Михаил Сухоросов - Проходная пешка (Пришлые-4)

А настораживает в ней многое и многое. Начать с того, что непохоже это на Серых - так легко от задуманного отступаться... А вот что задумано было - это уже другой вопрос. Провокация?.. А еще он что-то лопотал насчет цены и насчет того, что мне, возможно, скидка выйдет... Из чего, интересно, он это вывел? Мои действия, когда мы из "чертова круга" выдирались? Или еще раньше - на Тропе, во время драки?

И была некая зацепочка в его словах. Какая? Это не его роль... Кто-то должен ее сыграть... К чему все это привязывается? Как ни странно, к Ущелью... ага, именно там я впервые Мастером Клинка себя почувствовал. А еще я себя там чувствовал не кем-то, а актером, прочно забывшим роль... А тут - работал как Мастер Клинка наяву. Ищи, Ордынцев, ищи, должно оно быть, ключевое словечко... Актер. Роль. Представление. Репетиция!

Последнее слово как обухом по темечку огрело. Репетиция, значит... Это уже как-то не смешно получается - выходит, в Ущелье я репетировал не что-то, а свою собственную смерть? И место действия - Зачарованный.

Я полежал еще немного глядя в темноту и потихоньку успокаиваясь. А чего это, собственно, вы так всполошились, сударь мой? Уж что-что, а смерть у меня всегда за плечами... Но вот так, наверняка, на встречу с ней топать все ж непривычно как-то. Хотя рано или поздно все равно помирать, а назад уже не повернешь. Может, именно такой ценой получится то, что на Дюне было, раскопать и выяснить, кто ж я такое, наконец? Видно, ничего тут не попишешь, роль у меня такая, так надо напоследок хоть аплодисмент сорвать...

Да и вообще, что это я себя раньше времени хороню? Насчет репетиции - вполне может оказаться очередным моим заскоком. А до смерти в любом случае еще дожить надо, а значит, стоит прикинуть план дальнейших действий и определиться, как мы будем жить сегодняшний, завтрашний и какой там еще придется день?

Пока я прикидывал и определялся, пробудились Малыш с Ильмирой. За завтраком и сборами я вкратце поведал им о наших с Раззлкрамом похождениях, умолчав, понятно, о некоторых своих умозаключениях. Оба сделали свои выводы, но решили пока от незрелых версий воздержаться...

В туман мы влетели уже через полчаса. Хорошо еще, не в едкий... Хоть направление с расстоянием я и не визуально определяю, а все равно неприятно как-то. Словно в жидком молоке плаваешь... И тащит отовсюду некой непонятной мертвечинкой - опять же, неприятно.

И тут я остановился, словно на столб налетел - так, что Малыш натолкнулся на меня:

- Ты чего?

Я не обратил внимания на вопрос:

- Ильмира, а тебе это место ничего не напоминает?

Она остановилась рядом, прижавшись к моему плечу:

- Мы здесь уже были, Мик. Тогда, в Ущелье.

Я сумрачно кивнул. Помнится, драка, в которой мне башку развалили, здесь и началась... Может, здесь и закончится? Хотя нет, есть у меня предчувствие, что это произойдет, когда я доберусь до места - почему-то уверен, что доберусь. А то, что сейчас будет... а что сейчас будет?

Долго ждать не пришлось - издали послышались негромкие команды. Может, кстати, и близко - туман обманчив...

- Говорили тебе - Розенкранц этот твой так просто не успокоится, - проворчал Малыш, вытаскивая левый меч и снимая пистолет с предохранителя.

Они появились внезапно - просто возникли вокруг из-за толстых лишаистых стволов, наполовину растворенных в тумане. Малыш шумно вздохнул и передернулся. Да и я, на что уж привычный человек, тоже не совсем хорошо себя почувствовал. Картина, что называется, достойная кисти Айвазовского... Рыл десять-двенадцать, и все покойники. Ладно бы натуралистичные - таких я еще в прошлый раз навидался... Скелет просвечивает - ерунда, кого тут этим удивишь, но вместо изгнивших ошметков плоти, или что там покойникам полагается, синеватое свечение. И глаза фосфоресцируют. А главное - все в боевых доспехах.

Самый высокий - вожак, наверно - шагнул в нашу сторону:

- Привет вам, незнакомцы. Кто вы и что делаете в заповедных землях?

Вопросик в лучших традициях всяческой толкиеновщины... И отвечать надо соответственно:

- Назовись сначала сам - кто ты и кому служишь?

- Я - главный над стражами этих мест, - он чуть помедлил. - А что до имен, они ничего не значат. У всякого, кто здесь оказался - два пути: поступить в наш отряд или погибнуть.

Не слишком мне это нравится... Нутром чувствую, бояться особенно нечего, а все равно какой-то подвох тут есть.

Я выпрямился и гордо отчеканил:

- Я никому не служу. Если хочешь, могу принять твой отряд на службу к себе.

- Твой выбор сделан. Защищайся.

Вот теперь надо что-то делать. Причем быстро. Драка - не выход, Силой этих покойничков не очень-то прошибешь. От меча тоже толку мало, от ствола и подавно - на эту кодлу серебряных пуль не напасешься. А ведь в Ущелье-то я видел именно эту компанию - такими, какими они при жизни были, тысячу, или сколько там, лет назад.

Все это у меня промелькнуло за долю секунды - когда горячо, соображаешь быстрей - а потом я словно по наитию шагнул вперед и бросил в лицо вожаку единственную стоящую фразу, слышанную мной в связи с данной ситуацией. Я в точности воспроизвел сравнительно короткое, но емкое ругательство, которым Ринге подгонял своих солдат, а сверху прибавил еще пару оборотов из лексикона лесорубов.

Эффект превзошел все ожидания - кажется, так об этом принято говорить. Вожак отступил на шаг и слегка потускнел, повернул свой меч рукоятью вперед, опустился на одно колено:

- Мы не узнали тебя, повелитель.

Все просто чудесно... Я приосанился и надменно отчеканил:

- Мой новый облик должен был обмануть вас. Но я вернулся в свои пределы.

Покойнички разразились чем-то вроде троекратного ура, я вскинул руку требуя тишины:

- Хорошо, что у меня остались верные люди. Но победа еще далека. Продолжайте нести службу, и в один прекрасный день я призову вас.

На сей раз меня приветствовали чем-то вроде "Служим Советскому Союзу!", и вся компания просто растворилась в воздухе. Как и не было... Я вытер вспотевший лоб:

- А теперь - драпаем.

Отойдя на пару километров, мы, не сговариваясь, сбросили рюкзаки и растянулись на траве. Топать дальше - сил никаких, ноги гудят, спину ломит. Деревья тут растут редкие, кривые, в каких-то неприятных на вид оспинах...

Малыш тут же осведомился, не скрывая восхищения:

- Слушай... Где такому мату выучился? Сто золотых за урок.

Я ухмыльнулся:

- Сам ведь знаешь. Тяжелое детство в коммунистической России, деревянные игрушки, к полу прибитые...

Он хрюкнул:

- Злопамятный ты наш...

Но Ильмира оставалась серьезной:

- Мик, ведь эти слова ты слышал в Ущелье. Почему ты их произнес?

Я пожал плечами и перекатился на живот. Некоторые соображения у меня есть, но очень смутные. И знать о них кому-то, даже Ильмире, незачем. Хотя...