Майк Резник - Вдоводел

— Как это без разницы? — вскричал Диннисен.

— Вы все прекрасно слышали. У меня есть дела поважнее. Так что отстаньте.

— У тебя только одно дело — работать на команду, которая тебя создала!

— У вас есть право и на такие мысли.

— Послушай, — Диннисен заговорил на два тона пониже, — давай остановимся, прежде чем обольем друг друга помоями, о чем потом нам обоим придется жалеть. Почему бы тебе не вернуться на Делурос, где мы все и обсудим?

— Ни за что.

— Я думаю, это наилучший выход, Джефферсон, — гнул свое Диннисен.

— Да? Я не рвусь в самоубийцы.

— О чем ты?

— Как только вы доберетесь до меня, сразу засунете в чан с протоплазмой.

— Не болтай ерунды, Джефферсон, — Диннисен едва сдерживался. — У нас нет никаких чанов с протоплазмой, и ты это знаешь. Мы просто хотим поговорить.

— Если у вас есть что сказать, выкладывайте прямо сейчас.

— Мы тебе не враги, Джефферсон, — проворковал Диннисен. — Мы создали тебя. Ты — член семьи.

— Забавно, А я вас в родственниках не числю.

— Какой-то ты не такой, Джефферсон. Сильно изменился с нашей последней встречи. Что с тобой произошло, сынок?

— Я нам не сынок, и ничего со мной не произошло. Просто повидал мир. И не собираюсь возвращаться.

— Никто и не хочет держать тебя на Делуросе. Буду с тобой предельно откровенен: на тебя затрачено слишком много сил и средств. Раз ты жив, значит, можешь существовать в той криминальной среде, что характерна для Пограничья. Не просто существовать, но и брать верх над всей этой мразью. У нас для тебя еще много заданий.

— В большинстве своем упомянутая вами мразь смотрит на адвокатов сверху вниз. На любых адвокатов. Но особенно таких, как вы.

— Почему ты так ерепенишься? Мы хотим только взглянуть на тебя и убедиться, что все в порядке. Через день ты отправишься на новое задание. Не так уж и много мы просим.

— У меня дела.

— Наши дела?

— Мои.

— Какие у тебя могут быть дела? — взорвался Диннисен. — Тебе еще нет и шести месяцев!

— Вот тут вы ошибаетесь, — от голоса Найтхаука веяло холодом. — Я — Вдоводел, и уже был стариком, когда ваш дедушка только появился на свет.

И молодой человек разорвал связь.

— Ну как? — повернулся он к Рождественскому Пастырю.

— Ты не возражаешь, что я иной раз называю тебя сыном?

— Нет. Но меня бесит, когда я слышу такое от него. А еще меня бесит, когда он называет меня Джефферсоном.

— Надеюсь, этот разговор тебя порадовал, потому что обойдется он тебе очень дорого.

— Вы про деньги?

— Отнюдь. Готов поспорить, адвокат сейчас общается с Эрнандесом и предупреждает, что ты сорвался с поводка.

— Почему?

— Потому что он и его люди создали идеальную машину-убийцу, а теперь обнаружили, что у нее есть собственная воля. Они не знают, что ты задумал, но на всякий случай предупредят человека, к которому посылали тебя. — Рождественский Пастырь улыбнулся. — А этот человек прекрасно осведомлен о твоих планах.

— Надеюсь, — кивнул Найтхаук. — Все завязано на нем: Трилейн, я. Маркиз. Мелисенд, Мэллой, все. Я хочу посмотреть ему в глаза, когда буду убивать его.

— Об охране он позаботился, — резонно заметил Рождественский Пастырь. — Так что долго смотреть тебе не удастся.

— Мне хватит и мгновения.

Они продали свой корабль, как только прибыли во Внутреннее Пограничье, и купили другой. А затем направились к Солио II. Послушайте, я вот знаю, зачем возвращаюсь туда, но никак не могу понять, почему вы летите со мной? — спросил Найтхаук, когда половина пути осталась позади.

Рождественский Пастырь пожал плечами.

— Почему нет? На Солио есть церкви, как и на любой другой планете.

— Но там есть и хорошо организованная Служба безопасности. Поначалу мы, конечно, задурим им головы фальшивками с Пурпурного Облака, но в конце концов они с этим разберутся. Если не до гибели Эрнандеса, то после. И человек, которого заметят со мной, наверняка попадет в верхние строчки списка разыскиваемых.

— Ты хочешь, чтобы я тебя бросил?

— Я этого не говорил. Я спрашивал, почему вы меня не бросили?

Рождественский Пастырь откинулся на спинку кресла, посмотрел в потолок, тяжело вздохнул.

— Скорее всего из любопытства.

— Хотите узнать, действительно ли Эрнандес нанял Маркиза? — недоуменно спросил Найтхаук.

Рождественский Пастырь покачал головой.

— Нет, тут у меня никаких сомнений. Иначе просто и быть не могло. Такие люди лакомятся ложью и интригами точно так же, как мы с тобой совсем недавно лакомились мясом красного бизона.

— Тогда что же вас так интересует?

— Ты.

— Я?

— Да. Хочу посмотреть, неужели ты и впрямь так хорош, как я себе это представляю.

— Это комплимент?

— С какой стороны посмотреть. Я не думаю, что ты сможешь выкрасть эту женщину и покинуть планету, но любопытно увидеть, как далеко ты зайдешь.

— Вы не упомянули убийства Эрнандеса.

— И это тоже.

— Добраться до него — самое трудное. После его смерти все рухнет, как карточный домик.

— А ты уже думал о том, как доберешься до него?

Найтхаук раскурил маленькую тонкую сигару.

— В общем-то нет. Выдумаю какую-нибудь историю, чтобы он принял меня.

— Ты — не единственный, кто хотел убить его. Да и не так много осталось историй, которых он еще не слышал.

— В крайнем случае, я перестреляю всех, кто попытается помешать мне войти и выйти. — Найтхаук пожал плечами.

— Вот так возьмешь и перестреляешь?

— А почему нет? Я же пристрелил Маркиза, не так ли?

— А если ты нарвешься на специалиста, который лучше Маркиза?

— Тот, кто лучше Маркиза, не стал бы работать за гроши в Службе безопасности, — ответил Найтхаук. — Он обосновался бы где-нибудь в Пограничье и строил бы потихоньку свою империю.

— Подумай-ка вот о чем: на твоем пистолете нет глушителя. Первый же выстрел привлечет внимание всех, кто будет находиться в радиусе пятисот ярдов.

— Я выстрелю только раз.

— Один, пять, десять — все равно шумно.

— У Эрнандеса лазерный пистолет. После первого выстрела я завладею бесшумным оружием, гудение — не в счет. А если второго выстрела не будет, все подумают, что ослышались.

— Ты на это надеешься?

— Откровенно говоря, мне все равно. Если они работали на Эрнандеса или даже прикасались к моей Мелисенд, я хочу перебить их всех.

— Знаешь, я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы ты предложил более надежный способ добраться до полковника. Не рассчитывая на то, что тебя приведет к нему какая-то глупая история или ты сможешь проложить к нему путь свинцом.

— Одно ваше слово, и я высажу вас на ближайшей планете.

— Я не хочу высаживаться на ближайшей планете, сын мой, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Я лишь хочу, чтобы ты поменьше спешил и побольше думал. Иначе тебе не выйти из этой истории живым.