Алексей Замковой - Благими намерениями

Так мы промучились почти час. Работа шла медленно, но в конце концов у нас скопилась целая гора оружия — два нагана, почти сорок карабинов Мосина, две СВТ, два ДП и два маузеровских карабина, валявшихся в кустах и, очевидно, не замеченных немцами, когда те забирали своих. Ко всему этому мы собрали много патронов — я их даже не считал. Патроны, в обоймах и россыпью, мы просто сбрасывали в найденный вещмешок и набили его почти полностью. Отдельно сложили четыре диска к ДП, из которых только один был полон. Кроме того, нашей добычей стали почти два десятка гранат — три Ф-1, а остальные — РГД-33.

Вдобавок к оружию и боеприпасам мы захватили с собой еще несколько саперных лопаток.

Покончив со сбором валявшегося на земле оружия, присели передохнуть у собравшейся груды. После такой работы дико хотелось курить, хотя бы чтоб отбить запах. Стоит заметить, что все это время, с того момента как я очнулся в погребе Ежи, я, соблюдая уговор с Олей, не курил. А вот сейчас решил нарушить обещание. Самокрутку мне, по моей просьбе, свернул Ян. Вдохнув резкий дымок, немного потеснивший трупную вонь, казалось навечно въевшуюся в мои легкие, я немного расслабился.

— Ну шо, — подал вдруг голос Богдан, — когда меня развяжешь?

— Потерпи немного, — ответил я и повернулся к Антону с Яном: — Надо в танке посмотреть. Может, что полезное найдем. Пулеметы, там…

Возвращаться на поляну никому не хотелось, но никто не протестовал. Когда мы подошли к танку, я рассмотрел его уже во всех подробностях. Что я могу сказать? Обгоревшая махина, черная от копоти, не была ни «двойкой», ни «тигром». Не специалист я в немецких танках. Да и в наших — тоже. Небольшой, где-то на метр выше меня, казавшийся узким, танк был вооружен какой-то мелкой, не внушающей почтения пушкой, с которой был спарен пулемет. Второй пулемет торчал впереди из корпуса. Возвращались мы, как оказалось, зря. Пулемет, который торчал из корпуса, мы смогли снять с турели. Правда, для этого пришлось покопаться, наверное, минут двадцать, но радовало хоть то, что запах гари вблизи танка, а особенно внутри его практически перебивал вонь гниющих тел. В итоге перед нами на земле лежала здоровенная «дура» неизвестной мне системы. Рифленый ствол с раструбом на конце в квадратном дырчатом кожухе уходил в большую квадратную коробку с пистолетной рукоятью. Что это за зверь, я так и не понял. Единственное, смог определить — в ленте пулемета были обычные патроны 7,92 Маузер. Точнее, когда-то были. Огонь, охвативший весь танк, уничтожил всю боеукладку, в том числе и запас патронов к пулемету. Я вообще удивляюсь, как этот танк не разнесло на мелкие куски после детонации снарядов. Что же касается пулемета, то в искореженной ленте остались только разорванные гильзы. Такие же, как и те, которые устилали ковром все днище танка. Посоветовавшись, мы решили пулемет не брать. А смысл тащить с собой эту бандуру, по прикидке — не меньше двадцати килограммов весом? Еще и без патронов. Кроме того, насколько я понял, даже если бы были патроны, то без станка стрелять из этого пулемета было бы нереально. И это при том, что вообще неизвестно, работает ли он еще после того, как в ленте рвались патроны. Сама лента была вся искорежена. Но и оставлять оружие на дороге не хотелось — мы прикопали его чуть в стороне от дороги и вернулись к леснику и ребятам.

— Ну что, Богдан, — сказал я, подходя к связанному леснику, — ты свое обещание выполнил.

Лесник напрягся. После того как я связал ему руки, он явно не ожидал, что его отпустят. Я ослабил ремень и отдал его хозяину.

— Спасибо тебе за помощь. Можешь идти домой. Антон, — я повернулся к Антону и отдал ему карабин лесника, — проводи его до дома. Там отдашь ему карабин, только сначала разряди, и возвращайся сюда.

— Сделаем. — Антон повесил карабин лесника на плечо и пошел вслед за Богданом, медленно удаляющимся от нас.

Я пошел рядом с Антоном.

— Когда проведешь его, — шепнул я, — и будешь возвращаться, спрячься где-то недалеко от дома. Полежи с полчаса и посмотри, не идет ли он за тобой. Если что — пристрелишь его. Понял?

Антон молча кивнул и уставился на лесника, который как раз оглянулся. При виде меня, шепчущего на ухо Антону, Богдан скривился и как-то сразу поник. Шаги у него стали тяжелые, шаркающие. Думает, что я приказал Антону убить его? В принципе, он прав. Но здесь все зависит от него — если не пойдет за Антоном или не сделает какую-то другую глупость, никто его не тронет. Я, приветливо улыбнувшись, помахал леснику рукой и вернулся к Яну, Славко и Казику. Надо решить, что делать с найденным оружием.

Видели бы вы глаза Славко и Казика, когда я выдал им их первое оружие! Ребята так вцепились в карабины, сжали их с такой силой, будто я дал им что-то такое ценное, что даже не описать. И смотрели они на меня так преданно…

— Бойцы, — горящий взор пацанов мне совсем не понравился, — вы глупостей-то не наделайте! Ваша задача как партизан какая?

— Немцев стрелять! — тут же ответил Славко, и его слова эхом повторил Казик.

— Это понятно. Только немцев надо с умом бить. Запомните, ребята, главная задача бойца — выполнить приказ. И по возможности выжить. Понятно? — Пацаны кивнули, а я продолжил: — Погибнуть сможет любой дурак. А вам надо именно выжить. Чтоб потом вы могли выполнить новый приказ. Так что на рожон не лезть. Не стрелять в первого попавшегося врага, тем более если он силой вас превосходит.

Не знаю, какой эффект произвела моя речь, но я надеюсь, что теперь Славко и Казик не кинутся бездумно в бой. И не погибнут в этом же первом бою. Глаза их все так же сверкали и лица выражали твердую решимость, не предвещавшую врагу ничего хорошего. В любом случае хотя бы первое время надо будет за ними приглядеть.

Светиться на дороге было ни к чему, и мы перетащили собранное оружие подальше в лес, а затем я послал Славко и Казика на поиски приметного места, подходящего для того, чтобы спрятать там оружие. Не тащить же нам пятерым всю эту гору железа с собой! Пусть оно лучше полежит в земле, а потом, когда у нас в отряде появятся новые бойцы, выдадим им оружие с этого склада. Примерно через полчаса ребята отыскали подходящее место — большое дерево, ствол которого раздваивался у самой земли. Вдобавок к этому еще одной «особой приметой», по которой можно будет опознать место, было лежащее рядом еще одно дерево — старое и трухлявое, видимо поваленное когда-то ветром. Мы перетащили туда свой арсенал и принялись копать яму, в которой собирались схоронить оружие до лучших времен. Копали глубоко — я рассудил, что лучше сделать глубокую яму и уложить в нее карабины в несколько рядов, чем копать неглубоко, но на большой площади. Так оно незаметнее. Когда яма была готова, я отобрал у Яна его обрез и выдал ему взамен СВТ, отложил в сторону один из пулеметов и все диски, которые собирался отдать Антону. Немного поколебавшись, я взял себе вторую «светку». Причиной моих сомнений служило прочитанное об СВТ когда-то в Интернете. Там говорилось, что наши, в отличие от немцев, которые с удовольствием меняли при возможности свои «маузеры» на СВТ, очень не любили эту винтовку. Несмотря на все преимущества десятизарядного полуавтомата перед «мосинкой», в которой приходилось постоянно передергивать затвор, СВТ нуждалась в гораздо более тщательном уходе и тонкой настройке чего-то, что я уже не помнил. Но все же я махнул рукой на эту проблему и взял винтовку. Остальное оружие, кроме револьверов, мы уложили в яму и засыпали ее землей, выложив сверху предусмотрительно сохраненный дерн. Эх… Если бы найти такое место в будущем, во время своих «покопушек»… Нет, я, конечно, никогда не тащил домой подобное железо — проблемы с законом мне не нужны. Но хотя бы сфоткаться со свежевыкопанным «дегтярем», да на фоне горы «мосинок»… Правда, за десятилетия, проведенные в земле, все деревянные части сгнили бы, а сталь покрылась бы ржавчиной, но все равно фотки вышли бы замечательные! Впрочем, что сейчас об этом думать…