Иар Эльтеррус - Звездный колокол

— Что — почему? — не понял Скрипач.

— Что случилось с Киром Гревисом, который ни с того ни с сего вдруг начал говорить правду. — Ирин выжидающе посмотрел на Кира. — Ну?

— А что случилось с Ирином Ти-третьим, которому эта правда вдруг стала так важна? — улыбнулся Кир. — Раньше она тебя мало привлекала, замечу.

— Давай, я поясню. — До Скрипача внезапно дошло. Ну, Орбели… ну, дела… — Ирин, если ты нашей нынешней жене сделаешь доклад про то, что у нас тут… в наличии, ты наживешь себе в нашем с Итом лице таких врагов, что мало не покажется. Предупреждаю сразу и честно. Меня очень трудно из себя вывести, но тебе это почти удалось.

— Во как, — восхищенно протянул Кир. — Лихо…

— Как догадался? — бесцветным голосом спросил Ирин.

— Фамилия у тебя говорящая… придурок, — зло выплюнул Скрипач. — В общем, мы тебе сказали — ты услышал. Не лезь не в свои дела. Ита позвать, чтобы подтвердил? Или так сойдет?

— Сойдет. Извини… Сам понимаешь…

— Понимаю. Да, мы сейчас действительно с ней разводимся, но я бы не хотел, чтобы она знала что-то сверх того, что ей положено знать, — подвел итог Скрипач. — Еще вопросы есть?

— Только по работе, — хмыкнул Кайде. — Насчет прибавки — правда?

— Конечно, — кивнул Скрипач. — Но обещать не буду ничего, предупреждаю. Потому что не знаю, кого именно надо будет брать. Группа Кира — да, обязательно, это прикрытие на земле. Пилоты… а расскажите-ка мне подробности, — попросил он. — Мы там не были. Часть из вас — была.

— Жопа там, — усмехнулся Ирин. — Из хорошего — это разве что койки в гостинице по два с половиной местных метра. А остальное — жопа, — он с удовольствием произнес это слово (говорили на русском). Рыжий заметил, что рауф явно наслаждается и емкостью понятия, и тем, как слово звучит. — За любой нормальной едой надо таскаться вниз, в поселок, скачем по скалам с антигравами, потому что «лифт» ходит редко. Горячую воду в гостинице дают два раза в сутки, отопления нет, электричества тоже часто нет…

— По ночам дубак такой, что зуб на зуб не попадает, — вставил Кайде. — Мы даже в самолете несколько раз спали. В самолете все-таки теплее.

— Бывает, — пожал плечами Скрипач.

— Это точно, что бывает, — хмыкнул тот боевик, который до сих пор так и не представился.

— Тренироваться толком негде, на плато расчищен от камней только аэродром, остальное — скалы, сам черт ногу сломит. Кормят чем попало, ну и…

— Ну и вот, — подытожил Ирин. — В поселок, который внизу, ходит «лифт», платформа с антигравом, как придется. В поселке тоже делать особо нечего, но там есть магазин, рынок, и у местных можно хотя бы пожрать что-то купить. Из того, что они сами делают.

— Дерут втридорога, — проворчал Ерги. — Круг сыра в позапрошлом году тридцатку стоил, прикинь? А связка рыбы — вообще полтинник. Не знаю, что в этом году будет…

— Вы там уже работали? — с интересом спросил Скрипач.

— А то как же. Третий раз едем. Я бы на вашем месте в небо не совался, — вдруг доверительно посоветовал Ерги. — Я имею в виду бой, конечно. Налета мало, летаете не то чтобы плохо, но… понимаешь, там особый опыт нужен. У меня на Змеиный было сто тридцать боевых вылетов на этом местном хламе. И вот честно, я только на седьмом сообразил, что к чему. У вас, боюсь, злости не хватит, а там надо…

Он не договорил. Поморщился, почесал переносицу. Вопросительно посмотрел на Кайде, тот пожал плечами.

— Подлые они, местные, — заметил он. — Ни чести, ни совести. От антиконтроля летают исключительно люди, кстати, а люди сами по себе… не отличаются принципиальностью. Что в жизни, что в бою.

— Машины, правда, согласно пакту, придраться не к чему, — добавил другой боевик, который до этого молча лежал на второй верхней полке. Его Скрипач уже знал. Звали его Аин-со, был он меланхоличный, темноволосый, ширококостный, обманчиво-флегматичный. — Но и на пактовых можно много что сделать…

— Это точно, — согласился Кайде. — Помните, когда сбили Леаха в том году? Прикинь, сбили самолет, а потом сделали еще один заход, зависли на пактовом движке, и в упор из пулемета расстреляли тех, кто успел катапультироваться. Весь экипаж положили, суки, и стрелка, и пилота. И сделали это, между прочим, местные.

— Кто именно?

— Немцы, — неприязненно ответил Кайде. — У них в Румынии, насколько мы знаем, три базы. И аэродром понтонный сварганили лет пять назад. Оттуда и летают.

Скрипач задумался.

— Про подлость я немного в курсе, — сказал он осторожно. — Но за предупреждение в любом случае спасибо. Мы сами толком не знаем, как именно будет построена работа, но едем мы сейчас, конечно, не махаться с местными, а снимать данные с острова.

— Ну-ну, — сардонически усмехнулся Ирин. — Сняли одни такие. Скажи спасибо, если к нему вообще удастся подойти. Вам там много времени нужно?

— Часа три хорошо бы, — ответил Скрипач.

Боевики заржали, вслед за ними засмеялись пилоты.

— Три часа?! — сквозь смех проговорил Ирин. — Ну… вы даете… Да там… ой, не могу… Какие три часа, ты чего?

— Все так плохо?

— Сам увидишь…

Курицу в результате ели поздним вечером — втроем. Сначала разбудили Ита, который просыпаться совершенно не желал, потом долго веселились, вспоминая Киров экзерсис «про любовь» с боевиками, потом Ит поставил на купе защиту, чтобы поговорить можно было уже без помех.

— Идея замечательная, — согласился он, когда ему объяснили «про любовь». — Вы все правильно сделали. Знаешь, Огден и его свита нас реально уже достали, сил никаких нет. Вот ты перевелся недавно, да? А мы там, прости, большую часть жизни прожили. Еще когда была жива Эдри, он нас пытался доставать, а уж когда ее не стало…

— Эдри — это прежний куратор? — спросил Кир.

— Ну да. При ней хотя бы работать спокойно можно было, — пояснил Скрипач. Он сидел на полке, поджав ноги, и держал в руке куриное крылышко. — А сейчас… Гарай сам по себе ничего мужик, но ему Огден в оба уха дует такое, что повторять не хочется. Половина рауф с планеты просто смылась кто куда.

— А у нас там дом, да и контракт не позволяет. — Ит тяжело вздохнул. — То есть теперь-то, конечно, мы сильно подумаем, надо нам обратно или нет…

— Вы чего, всерьез на ней жениться решили? — с интересом спросил Кир.

— Нет, блин, в шутку! — окрысился Скрипач. — Всерьез, конечно. Знаешь, как бывает… — Он задумался. — Влюбленность, она проходит. Восторг, обожание, все такое прочее… От этого ничего не остается. А тут — совсем иначе. Выбила она нас, конечно, сильно, — признался он. — Молчала, партизанка, а сама ждала все это время, оказывается. И мы тоже молчали. А что говорить было? Жена, дочь растет. Сын… А она черт-те сколько лет ждала. Ты не представляешь, какая она на самом деле.