Юрий Гарда - Код власти

– А, ты об этом… Вот тут ты не совсем прав. Во-первых, нашему агенту мы полностью доверяем, так что госпожа Бачинина может не волноваться. – Контрразведчик ободряюще взглянул на до предела напряженную Лику. – Да и сделанная археологом запись признана нашими специалистами стопроцентным оригиналом, что полностью подтверждается полученными нами несколько часов назад сведениями о его компаньоне Заке Закхадере, убитом спецслужбами МФК в собственном доме. А во-вторых, благодаря все тому же «Рону» контрразведка Корпорации так и не узнала, обнаружил ли Черногорцев то, что их интересовало, или не обнаружил. Ведь они не нашли голозапись, сделанную его коммом, – как и сам комм. Они лишь предполагали, что он мог найти артефакт, но не знали этого наверняка. Нет, конечно, он в любом случае оставался для них ценнейшим источником информации, но и не настолько, чтобы носиться с Ликой как с писаной торбой – ее, по сути, просто использовали втемную. Что-то еще?

– Нет, больше ничего, – покачал головой Данила. – Во всем остальном я, в некотором роде, поучаствовал лично.

– Добро, – кивнул Неман, выключая диктофон. – Тогда посидите здесь, сейчас вам принесут кофе и что-нибудь перекусить, а я вернусь примерно через полчаса, – каперанг пружинисто поднялся на ноги и вышел.

Лика немедленно повернулась к сержанту. Вид у нее при этом был такой, что Баков, не дожидаясь, пока она откроет рот, шутливо поднял руки вверх:

– Если ты собираешься спросить, подозреваю ли я тебя в чем-то, то мой ответ «нет». Хотя бы потому, что я слишком хорошо знаю характер твоей сестренки: вербовать таких, как вы, – заведомо провалить все дело. Также позволь сразу ответить и на второй незаданный вопрос: я не мог не сказать того, что сказал, просто потому, что на кон сейчас поставлено слишком многое, и мы должны исключить любые случайности, например использование тебя втемную спецслужбами Корпорации. Как говорят в дурных голобоевиках: «Ничего личного, детка!»

Девушка фыркнула и впервые за последний час улыбнулась:

– Ладно, проехали. Данил, а как ты считаешь, меня в эту экспедицию возьмут? Лидку вон взяли, тебя наверняка тоже, а я? Столько всего пережила – и буду сидеть на корабле?

Сержант пожал плечами, поудобнее устраиваясь в кресле:

– Конечно, возьмут, куда денутся? Нас теперь до самого окончания всей этой бодяги будут вместе держать, так что Патрику еще повезло. Эх, и почему я себе тоже пару ребер не сломал?

– Неужели ты не хочешь лично увидеть все это ?! – искренне удивилась девушка. – Ведь это, можно сказать, первый контакт с нечеловеческим разумом!

– Знаешь, – глядя в сторону, задумчиво пробормотал диверсант, – кроме всего прочего, моя работа еще и убивает любую тягу к романтике. И во всем этом, как ты выразилась, «контакте» я вижу лишь одну положительную сторону: возможность прекратить войну. Остальное мне как-то, – парень сделал рукой неопределенный жест, – глубоко и далеко побоку.

– Даня, – уже давно ерзающая в кресле Лидка решила, что сейчас самое время задать мучивший ее вопрос, – а можно спросить?

Сержант взглянул на девушку с искренним интересом:

– Ого! Мать, если ты не просто назвала меня «Даней», а еще и попросила разрешения задать вопрос – это явно не к добру. Так сказать, настораживает. На уме почему-то крутятся всего три варианта: «Не был ли я женат», «Нет ли у меня подружки на стороне» и «Какое у меня звание, а то сволочь Шрам так этого и не сказал». Угадал?

Выражение лица, с которым он произнес всю эту белиберду, никак не соответствовало ни самому тексту, ни шутливому тону, и Лика насторожилась: что-то между этими двумя происходит, но вот что? Еще и там, в кабинете Главкома, когда он ее за руку держал, то так на нее смотрел… Но ведь у Лидки такой тяжелый характер?! Хотя у Данилы он, похоже, тоже не сахар…

– Фу, какой ты! Неинтересно с тобой, так что замуж я за тебя не пойду, так и знай! На фига мне муж, который все заранее знает? – полусерьезно сообщила Лидка, припомнив недавнюю обиду и заставив сестру удивленно округлить глаза: а это-то она к чему? Просто пошутила? Или непредсказуемый диверсант и впрямь на что-то подобное намекал? Впрочем, представить себе «намекающего» Данилу Лике было сложно, столь же сложно, как и шутящую подобным образом младшую сестру. История их отношений с Ромкой Самариным, знаете ли, к шуткам как-то не слишком располагала!..

Лидка же, как ни в чем не бывало, скорчила невинную физиономию и, поколебавшись мгновение, все-таки спросила:

– Так какое звание-то, а?

– Оно тебе надо, Лидух? Нет, ну вот скажи – зачем тебе это?

Девушка упрямо передернула плечами, и Баков со вздохом ответил:

– Ну, капитан, и что с того?

– Не врешь? – подозрительно прищурилась Лидка.

– Не вру, – буркнул тот, продолжив уже своим обычным тоном: – Но ты на этот счет особенно не переживай, вот счас за артефактом сбегаем, войну остановим и все по лишней звезде на погон получим. А мне еще и медаль дадут, помнишь, я тебе говорил, большую такую, золотую? Может, даже две, причем обе – мне.

– Белка, а что ты имела в виду… – Лика решила «убить двух зайцев» одним махом: с одной стороны, отвлечь младшую сестру, с другой – утолить чисто женское любопытство, но случиться этому было не суждено, поскольку принесли обещанный кофе и бутерброды, так что утолять пришлось исключительно голод. Что ж, тоже неплохо, хотя на кофе уже не хотелось даже смотреть. Молодые люди едва успели поесть, как дверь снова отъехала в сторону, и на пороге возник Чебатурин. Улыбнувшись невесте, он махнул рукой начавшим подниматься Бакову с Лидкой и произнес:

– Перекусили? Молодцы. Сейчас начнется совещание, надеюсь, уже последнее, так что приготовьтесь. Лика, на пару слов. – Контр-адмирал кивнул головой в угол зала: – Ликусь, любимая, я только что от Главкома. Максимум через час-два вы все отправитесь в экспедицию – все трое, и ты в том числе. Я, как ты понимаешь, был против, но на этом настояли Неман с Неустроевым, и Дмитрий Валерьевич их поддержал. Тише, не злись, я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать: «Это будет мой лучший репортаж, я первая расскажу людям о Чужих» – ну, и так далее. Именно поэтому я и не стал особенно упираться. – Девушка благодарно вздохнула, а Сергей продолжил: – Собственно, я совсем о другом хочу сказать. О том, что для меня сейчас важнее и этого идиотского артефакта, и даже самой этой войны. По закону военного времени мы можем расписаться прямо сейчас, и Дмитрий Валерьевич не против. А свадьбу – настоящую свадьбу, такую, о которой и ты, и я мечтали – отпразднуем после. Понимаешь, мне отчего-то очень хочется, чтоб ты отправилась в эту «командировку» моей женой. Помнишь, ты ведь обещала мне, что больше не будешь…