Иар Эльтеррус - Ночь черных звезд

— Все строители — это пан-пространственное сообщество, — пояснил Фэб. — По сути, это одна-единственная цивилизация на всю эту вселенную. Которая…

— Которая контролирует нас всех? — спросил Скрипач.

— Да нет, конечно, — отрицательно покачал головой Фэб. — Максимум, что она делает, — дает средства для осуществления каких-то функций. Дает инструменты. Причем делает она это по собственному почину, без принуждения, просто потому, что так надо.

— Так надо — кому? — Ит сел рядом с Ри. — Им? Или всем живущим? И потом, я подумал… ведь это, по сути, принуждение к действию. Если не дать тем же Бардам средства для осуществления работы или не дать их Сэфес, то тогда…

— И ты о псевдосвободе? — с горечью спросил Фэб. — Хорошо. Давай попробуем представить себе, что будет, если этого не сделать.

Ит задумался.

— Н-да, действительно, ничего хорошего, — констатировал он.

— То-то и оно, — рауф тяжело вздохнул. — Только не думайте, что им самим легко. Всем, кто присягнул этому общему делу, не может быть легко. Когда он говорил с вами троими, он…

— Он именно это и имел в виду, я так и понял, — кивнул Ит. — С его точки зрения мы действительно попробовали отлынивать от работы.

— Ит, где ты эти слова берешь? — возмутился Ри. — Что это за слово такое — «отлынивать»?!

— М-м-м… — Ит задумался, потер переносицу. — Кажется, из прошлой памяти. Это значит — знать, что надо сделать какую-то работу, и намеренно ее не делать. Что-то в этом роде.

— Ясно, — кивнул Ри. — Но ты все-таки попробуй выражаться так, чтобы не надо было потом сто раз переспрашивать.

— Постараюсь. В общем, он ясно дал понять, что мы попробовали отлы… Ри, прости. Что мы попробовали сбежать от работы, — пилот удовлетворенно кивнул. — Но что у нас ничего не получилось.

— Мне показалось, что он в принципе доволен тем, что вы, с его точки зрения, заняли в этой инкарнации подобающее место, — согласно кивнул Фэб. — Ну, что ж. Это несколько меняет дело.

— В смысле? — не понял Скрипач.

— В том смысле, что вы в результате выполняете ту функцию, которую должны выполнить — в результате. Это хорошо.

Фэб замолчал, остальные — тоже. Несколько минут они сидели в тишине, слушая, как перекликаются где-то в лесу слабые птичьи голоса.

— Фэб, а можно у него спросить то, что… что я хочу спросить? — Даша повернулась к рауф. — Мне кажется, он знает ответ. Вдруг что-то можно сделать? Изменить? Исправить?

— Спроси, — пожал плечами тот. — Мы все спросим. Только не особенно рассчитывай на ответ. Понимаешь, они мыслят совсем иными категориями, не так, как мы. Этот спектакль с лесом и птичками — тому примером.

Фэб рассказал, что в прошлый раз декорации оказались совсем иными. Вся немалая команда, в которой пришли сюда они с Гирой, оказалась вдруг в гуще гигантского праздника, Дня Золотой Крови, одного из главных праздников рауф того сектора, к которому принадлежала команда (в ней были преимущественно рауф). Они тут же потеряли друг друга в толпе, разлившейся по улицам чудовищных размеров города, и с каждым строители говорили отдельно, и только отдельно. Было дано задание и условие — корабль получите, если сумеете за весьма короткое время собраться на главной площади… они сумели, и в результате увели корабль-подросток от системы, но чего это в результате стоило!.. В тот раз едва не потеряли Атона (Ри, Скрипач и Ит с огромным удивлением посмотрели на Фэба, но тот невозмутимо пояснил, что эрсай далеко не так неуязвимы, как может показаться, и что стоят они несколькими ступенями ниже строителей, поэтому те вдоволь натешились, гоняя Атона по городу и ставя перед ним одну задачу за другой), а Гира по непонятной причине оказалась в тот раз одной из Трех Королев. Ри спросил, что это значит, и Фэб объяснил, что на Праздниках Золотой Крови выбирается один Король (мужчина), три Королевы (они всегда женщины) и один Мост на Краю Неба (гермо, причем с вполне определенной внешностью — светлые волосы, светлые глаза).

— В общем, мы тогда долго поверить не могли, что удалось уйти, да еще и с кораблем, — Фэб, по своему обыкновению, склонил голову к плечу. — В этот раз все несколько иначе. Может статься, что из-за вас троих.

Ит заметил, что сам он неосознанно копирует позы рауф и что получается это у него очень естественно, а ведь раньше он подобного за собой не замечал. Теперь собственная прежняя пластика казалась ему какой-то деревянной, примитивной. Не своей. Своя — она все-таки оказалась несколько иной. Он украдкой рассматривал Ри и Скрипача — и если для Ри человеческая пластика движений была данностью и выглядела как надо, то для рыжего данностью было что-то совсем другое. Он вспомнил, как впервые поразился, увидев рауф — несчастный экипаж Фэба. В первый момент словно ножом резануло, а потом вдруг, неожиданно, пришло понимание всей глубины того, что он видел. Понимание и осознание… тогда, правда, он ощутил лишь отголоски и не разобрался, зато сейчас чувствовал, что эта кровь — своя. Родная…

— Да, в тот раз все было иначе. В этот получается гораздо проще, — продолжал Фэб. — Ри, может быть, тебе стоит поучиться играть на гитаре?

Пилот задумался, усмехнулся.

— Ну, если только для себя… Попробую, — пообещал он. — Вот вернемся, и попрошу Таенна меня немножко поднатаскать.

— Что это за слово такое «поднатаскать»? — ехидно спросил Ит. — И откуда ты только эти слова берешь?

Ри расхохотался, вслед за ним засмеялись остальные.

— Подловил, — признался пилот, отсмеявшись. — Тоже из старой памяти, по всей видимости. Я был… кажется, я был принцем, — он задумался. — Замок, роскошный, богатый. Слуги. Постоянные интриги и грязь. Но в то же время было и хорошее. Помню, очень смутно, большую псарню и красивых собак, тонких, созданных для бега… Оттуда это слово и появилось, по всей вероятности. Собак учили охотиться, натаскивали. Я любил собак — они не умели врать и делать подлости, не то что люди.

Ит кивал в такт его словам.

— А я помню море, — вдруг оживился Скрипач. — И яхты. Мы с тобой гонялись в большой регате. Яхту сделали сами, вот только не помню из чего. Что нас за это ругали, помню, — он усмехнулся. — Но какая красота! Восход, поднимающийся ветер, и паруса, паруса, паруса… разноцветные, яркие! Ит, ты помнишь, что такое спинакер?

Ит машинально кивнул. Спинакер? Ах, да. Парус для прямого курса… как назывался этот курс? Фордевинд? Точно. Огромный и очень легкий парус, управляется двумя веревками, которые называются… называются… а, вспомнил! Брассы!

Даша с интересом смотрела на них.

— Наверное, так жить очень интересно, — тихо произнесла она. — Жизнь за жизнью. И каждый раз узнавать что-то новое.

Ит помрачнел.

— Да не сказал бы, — ответил он. — Эта жизнь, она отлична от прошлых. Сейчас все не так. А тогда… в прошлых мы, кажется, почти ничего не помнили о том, что было раньше. И каждый раз все начиналось сначала.