Александр Афанасьев - Отягощенные злом, ч. 1

— Что будем делать, господин адмирал?

— Уходим отсюда. Вызываем подмогу, надо убираться отсюда, пока сюда не нагрянули хорваты или еще кто.

— Есть.

Канал из Африки был оборван навсегда. И правда — наружу уже никогда не всплывет. Хотя кому она нужна сейчас, правда...

Танжер...

Январский Танжер...

Прохладный ветер, прорывающийся с Атлантики и разбавляющий душноватую средиземноморскую атмосферу. Запах крепкого табака, травки, греческой анисовки — почему-то эта водка здесь особенно в чести. Грязная гавань порта — и зловещий район Касба, мусульманский район где человек может пропасть в считанные несколько минут и где на въезде — стоят посты угрюмых испанских легионеров.

Капитан второго ранга Флота Его Императорского Величества Николая Виктор Павлович Бородин, переодевшись в гражданское, легким шагом сбежал по сходням, перекинутым на берег со станционера [26] Сейчас этого нет. В нашем мире в начале века одной из форм дипломатии канонерок была постановка в чужих портах не слишком развитых стран крейсеров или броненосцев и представление интересов страны с их борта. Тогда считалось вполне нормально, что интересы страны в отношениях с дикарскими и слаборазвитыми государствами представляют не дипломаты, а военные моряки. В этом мире Испания никак не могла считаться слаборазвитым государством и причина постановки русского крейсера в порту Танжера и не только была прозаична — борьба с терроризмом. Священная Римская Империя как протектор Королевства Испания и Российская Империя имели собственные договоренности и нахождение русского стационера в порту расценивалось как помощь, а не как признание неполноценности. Эта помощь была особенно ценна на фоне крайне тяжелой ситуации в Латинской Америке и попыток Испании восстановить Испанскую Империю. Паллада, стоящего в порту Танжера в военной гавани. Мельком огляделся... слежки заметно не было, но это не значило, что ее не было вообще — Касба мрачным утесом возвышалась над городом, за военными кораблями постоянно следили с биноклями и подзорными трубами. Поделать с этим было ничего нельзя — и потому капитан небрежным шагом направился к импровизированной стоянке. Стационерская служба требовала специфического подхода к ее организации — поэтому, у команды крейсера были несколько авто, арендованных на длительный срок и даже два купленных. Капитан выбрал одно из них — утюгообразный, словно вырубленный из цельного куска мрамора черный Рено. Машина считалась здесь престижной — и она как нельзя лучше подходила для той цели, для которой она была предназначена.

Старый и опытный оперативник, капитан ехал на встречу с подавшим сигнал о необходимости срочной встречи агентом.

Капитан Бородин учился в Севастопольском нахимовском училище, он не был изначально специалистом по разведке, его специальностью было штурманское дело. Уже помощник флаг-штурмана эскадры, он был признан ограниченно годным для службы — после того, как их эскадра почти что попала под ядерный удар в районе Бендер-Аббаса. Лучевая не началась — но и до сих пор время от времени врач прописывал ему йодсодержащие таблетки. То, что он увидел в Бендер-Аббасе, изменило его судьбу — он поклялся, что никогда не допустит повторения этого. То, что он увидел в Тегеране, после его взятия русскими войсками — лишь укрепило его в этом мнении. Тогда — он вступил на темную и страшную дорогу Глобальной войны с террором — так некоторые североамериканские аналитики называли то, что происходило в последнее время.

Мир менялся. Распространение Интернета, этой то ли панацеи, то ли проклятья двадцать первого века — буквально взорвало его. Если раньше все упражнялись в эпистолярном жанре [27] То есть, писали письма и ждали ответа (порой с замиранием сердца) — то теперь электронное письмо приходило через несколько секунд после того, как его отправили с другого конца света. Если раньше кадры подрывов и терактов, весь этот неприглядный кошмар видели только посвященные — на кадрах оперативной съемки, то теперь в число террористов обязательно входил хроникер, который снимал происходящее на видеокамеру, чтобы выбросить потом в сеть. Диски с записями террористических актов — стали опасно популярными, и никакими порками тут дело было не решить.

Нельзя сказать, что Интернет был злом — иначе его бы запретили. Интернет позволял пацану из самой глухой деревни или кишлака — слушать и читать бесплатно лекции ведущих профессоров, получать дистанционное образование, скачивать книги, смотреть фильмы, заказывать себе все что угодно по интернет-магазину. Мир становился глобальной деревней — но обратной стороной этого становилась мгновенная консолидация всех злоумышляющих и распространение самых радикальных идей, которые разъедали порядок будто кислота.

Капитан устал. Он воевал на невидимых фронтах борьбы с террором уже десятый год и очень — очень устал, устал как игрок в футбол, отыгравший уже пятый тайм и сейчас, собрав всю свою волю в кулак выходящий на тайм шестой. У него были две дочери и сын — и младшая видела отца только во время кратких отпусков, которые они проводили на черноморском побережье. Он догадывался, что точно так же устали от долгой и страшной войны и подданные Его Величества, те кто включает телевизор, чтобы услышать сообщение об очередном террористическом акте. Пусть даже не у нас, в кое-как замиренной Персии, пусть даже не у нас. Ведь ядерный взрыв в Ватикане — вполне может повториться ядерным взрывом в Москве, в Казани, в Константинополе — гарантий нет никаких и смотреть на все это очень тягостно. Но он знал своего врага, он не раз смотрел в его сатанинский лик, он знал, то, что должен был знать и помнил то, что должен был помнить. И он поклялся, что не уйдет с поля боя. Для того — чтобы его семья и дальше могла отдыхать на Черном море и не испытывать страха.

Нас все равно больше. Мы — русские. И с нами — Бог.

Из порта — он выехал на прибрежную Авениду Игнасио Второго. Почти сразу же свернул — его дорога шла в город.

Темнело.

На Бульваре Пастера к нему сзади пристроился мотоцикл. Легкий и мощный — самое то для узких улочек Танжера, представляющих собой странную смесь староевропейской, средиземноморской и арабской архитектуры. Мотоцикл может проскочить по тротуару, по лестнице, которые есть в городе, по любой пробке. Никакого обмена паролями, миганий фарами или чего-то в этом роде не было — он знал, что его прикрывают — и его и в самом деле прикрывают.

Проехав короткий Бульвар Пастера — он свернул направо. Остановил машину — до места было еще метров четыреста, но здесь не бывает свободных стоянок, это тебе не Америка и не Россия и если освободилось место — занимай его или это сделают другие. Он успел первым — проезжавшая мимо небольшая, старая, как нельзя лучше пригодная для улиц Танжера машинка издала длинный, возмущенный гудок, едва не врезавшись в него. Конечно же, дама за рулем... он видел светлые волосы.