Вячеслав Бакулин - S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник)

– Можно набирать, силь ву пле ! – довольный показаниями, объявил он.

Ведро с веселым звоном стало наполняться отфильтрованной студеной водой. Когда охотники напились и Жикар, подхватив сумку, потрусил обратно к «Хамви», Дрессировщица вернула Жене кружку, скрепленную с насосом ржавой цепочкой.

– Нам пора.

Что-то вспомнив, она засунула руку в карман плаща и протянула билеты в цирк Карабасыча:

– Бывала в цирке?

При виде картонных прямоугольников с вычурной пестрой каймой глаза фермерской дочки стали похожи на блюдца:

– Билеты! Мне? За что…

– За то, что ответила добротой, а не оружием.

– Я никогда не была на представлении, но издали видела шатер, такой полосатый и красивый! – потянувшаяся рука в мокрой перчатке застыла на полпути. – Они же дорогие. Мне нечего дать взамен.

– Это подарок. Бери.

– Спасибо… спасибо вам, – девушка с благоговением взяла нежданное сокровище и тихонько всхлипнула. – Если папа отпустит.

– Прощай, Женя.

«Хамви» спускался в долину, а Женя еще какое-то время смотрела ему вслед, прижимая картонки к груди. Все-таки в мире не перевелись добрые люди. Папе бы они точно понравились! Вспомнив об отце, девушка поправила косынку, спрятала драгоценные билеты в карман комбинезона и, подхватив наполненное ведро, стала подниматься к мельнице. Сегодня предстояло сходить на Ярмарку за лекарствами по ту сторону Топи. Заканчивался сельскохозяйственный сезон, и фермера было необходимо скорее поставить на ноги, иначе зима будет голодной. Наступал новый день, наполненный новыми волнениями и заботами.

Но сердце Жени все равно щемило от радостного предвкушения – она ведь еще ни разу не бывала в цирке!

– А правда, что ты спустился с Великой горы? – мохнатый сорокакилограммовый комок деловито устроился на коленях Михалыча. Старик гостил у «шариков» (так он прозвал подгорное племя) уже две недели, достаточно, чтобы привыкнуть к присущей им бесцеремонности.

– Истинная правда, – Михалыч не без труда пересадил увесистую тушку любопытного шарика на другое, здоровое колено, и приготовился к привычным расспросам. Подготовка заключалась в следующем: извлечь из-за пазухи самодельную, набитую табаком трубку, и с нескрываемым удовольствием раскурить. Преклонные годы лишили его многих радостей, но верной подруге-трубке старик не собирался изменять до самого смертного одра.

– Расскажи мне о народе, что живет на Великой горе, – то ли попросил, то ли потребовал неугомонный малыш. Взрослые шарики не отличались от детенышей ни размерами, ни массой, лишь окраской меха: тот мохнатик, что вертелся на колене у Михалыча с энергией атомной юлы, отливал серебристым металлическим цветом, а значит, был чрезвычайно юн.

– Там обитают синежопы, – с улыбкой на морщинистом лице завел свой рассказ Михалыч. – Это добрый народ, хотя по их внешнему виду и не скажешь… Они не столь красивы и милы, как вы, зато…

Молодые шарики, едва заслышав громкий голос старика, немедленно поспешили на ставшие традиционными вечерние посиделки у костра. Заглянул на огонек и взрослый мутант, чья рыже-алая шкура – вся в глубоких проплешинах – выдавала его весьма почтенный возраст.

– Я учил их летать, – попыхивая трубкой, вещал седовласый человек. Он не смотрел на окруживших его слушателей, с медитативной отвлеченностью выглядывая нечто в расшалившемся, весело потрескивающем дровами костерке. – Я учил их летать.

Отчего-то старому шарику стало безумно жаль гостя, рассказывающего каждый вечер одну и ту же бесконечную историю… История не была ни трагической, ни печальной, наоборот, детишки с готовностью хохотали, в очередной раз услышав о злоключениях неведомых поднебесных синежопов, однако грусть двуногого не могла укрыться от внимательного взгляда местного мудреца.

– Ребятки, – рыже-алый вмешался в монолог гостя. – Давайте сегодня дадим Михалычу передохнуть и развлечем его какой-нибудь нашей сказкой. Согласны?

Недовольный поначалу ропот быстро сменился возбужденным перешептыванием: детвора охотно обсуждала, чем удивить бледнолицего пришельца Михалыча. Наконец один из шариков – по окрасу почти подросток – согнал с колена старика своего соплеменника и, с комфортом водрузив на опустевшее место свою тушку, начал рассказ.

В одной далекой радиоактивной стране жила-была семья мутантов. Папа Мутобор, мама Мухомор и сынок их Мутото.

– Ну что, Мутотошка, – сказал однажды папа Мутобор, внимательно изучив годовые кольца на срезе головы сына и ласкового потрепав его по набухшим почкам, – вот и пришла пора задуматься о женитьбе!

Мутото восторженно захлопал ложноножками и псевдохвостиками, выражая полное одобрение мудрому родительскому слову. Почковаться круглыми сутками, без устали опыляя все живое вокруг, – вот все, что требовал молодой растущий организм.

– Парень ты у нас видный! Правда, немного фонючий, так в нашем районном эпицентре все фонят потихоньку, всяк на свой лад. А наш лад – самый ладный лад во всей округе! – не успокаивался отец. – Любой подтвердит, Мутоборы – мутанты знатные, генотип свой блюдут, в каждом поколении переписывая код ДНК с нуля! Никаких повторов, чистая экспрессия, импровизация от и до, лишенная догматов и ортодоксальной косности! Какая самочка не мечтает о генетическом фейерверке, хаотичном РНК и самостийном…

– Милый! – предпочла вмешаться мутомама. Декларацию мутоборовых достоинств она слышала чаще, чем ей бы того хотелось. – У меня есть на примете чудесная девочка: умница, рукодельница, скромница! Она прекрасно воспитана, начитанна, умна, к тому же увлекается хоровым козложабьим пением, игре на шерстяной флейте, в совершенстве владеет арматурным варганом, а в девятибалльных танцах ей попросту нет равных…

– Цыц! Не говори скороговорку, не тараторь тараторку, не спеши спешинку, не торопи торопинку, – привычно приструнил Мутабор неугомонную супругу. – А твоя умница-рукоблудница, часом, не из Нижних Мутосрансков будет?

– А пусть бы и из Мутосрансков, – мать нахмурилась, обиженно выгнув надбровные дуги, и, недолго думая (долго она попросту не умела), пошла в атаку. – Где ж ты еще такое плутонюшко ненаглядное сыщешь, радиевое сокровище…

– Сына, не слушай ее, – отец поостерегся связываться с раздухорившейся женушкой, чьи дыхательные пузыри заголубели от гнева, а мясистое подклювье увлажнилось плевательным ядом. Трусливо спрятав свои фасеточные сонары за коленным гребешком, он зашептал:

– Батя плохого не посоветует! В Малых Хиросимах сосватаем тебе приличную девушку: работящую, выносливую, с пятью сепаратными рукограблями, затылочной оглоблей, лбом-наковальней, плечами-коромыслами и ягодичной бороной. И, главное, молчаливую, чтоб супротив мужней воли слова сказать не смела!