащий прямо под ним здоровенный нарост или бульб, который, как я откуда-то знал, предназначался для улучшения обтекаемости подводной части корпуса. Следуя за нашим проводником, я в уме повторял его слова: «обходим паром…». Ага, выходит это вовсе не пассажирский лайнер, а паром. Тоесть куда меньше комфорта и роскоши, зато огромные автомобильные палубы, ворота и аппарели.

Мы уже были в считанных метрах от парома, а потому я и впрямь заметил ломаную линию, по которой раскрывался многотонный нос судна. Эта неглубокая заполненная уплотнителем канавка напоминала огромную цифру «2», начинавшаяся по срезу фальшборта и заканчивающаяся у самого корня каплевидного бульба. Если с правого борта корабля «двойка» выглядела практически не поврежденной, то с левого, а именно к нему и направлялась наша группа, в металле виднелась небольшая дыра. Вернее даже не дыра, скорее прогиб. Складывалось впечатление, что какой-то гигант хотел вручную поднять нос «Джулии» и проникнуть внутрь. Для этого он загнал под край подъемных ворот здоровенный лом и стал им там как следует шерудить. Однако замки выдержали, и все чего добился неведомый взломщик, так это нарушение герметичности автомобильного трюма. И вот как раз к этой щели мы сейчас и подошли.

Навстречу нашей колонне вышли двое «серых». Оба они были вооружены куда лучше, чем люди Кальцева. У каждого имелся тесак и копье, а грудь караульных защищали грубо сработанные толстые нагрудники.

– С уловом тебя, Черкашин! – обратился один из них к нашему соседу.

– Ого, автомат! – радостно воскликнул второй.

Судя по всему, часовые не знали, что группой теперь командует Кальцев, а потому по старой памяти обращались к Иванычу.

– Да уж, славная получилась охота, – хмыкнул тот в ответ. В голосе «серого» явно сквозила ирония, но охранники ее не заметили и не оценили, так как вспомнили о своих прямых обязанностях.

– А на кой ляд вы их сюда притащили? – вновь прогудел первый и покрепче взялся за отточенную арматурину. – Чё не могли где-нибудь в стороне, порешить. По-быстрому, чик, и нету больше нечисти.

– За «нечисть» можно и по роже, – как бы между прочим заметил Леший и принялся лениво разглядывать свой грязный закопченный кулак.

– Чё ты сказал, гнида! – взревел «серый», который габаритами почти не уступал моему другу.

– Охолонь, Миха! – Черкашин оттолкнул качнувшееся в сторону Загребельного острие. – Мы тут с тобой, можно сказать, старожилы. Много всякого повидали. Так ты глянь повнимательней и скажи, похожи эти двое на подкидышей или нет?

– Не верится, что бы еще кто-то смог прорваться. Уже давненько никто не приходил. – Миха вперился в нас черными каплями солнцезащитных очков. – Хотя вчера ближе к вечеру тянучка хорошо так шандорахнула, аж свод кое-где треснул. Это неспроста. Значит, на кого-то охотилась, за-р-р-аза!

– Они оружие отдали. Сами отдали, – пришел на выручку Иванычу интеллигентный голос из арьергарда группы.

– Ну, если оружие… тогда да! – по всей видимости второй охранник оказался помоложе и подоверчивей. Факт добровольного разоружения на него сразу произвел сильное впечатление.

– Грому надо их показать, – Миха не стал брать на себя ответственность и предложил, как я уже понял, стандартную процедуру. – Гром завсегда распознает кто есть кто.

Гром… Я повторил в уме это странное имя или вернее сказать прозвище. Опять этот Гром! Похоже на данной таинственной личности тут все и держится. Что ж, очень интересно будет познакомиться.

– А мы куда, по-твоему, идем! – Кальцев, наконец, подал голос, в котором чувствовалась затаенная обида, непризнанного лидера.

– Так Гром еще не вернулся, – с поспешностью проинформировал молодой охранник.

– Нам что теперь здесь куковать?! – вспылил одинцовец.

– А ну, заткни поддувало! Или в голову напекло? – Миха гневно зыркнул на Кальцева, но уже через мгновение взял себя в руки и уже более миролюбиво добавил: – Ты чё размотался? Пузырями возьмешься, олух!

– Так получилось, – пристыжено буркнул Александр в ответ и поспешил накинуть на голову тертый выгоревший кусок ткани, который ранее просто висел у него на плечах на манер шарфа. Поступая так, разведчику пришлось на несколько секунд отпустить «калаш» и позволить оружию безвольно повиснуть на ремне. Одинцовец сделал это, притом без излишней поспешности и страха перед возможностью нашего неожиданного нападения. Что ж, уже кое-какой прогресс!

– Ну, так мы входим?

К разговору вновь подключился Иваныч. Он, как и я, заметил поступок Кальцева и узрел в нем проблески доверия, которые стал оказывать его вечно сомневающийся командир по отношению к двум пленным. Данный факт добавил Иванычу солидную дозу уверенности в своей правоте, причем такую, что он даже добавил:

– Я ручаюсь за них.

Прежде чем ответить здоровяк Миха долго пялился на нас с Андрюхой. Скорее всего, Черкашин был прав, когда говорил, что у подкидышей что-то не то с глазами. Я подумал об этом, когда понял, что именно в наши глаза и пытается заглянуть недоверчивый старожил. Не знаю, что он там в них обнаружил, но эта штука явно сыграла в пользу двух усталых путешественников.