Екатерина Белецкая - Игры морока

Лифт остановился. Двери открылись, за ними, по счастью, никого не было. Ит поднял голову и внимательно осмотрел потолок кабины – ага, вот и лючок, ну правильно, должен же механик как-то добираться до троса, до крепежей. Он подпрыгнул, толкнул лючок руками. Поддается. Кабина дрогнула.

– Ит, поосторожнее, – попросил Тринадцатый. – У меня тут вода. Она мне по подбородку треснула!

– Держи ее покрепче, ничем не могу помочь. – Ит снова подпрыгнул, и на этот раз получилось – лючок откинулся вверх, хилый замок, на который его закрывали, не выдержал. – Держи свою воду, сказал! Мне надо вылезти на кабину, наверх.

– Куда?..

Ит снял рюкзак, отправил в люк (позже он думал, что это, наверно, у Тринадцатого очень сильный ангел-хранитель, не иначе) потом вылез сам. Привычным движением закинул рюкзак за спину, застегнул поясной замок – сейчас снова придется лезть, а болтающийся рюкзак будет мешать. Осмотрелся.

Шахты, числом шесть, действительно были расположены в ряд, их разделяли лишь несущие балки конструкции здания, промежуточных стен не имелось. Трос в соседней шахте, имевшей одну стеклянную панорамную стену, двигался – это поднимался тот лифт, в котором была группа детей и воспитатели.

Он перескочил на балку, глянул вниз. Нет, слишком далеко кабина, сейчас бросить не получится – либо хилая «пищалка» от удара разобьется, либо отскочит и улетит в шахту.

– Ит, я его чувствую, – помертвевшим от страха голосом произнес Тринадцатый.

– Я тоже, – шепотом ответил Ит. – Ты пристегнулся?

– Нет пока.

– Пристегнись, – попросил Ит. – Мы сейчас обратно в кабину. И быстро.

– А ты со мной пролезешь?

Ит оглянулся на лючок.

– Пролезу, – уверенно сказал он. – Не бойся.

– Он поднимается, ты видишь?

Ит снова посмотрел вниз.

– Не вижу, но ощущаю. Все, сиди тихо, пожалуйста. Не мешай.

– Ага.

Трос поскрипывал, кабина приближалась. Ит уже слышал детские голоса – восторг, удивление; кто-то испугался высоты, и воспитательница успокаивает.

А под кабиной… да какое там «под кабиной», по всем шести лифтовым шахтам поднималась волна тьмы – теперь Ит видел, что там, внизу, это темное нечто перекрывает дневной свет шахты с прозрачной стеной.

– Блин… – прошептал он. – Ничего себе…

– Что там? – встревоженно спросил Тринадцатый.

– Ничего. Сиди тихо.

Лифт подходил все ближе. Ит, стоя одной ногой на кабине малого лифта, а другой – на бетонной опоре, вытащил «пищалку» и приготовился. Ну, еще чуть-чуть, еще немного… он даже не бросил, а аккуратно положил прибор на лифт, одновременно включая «музыку», и отступил обратно на крышу кабины.

– Получилось? – едва слышно спросил Тринадцатый.

– Да. Давай обратно…

Ит не договорил.

Крыша кабины, на которой он стоял, едва ощутимо дрогнула, и кабина пошла вверх.

Вот это и было настоящей практикой агента, на которую уходят годы и годы учебы и которая позволяет сориентироваться и принять решение быстрее, чем можно его даже обдумать – и потому выжить. Что именно произошло, Ит понял, уже находясь в первом рывке по стене шахты, рывке по вертикали, и надо успеть быстрее, потому что кабина, которую он опередил метров на десять, набирает скорость, и скорость эта уже сейчас выше, чем та, на которой они поднимались сюда, на сотый этаж.

Еще рывок, прыжок, ускоренный режим, под руками какое-то черт-те что, не разобрать на такой скорости, сорвешься – все, кранты, быстрее, быстрее!.. Секунды, превращающиеся в минуты, а снизу лязг задевающей опоры кабины, и сверху гудение мотора, и запах горящей смазки, потому что мотор на такую скорость не рассчитан, и сам он, Ит, на такую скорость тоже не рассчитан, но если не сделать, то… рывок, рывок, рывок, вверх, все вверх, бесконечно, это никогда не кончится; опоры, кабели, бетон, металл. В глазах темнеет, но сбоку, неожиданно, – узкая горизонтальная решетка и волна свежего ветра, и, не разбирая дороги, оттолкнувшись от стены, в эту решетку, если не получится выбить, то все, конец, и решетка вылетает, и воздух – в разрывающиеся легкие, а сзади металлический грохот и лязг, и удар, и вздрагивает стена, и…

Тьма.

По лицу льется вода.

Сердце колотится как бешеное, в груди дикая боль.

Дышать тоже больно, при каждом вдохе в легкие вонзаются ножи. Длинные такие ножи. И острые. Как бритва.

– Ит, очнись… – умоляющий дрожащий голос. – Очнись, пожалуйста!.. Ну давай, ты же можешь… Очнись, слышишь?.. Ит!.. Ну Ит же!!!

На виске – ледяная маленькая рука, и дышать становится чуть легче. Совсем чуть-чуть, самую малость, но эта малость позволяет открыть глаза.

– Господи… Ит, я так испугался… ты в порядке?

А я-то как испугался…

– Нет, – честно ответил Ит. От этого короткого «нет» в легкие воткнулись еще два ножа, да поострее, чем предыдущие.

– Нитроглицерин дать?

– Ага.

Через несколько минут стало полегче – сердце постепенно успокаивалось, а ножи в легких стали не такие острые. Ит осторожно сел. Осторожно, потому что голова до сих пор кружилась.

– Ты как? – снова спросил Тринадцатый.

– Хреново. Слушай, я подумал… В общем, курить я теперь буду только по праздникам. – Ит тяжело вздохнул. – По очень редким праздникам. Потому что так можно дать дуба.

Тринадцатый протянул ему свою бутылочку с водой, в которой осталось меньше половины. Ит сделал глоток и поспешно отдал бутылку обратно – голова закружилась снова, да еще и посильнее, чем когда садился. Он снова лег. Прислушался.

Ощущение присутствия Морока пропало, видимо, когда кабина врезалась в крышу, а затем рухнула вниз, Морок решил, что с возмутителями его спокойствия (по крайней мере с теми, что были в лифтовой шахте) покончено, и ушел. Ладно, это на руку. Ушел и ушел. И черт бы с ним…

Зазвонил телефон. Надо же, уцелел, и даже работает, вяло удивился Ит. Вытащил аппарат из кармана – корпус треснул, стекло дисплея тоже – нажал на кнопку ответа.

– Слава богу, – произнес Скрипач. – Живы оба?

– Да, – односложно ответил Ит.

– Целы?

– Относительно. Тринадцатый в порядке, я… ну, так. Сам увидишь.

– За тобой прийти?

– Приди. – Ит снова закрыл глаза. – Воду по дороге захвати.

– Что такое?

– Рыжий, мне плохо. Потом расскажу.

– Ты вниз спуститься сможешь?

– Не сейчас. – Сознание снова поплыло. – Давайте побыстрее. Тринадцатый тебя встретит…

– Ри, довольно. Таких попыток мы больше предпринимать не будем, – жестко говорил Кир. – Погибло трое загонщиков. Едва не погибли Ит и Тринадцатый. Скажу тебе больше: если бы на месте Ита оказался ты, ты бы тоже погиб. И я бы погиб. И любой из нас погиб, за исключением разве что Скрипача или Фэба.

– Я бы не сумел, я тяжелее, – заметил Фэб. – Ри, действительно. Ты же сам видишь – ничего не получается.