Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

— Цель! Семьсот, восемьсот метров, — примерно оценил он расстояние. Бинокль приблизил — посреди дороги вальяжно развалилась туша «Абрамса». Чуть дальше возвышались ещё груды камуфлированного металла, и определить их количество сразу и не удавалось.

Майор даже разглядел сорванный противокумулятивный экран, оголённые катки и заманчиво подставленный слабый борт ближайшей машины. Но дистанция была слишком велика. И время — его уже не было: в казённике торчал фугасный снаряд, а башня американского «бегемота», начала медленное движение поворота — их тоже заметили.

Удары крупнокалиберных пуль оказались совершенно неожиданными. Голова наводчика, глядящего в смотровую щель, лопнула страшными кровавыми брызгами. Двенадцатимиллиметровые пули прошили 25-мм лоб корпуса, мгновенно убив водителя. Заглох двигатель и самоходка, прокатившись едва метр, встала. Пули чавкая и звеня, колотили по лобовой броне рубки, но 51- мм брони и дополнительные 16-мм, удерживали убийственный скорострельный напор.

Отвалив в сторону мёртвое тело, майор, бешено вращал ручку горизонтальной наводки — успеть влепить и главное не промахнуться в вытянутый затылок башни «Абрамса».

Выстрел! Откат больно ударил в плечо. Заряжающий тащит бронебойный. Но «американец» уже развернул свою надкорпусную нашлёпку, выставив чёрный зрачок ствола, пыхнул, обелился дымом. Не успеть.

Удар фугасного молотка по шестидесятитонной наковальне «Абрамса» оказался очень заметным для сидящих в башне. Её откляченная башенная корма, куда попал снаряд, послужила своего рода рычагом, двинувшим весь погон, основательно встряхнув потроха внутри брони. Что-то в металлических узлах вращения башни хрустнуло, к гудению привода добавился скрежещущий звук, но ствол продолжал исправно двигаться на цель.

— Что за вонь! Бог ты мой, Шон, да ты весь вспотел, — проскочило в динамиках внутренних переговоров. Окулярный отвод прицела наводчика рисовал в перекрестье цель с замершими циферками показаний лазерного дальномера. Световой сигнал моргал — орудие готово. Выстрел! Носы экипажа задёргались, раздражённые пороховыми газами — эжектор не справлялся с их отводом. И снова голос:

— Да что же так воняет!

И только потом бортовая информационная система запищала сигналами сработавшей системы пожаротушения: всего пара раскалённых осколков японского снаряда встряли в левую заднюю часть башни, пробив боковую защиту, бедокуря, поворошили в железной начинке вспомогательной силовой установки. ВСУ задымила, мелькнули языки пламени, гоняемые реагентным противопожарным газом.

Командир косил взгляд на дисплей с отображением обстановки, который настырно информировал — «ВСУ накрылось», неожиданно заморгали аварийные светодиоды моторного отделения. А потом вдруг стало жарко.

Горящее топливо и масло из вспомогательной установки устремились вниз, заливая моторно-трансмиссионное отделение. Теплообменник воющего газотурбинного двигателя стал «зашиваться», температура скакнула за пределы допустимой, автоматически через систему управления вырубился двигатель. Но машина, напичканная большим количеством сложных электронных систем и подсистем, склонных к отказу из-за вибрации и сильных ударов во время боя, пошла вразнос — через три минуты над «Абрамсом» медленно начал свою пьяную пляску жаркий огонь.

А в мире и в средствах массовой информации творилось нечто невообразимое. Увиденные обрывочные кадры военных действий поначалу выглядели нереальной картинкой, чьим-то розыгрышем. Прокрученные по несколько раз на всех каналах, они улеглись в мозгах, вошли в факты жизни и теперь пытливый мозг человека требовал новых подробностей и продолжения. Современный человек, искушённый компьютерной графикой художественных фильмов, непроизвольно подавшись к экрану, жадно впитывал, пусть худшего качества, но реальные кадры, реальной войны.

Счастливые журналюги, дорвавшиеся до сенсаций и возможности поразглагольствовать, захлёбываясь тараторили с экранов телевизоров в навязчивом формате возбуждённых истериков. Различные политики, аналитики и эксперты выдвигали свои домыслы и прогнозы.

Резко возросло количество шарлатанов и разного рода пророков, предвещающих очередной конец света. Религиозные концессии не то что не остались безучастными — их зацепило и основательно. Римский папа вещал о нашествии демонов с того света. Православная церковь ему вторила. Любопытный обыватель и сомневающаяся паства обратила задумчивые взоры на религию синто. А поскольку воскресшие японцы были далеко не праведники и уж тем более не святые — оголтелые и жестокие вояки, получившие от своей богини Аматерасу вторую жизнь, вспомнились даже грозные боги скандинавов и их мифическая Валгалла, где воины довольствуются всякими благами после ратных прижизненных подвигов.

Появившиеся было репортажи репортёров с улиц Нью-Йорка, вдруг прекратились — американское командование ввело военное положение и наложило цензуру на любую информацию. Тем не менее, кое-какие новости проходили через независимые источники и средства коммуникаций. Опубликованные снимки и быстро разошедшиеся кадры военной хроники, произвели сенсацию. Имя «Исороку Ямамото» было самым произносимым с экранов телевизоров. Биографии японских генералов и адмиралов, история войны на Тихом океане, техническое описание военной техники вооружённых сил тех времён заполонили телеэкраны. В воздухе витали слухи о секретном оружии японской Императорской армии и флота.

Передавалось записанное заявление японского командования, о том, что Императорский флот будет атаковать только военные корабли Соединённых Штатов и примкнувшим к ним союзников.

Получалось, что торговым и пассажирским гражданским судам опасаться нечего, но американский флот развил такую бурную деятельность, что многие судоходные компании на время прекратили те только трансокеанические но и каботажные перевозки. Соответственно отреагировали мировые биржи, взвинтив цены и проводя спекулятивные махинации. Кто-то, ругаясь, подсчитывал убытки или откладывал поездку на тихоокеанские курорты, кто-то наоборот потирал руки над выгодным военным заказом.

Известно, что американцев любят только американцы, и это утверждение проявило себя полностью. И хоть Европа оказалась относительно спокойным регионом, но и там прокатилась очередная волна протеста против американских баз. Даже у англичан — ныне самых рьяных союзников США, вид марширующих по улицам американских городов оккупантов, вызывал эдакий футбольный азартный восторг. Официальный Вашингтон сразу выбросил в эфир многочисленные кадры разрушений и жертв среди гражданского населения. Но разве можно было этим пробрать немцев, не забывших бомбардировки союзной авиации в 44-м второй мировой? А для сербов воздушные налёты оставались настолько свежи в памяти, что многие из них до сих пор вздрагивают по ночам. Более трезвые головы, не смотря на внутреннее злорадство, понимали возможную опасность и для своих стран и, ориентируясь на свежие обстоятельства, начинали прорабатывать новые политические стратегии.