Владимир Махов - Смертник

Девушка открыла банку тушенки не для себя. Она съела пару кусков, остальное в горло не лезло. Больше половины Ника отдала слепой собаке, ловившей каждое ее движение. Огромная черная тварь не заставила себя упрашивать. Она честно пыталась подцепить зубами угощенье. Пожалуй, ей проще было бы проглотить банку целиком. Наконец Ника не выдержала, перевернула жестянку и вытряхнула ее содержимое прямо на доски. Дальше дело пошло быстрее.

Чуть позже девушка остановилась у входа в лаз и вгляделась в черноту колодца, заполненного маслено блестевшей водой. Животина не отставала. Она ткнулась мордой ей чуть пониже спины.

– Никакая ты не собака, – сказала Ника, едва удержавшись на ногах. – Ты лошадь. Только маленькая. – Она погладила собаку по морде, стараясь не касаться глаз, закрытых пленками. – Прощай, пора мне.

Вскоре девушка выбралась из лаза и направилась вдоль забора, огибая деревню, скрытую в зелени. Как она и предполагала, сразу за поворотом начиналось шоссе, ведущее в сторону Боровой. В зарослях у асфальта, пробитого корнями деревьев, Нику ждал сюрприз.

Он сидел на траве, пялил на девушку бельма слепых глаз и в радостном нетерпении перебирал лапами.

– Ничего себе! – удивилась Ника.

При звуках ее голоса собака всхрапнула и заструилась к ней навстречу. Мышцы перекатывались под черной блестящей кожей.

– Как это понимать? Ты что, собралась со мной, да, собака?

Та ткнулась ей в бок и затихла, напрашиваясь на ласку.

– Понятно. Как хочешь.

Ника вздохнула и пошла по шоссе, перепрыгивая через провалы. Черная собака бежала следом.

Вскоре само собой получилось так, что Ника сошла с асфальта на тропу. Псина все время теснила ее с левого бока, и девушке надоело с ней спорить. Зато собака послушно пошла рядом, как только она сместилась вправо.

Несколько раз зверюга останавливалась, усаживалась на задние лапы и принималась тихо рычать. Нос на безглазой морде дергался, что-то вынюхивая. Ника в предупреждениях не нуждалась. Она и так прекрасно видела, как углом вдавалась в тропу разросшаяся комариная плешь, незаметная среди трещин и колдобин, искореживших асфальт. Обходить ее следом за собакой было не в пример проще, чем определять границы аномалии. Псина чуяла свободный путь, бежала дальше, останавливалась и поджидала девушку.

Лес редел, хирел. Деревья клонились к земле. Стволы изгибались так, словно привычный ориентир – солнце, к которому они тянулись веками, – перестал быть для них жизненно необходимым. Дул ровный ветер. Плотная облачность закрывала небосвод. Белым размытым пятном в ней путалось солнце.

Тропа, петлявшая среди деревьев, пошла под уклон. Девушка сдерживалась, старалась не разбежаться под гору. Собака опустила морду к самой земле, трусила рядом, то и дело останавливалась и поджидала Нику.

Тропа пропала, затерялась среди густой травы. Выйдя на открытое место, девушка остановилась, озираясь кругом. Вполне возможно, она пошла бы дальше. На поляне ничто не заслужило пристального внимания. Особенно справа, где ощетинилась человеческими костями недавно сработавшая изнанка. В ту сторону Ника старалась не смотреть.

А зря. Потому что именно в том направлении и уставилась безглазая морда. Нос дернулся. Ощерилась пасть, выставив напоказ страшные зубы. Загривок вздулся, собака припала к земле, готовясь к нападению.

На кого? Ника крутанула головой и не увидела ничего, кроме человеческой плоти, пронзенной костями.

– Что ты, собака, успокойся, все в порядке… – начала она и не договорила.

Боковым зрением Ника заметила нечто такое, от чего моментально покрылась холодным потом.

Куча мертвой плоти, истыканной костями, шевелилась. Белесые связки, нитями лежащие на земле, дрогнули и натянулись, сжимая куски мяса. Паучьими лапами заворочались ребра, завернулись, обрастая мышцами. Пузырилась кровь, стекая по многочисленным костям. Кровавые сгустки с резким чавкающим звуком втягивались внутрь, постепенно скрывались за нарастающим кожным покровом. Со скрежетом срослась черепная коробка. Некоторое время глазные яблоки висели на нитях отдельно от головы, потом дрогнули так, словно кто-то дернул их за нити, и втянулись точно на свои места.

Ника успела отступить на два шага, как щитом прикрываясь дулом автомата. Собака хрипела за ее спиной. Пятясь, девушка чуть не наступила ей на лапу.

На поляне, щурясь на свет, стоял сталкер – невысокий, коренастый, в защитном костюме, перетянутом на груди ремнем автомата. Болезненное худое лицо молодого человека портили волосы – седые, длинные, падавшие на плечи. Левая щека была перекрещена двойным шрамом – продольной и поперечной полосками, пересекавшимися на скуле.

Сталкер скользнул по Нике пустым, ничего не выражающим взглядом, задержал его на слепой собаке, скалящей зубы. С его лицом что-то произошло, по нему волной пробежала судорога. Он сделал шаг вперед и вдруг замер. Взор незнакомца стал осмысленным и снова вернулся к девушке.

– Какие люди! – Голос сталкера треснул и эхом рассыпался среди деревьев.

Собака взвыла, только забытая и вновь обретенная преданность к человеку остановила ее от поспешного бегства.

– Привет. – Сталкер опустился в траву так, словно силы разом оставили его. – Садись. Поговорим.

Ника, онемевшая от изумления, не сразу сообразила, чего хочет от нее этот воскресший тип. Она стояла, пытаясь разобраться, чего больше в чувствах, охвативших ее, – любопытства или страха, но так ничего и не поняла.

Сталкер сидел не шевелясь, глядя прямо перед собой. Длинные худые пальцы лежали на коленях. Сбитые каблуки грязных ботинок зарылись в землю.

– Привет. – Девушка решилась и подошла к сталкеру, но садиться, впрочем, не торопилась. – Ты кто?

– Человек. Сталкер. Я Берецкий.

– Как? – Ника села рядом. – Сам Берецкий? Вечный сталкер?

– Так получилось.

– Я все видел. – Ника говорила о себе в мужском роде. – Но как же такое возможно? Это же была аномалия, изнанка, а ты возник…

– Ладно. – Он хотел махнуть рукой, но она его не слушалась. – Изнанки, карусели, мельницы, всякие штучки, слепые пятна!.. Сколько их было!

– Берецкий, надо же… – Ника глупо улыбалась. – Я не знал, что ты есть на самом деле, думал, ты легенда что ли…

Берецкий молчал. Ника тоже. Она не знала, о чем с ним можно говорить.

– Ты даже не ври себе, что пришла сюда затем, чтобы приятеля выручить из беды, – едва слышно сказал он. – Не надо. Я брехни не люблю. Мне все врали. Всегда. Даже Зона обманула.

У Ники перехватило дыхание оттого, что легендарный сталкер так запросто ее раскусил.

– А зачем же я сюда пошла? – сдавленным голосом спросила она. – Ты знаешь?

– Я знаю. И ты не ври. Ненавижу брехню.