Александр Афанасьев - Отягощенные злом, ч. 1

И потому — старший бармен по имени Жорж, наполовину француз, наполовину араб — бесстрашно вышел из-за стойки и заступил дорогу громилам.

— Дверью ошиблись? — спросил он

— Отскочи, папаша...

Бармен с недоумением посмотрел на руку, сжимающую его плечо, и даже не поморщился.

— Ты дверью ошибся, бык? — с угрозой в голосе спросил он — если хочешь знать, таких как ты быков глушат током, закатывают в банки и сверху большими буквами пишут — Говядина. Ты что здесь ищешь, чего не терял?

— Не мельтеши, папаша. Громить ничего не будем. Нам тут один мунафик нужен. Из наших, не из твоих.

— Мунафик? А не пойти ли тебе... Ты к себе домой ввалился? Ты знаешь, кто здесь масть держит? Ты кто вообще такой? Под кем ходишь?

— Под Асланом.

— Аслану пять дней назад платили. Он нас сюда ставил. Это он тебя послал или ты сам сюда приперся?

Бык не успел ответить — в туалете бара приглушенно громыхнул взрыв...

Туалет бара был просторным — просторнее, чем раздевалка у спортзала. Туалет — не менее важен, чем само помещение и танцпол, от его удобства многое зависит. В туалете — получают логическое завершение многие коллизии, завязывающиеся на танцполе и у самого бара. Получившие у дилера дозу — спешат сюда, чтобы вмазаться. Познакомившиеся на танцполе и ощутившие внезапное притяжение друг другу, единение душ и сердец — спешат сюда, чтобы трахнуться. Поссорившиеся в баре — спешат сюда, чтобы набить друг другу морду. Так что туалет при баре — очень важное место, посещаемость зависит от него не в меньшей степени, чем от выбора напитков.

Здесь и сейчас — народа в туалете было не много и не мало. Какая-то шпана прижимает одного у умывальников. Счастливый наркоша — сидит у стены и ловит приход [31] То ж самое, что и кайф, наркотические галлюцинации , еще один чуть подальше =— пускает пузыри. Они счастливы. Звуки из закрытых туалетных кабинок — говорят о том, что люди находящиеся там тоже счастливы. Каждый счастлив по-своему.

На капитана и его агента — внимания не обратили. Наверное, решили, что перед ними парочка содомитов, папочка с сыночком. Тьфу!

Капитан осмотрел окно. Твою мать, решетка!

Этого только не хватало.

— Змея, это Боб! Змея это Боб. Прием!

— Змея на связи, прием.

— Что на шесть часов?

— Черный ход перекрыт.

Так и есть.

— Мне работать?

— Погоди. Я попытаюсь прорваться.

— Э, ты с кем там разговариваешь, папаша! — агрессивно спросил один из подростков

— Работай только по сигналу, как понял?

— Понял. Я жду.

Капитан сорвал с руки часы — хорошие, стальной корпус, электронная начинка — и отличный кожаный ремешок. Рывком он отсоединил ремешок, открутил защитную крышку, защищающую заводной механизм — из-под нее потянулись две тонкие — тонкие стальные нити...

Усовершенствованный Семтекс. Больше пятидесяти граммов в каждой части «кожаного ремешка». Никто и подумать не мог, что в ремешке — взрывчатка, а часы — могут переключаться в режим детонатора.

Он поставил заряды — в левом верхнем углу и в правом нижнем, протянул тонкую проволоку к каждому, выставил на таймере время — десять секунд.

— Э, папаша! — подростки нашли себе новый повод для приколов — ты там охренел или как, отец? Ты чего делаешь.

Капитан толкнул Мера так, что он полетел на пол — и сам прыгнул на него.

— Ложись!

Взрыв — бухнул, что надо.

Дверь в туалет, тяжелую и прочную — не сорвало с петель, но открыло ударной волной и она припечатала к стене какого-то нарика, который спешил вмазаться. Потянуло дымом, гарью и острым духом сгоревшей взрывчатки. Толпа шарахнулась в сторону от ужаса, стриптизерша, которая только начинала выступление — упала у стойки, только прутья клетки задержали ее. Оцепенели и обе «договаривающиеся стороны»

— Ах, мать твою! — пришел в ярость бармен

В молодости — он был троцкистом и как-то раз — они бросили бомбу в полицейский участок. Так что он хорошо понял, что произошло — опыт молодости подсказал.

— Сукины дети!

Без оружия — он рванулся вперед...

Офицеру флота — не привыкать к взрывам, обучение обращению с взрывными устройствами и умению не бояться взрывов — входит в стандартный набор дисциплин, которые должен знать оперативник. Капитан знал, что при взрыве — нужно залечь, желательно в какой-то неровности местности — канаве, воронке, оросительном канале и широко открыть рот, чтобы ослабить воздействие ударной волны на барабанные перепонки. И все-таки — сто грамм это много. Обычно «сто грамм» не воспринимается всерьез, это стакан водки. Но эту взрывчатку, созданную на основе Семтекса — НАТО переводить в тротиловый эквивалент из расчета «один к трем» — а двухсотграммовой тротиловой шашки — хватает, чтобы подорвать легковую автомашину.

Долбануло знатно — до искр в глазах и глухоты. Ничего не было видно от дыма, от кирпичной пыли. На полу — валялись оглушенные нарки, дверцы туалетных кабинок, достаточно широких и удобных, чтобы разместиться там не поодиночке, а вдвоем — снесло с петель...

Капитан пришел в себя первым из присутствующих. Поднялся, пихнул агента...

— Вставай!

Лицо агента — все было в крови и пыли от взрыва, он разевал рот как вытащенная из воды рыба...

— Вставай, говорю, козел!

Агент что-то шептал одними губами... только капитан не слышал, что именно, может от контузии, а может быть — агент и в самом деле только шептал. Капитан давно научился читать по губам, складывалось в одно — Аллах, Аллах...

Козел, бля... Про джихад пишешь? Так вот тебе джихад. В полный рост тебе джихад. Кушай, мать твою, не обляпайся Нравится, с..а!? Или ты думал, что джихад — это так, в Интернете потрындеть?

— А ну, пошел, п...р! Двигай своей ж...

На месте, где была решетка — был пролом, капитан мог бы спастись сам, но инстинкт старого оперативника и агентуриста сказал ему спасать своего агента. Он выпихнул оглушенного агента из окна, когда сзади в него вцепились. Не глядя, он ударил ногой назад, попал кому-то по кости, тот взвыл, разразившись отборными ругательствами на обычной для Танжера смести французского, арабского и африкаанс. Он попытался подтянуться — но сзади снова схватились и капитан понял — по-хорошему уже не уйти. В рукаве — был хороший стилет из прочного пластика на подвеске, в кармане — связка ключей могла в нужный момент превратиться в кастет, а один из ключей, длинный, с насечкой, как от подъезда — в японскую боевую палочку, явару. Времени доставать стилет не было, капитан выдержал удар по колену, выдернул руку с ключами, пальцы автоматически зажали их в нужном положении, так что длинный стальной штырь с насечкой торчал наружу. Его учили, что действия должны были отличаться максимальной эффективностью — поэтому он ударил в рожу своего врага, метясь в глаз. Судя по истошному реву попал. Принял на левую руку секущий удар ножом — частично его ослабила прочная кожа куртки, ударил в ответ яварой и пошел на прорыв. Возможно, ему и удалось бы вырваться в зал, где сейчас сущий бешбармак творился, и скрыться, воспользовавшись паникой — но тут оглушительно бабахнуло дробовое ружье — и капитан полетел на пол...