Майк Резник - Вдоводел

— И часто он бьет тебя? — спросил Найтхаук.

— Я это заслужила.

— За что?

— За серьезное прегрешение. Во всяком случае, за то, что я перепихнулась с трехмесячным, он бы меня бить не стал.

— Он не будет бить тебя за то, что ты переспала со мной?

— А кто ему скажет? Ты?

— Как может мужчина бить беспомощную женщину!

— А как может мужчина убивать женщин? — огрызнулась Мелисенд. — Не этим ли ты намедни занимался?

— Я не позволю ему избивать тебя.

— Ты меня больше не интересуешь. И я не хочу, чтобы ты в дальнейшем докучал мне.

— Ничего не выйдет.

— Почему?

Он долго смотрел на Мелисенд.

— Наверное, я влюбился в тебя.

— Наверное?

— Я не знаю. Раньше я никогда не влюблялся.

— Ты и теперь не влюблен. Просто хорошо провел время в постели с женщиной. Ничего больше.

— Я не хочу даже думать о том, что ты возвращаешься к Маркизу.

— Прекрасно. Думай о чем-нибудь еще.

Мелисенд оделась, направилась к двери..

— Я собираюсь вычеркнуть из памяти сегодняшний вечер. И настоятельно советую тебе последовать моему примеру.

— Никогда.

— Это твои трудности. — Дверь схлопнулась при приближении Мелисенд и вновь встала на место, когда она вышла в коридор.

Найтхаук вернулся к окну, долго смотрел на заваленный снегом город. Затем медленно оделся: сонливость как рукой сняло. Он подошел к зеркалу, чтобы причесаться, но увидел не свое отражение, а ужасного скрюченного старика с проваленными глазами и торчащими сквозь кожу скулами. Вдоводела.

— Как бы ты поступил на моем месте? — с горечью спросил Найтхаук.

Прежде всего, не попал бы в такую передрягу. Я не позволял либидо управлять рассудком.

— Как ты можешь так говорить? Я лишь раз лег в постель с женщиной.

Ты лишился способности думать, как только увидел ее.

— С тобой случилось бы то же самое. Только не говори, что случилось бы со мной, а чего — нет. Учишься жить ты, не я.

Согласен. Как бы ты поступил на моем месте? Забыл ее?

— Не могу.

Она всего лишь женщина. Ты — всего лишь мужчина. Разница только в том, что опыта у нее побольше, и она знает, что сможет забыть тебя. Переспи еще с несколькими женщинами, и увидишь, что вызвать в памяти ее лицо с каждым разом станет все труднее.

— Поэтому ты и стал знаменитым убийцей? Потому что никто для тебя ничего не значил?

Я не говорил, что никто для меня ничего не значил. Я сказал, что нельзя позволять железам править рассудком.

— Надоело мне это слышать. Скажи что-нибудь еще.

Не командуй мною, сынок. Я — Вдоводел. Ты — всего лишь моя тень, заменитель.

— Тогда помоги мне, черт побери! Я же отправился в Пограничье ради тебя!

Если б не это, ты бы меня не увидел. Не отказывайся от помощи, которую тебе дают. И не жди совета, который хочешь услышать.

— Что ты говоришь?

Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как удержать синекожую женщину. Не скажу. Забудь ее.

— Может, ты и смог бы забыть. Я — нет.

Тогда готовься к тому, чтобы убить Маркиза.

— Я готов убить его хоть сегодня.

Знаю, Но когда ты убьешь его, кто укажет на убийцу губернатора Трилейна? Или ты забыл, ради чего тебе вообще дали жизнь?

— У Маркиза никак не меньше пяти миллионов кредиток. Почему я не могу убить его, конфисковать деньги и отослать их на Делурос?

Потому что конфисковать ты хочешь только его женщину. И потому, что у Вдоводела есть свой кодекс чести. Если он говорил, что берется за поручение, то всегда держал слово.

— Но я — не Вдоводел.

Ты им станешь, дай срок.

— Нет! Я — Джефферсон Найтхаук!

Как и я… сначала я тоже был Джефферсоном Найтхауком:

— Я — сам по себе! Я — не ты и не желаю выполнять твои приказы!

Ты даже представить себе не можешь, до чего мы с тобой похожи.

— Нет! — яростно выкрикнул Найтхаук.

Да, плоть от плоти моей, кровь от крови моей. Ты же не думаешь, что видишь меня в зеркале, не так ли? Просто твой разум таким образом объясняет мое присутствие. Я — твоя совесть. Более того, я — твоя сущность. Мы переплетены духовно, физически, как только возможно. Ты падаешь, и мне больно, ты смеешься, и я радуюсь, ты хватаешься за оружие, а я целюсь и нажимаю на спусковой крючок. От себя не уйти, сынок, то есть не уйти от меня, потому что я — твое истинное я. Я тот, кем ты стремишься стать. Я — идеал, которого ты стремишься достигнуть, и я всегда буду маячить впереди. Как бы ты ни старался, в глубине души ты всегда будешь знать, что у меня получилось бы лучше, будь то оружие или женщина.

— Черта с два!

Отнюдь. Сейчас я на тридцать процентов человек, а на семьдесят болезнь, я заморожен, словно кусок мяса, оставленный для завтрашнего обеда, но ты все же боишься меня, ревнуешь ко мне. Я — злой дух твоих грез, юный Джефферсон, а вот в моих мыслях тебя нет.

— Я не хочу ничего этого слышать! — в отчаянии выкрикнул Найтхаук. Выхватил сонар, нажал на спусковой крючок. Звуковая волна разнесла зеркало на тысячи осколков.

Он успокоился еще быстрее, чем разъярился, и тут до него дошло, что выработать план действий так и не удалось.

Найтхаук прошел в ванную, встал перед зеркалом.

— Извини. Я вышел из себя. Возможно, ты прожил сорок лет, прежде чем нечто подобное случилось с тобой.

На него смотрел симпатичный молодой человек.

— Я же сказал, извини. И я по-прежнему не знаю, что делать.

Ему показалось, что молодое лицо в зеркале сменилось старческим и больным лишь на мгновения, достаточные для того, чтобы сказать: «Разумеется, знаешь», — а потом опять стало молодым, на котором отражались лишь неуверенность да нерешительность.

Лифт доставил Найтхаука на подземный этаж казино. Миновав бассейн и сауну, молодой человек оказался в тире, где Маркиз Куинзберри стрелял по мишени, расположенной в пятидесяти метрах. Мишень крутилась, вставала, падала, короче, находилась в постоянном движении, и в отличие от других, виденных Найтхауком, стреляла сама.

Голограмма мишени изображала офицера Флота, а стрелял он из лазерного пистолета. Лучи не могли нанести серьезного вреда, но жалили, словно пчелы.

Найтхаук молча пронаблюдал, как Маркиз несколько раз ушел от лазерных лучей и наконец выстрелил сам. Мгновением позже электронный монитор зафиксировал попадание в глаз.

— Отличный выстрел, — подал голос Найтхаук.

— Спасибо за комплимент. Ты тут впервые?

Найтхаук кивнул.

— Производит впечатление.

— И не только. Полезная, знаешь ли, штука.

Найтхаук ответил вопросительным взглядом.

— Над нами никак не меньше тысячи вооруженных человек. И я остаюсь их боссом только до тех пор, пока они твердо уверены, что им меня не убить. А уверены они только потому, что раз в месяц или около того мне приходится доказывать свое право на лидерство. — Маркиз помолчал. — Большинство из них берется за оружие лишь для того, чтобы убить человека. Поэтому реакция у них никуда не годится. Прицел зачастую сбит, батарея в лазерных пистолетах наполовину разряжена. Я же упражняюсь с мишенями ежедневно не меньше часа, а оружие у меня всегда в идеальном порядке. В этом разница между любителем и профессионалом.