Ddntes - Игра скомороха

Я тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, подошел к Рей, и обнял ее. К черту, со всем остальным разберемся потом, подмена понятий это, или не подмена…

— Ну и к чему эти сопли? — я эту рыжую прибью когда‑нибудь. Нарвется, ей–ей… Но не сейчас, сейчас я слишком счастлив.

Рей. Сказала. Что. Любит. Меня.

— Аска, помолчи, пожалуйста. — осадила рыжую Мисато.

— Я тебя тоже люблю, родная, — прошептал я в макушку девочки. Та чуть плотнее прижалась ко мне.

Так, что я тут вообще делаю? Идут все нафиг, как минимум до завтра!

— Мы спать. Мисато, Аска. До завтра. — Рей, кажется, сама не прочь была покинуть эту компанию.

— Спокойной ночи.

Уже в комнате я немного отстранился от девушки…

— Рей, скажи… Ты шутила? Это важно. Для меня.

Я внимательно смотрел в глаза девочки. Сейчас, в темноте, ее рубиновые глаза, казалось, светились.

— Нет, Синдзи. Я знаю, что ты меня любишь… И я… Я поняла, что… Мне приятно быть с тобой. Я не хочу, чтобы все закончилось…

Девочка замолкла, но я понял достаточно. Я осторожно приблизил свое лицо к ее…

Поцелуем это назвать сложно, но прикосновение ее узких, немного сухих губ к моим, пожалуй, станет одним из самых счастливых воспоминаний за обе жизни.

Девушка с грустью смотрела вслед двум ушедшим подросткам. Вот и добрались

— Я не поняла… К чему все это? — Аска продолжала разрушать очарование момента, — Они вместе спят… Пусть даже просто спят, — рыжая немного порозовела, — Но ведь… Это же не просто так? Чему вы все удивились?

Мисато посмотрела на Аску. Вроде и ровесница Сина с Рей, но ведет себя совершенно по–другому…

«Это она еще и вымоталась за сегодня,» — подумала девушка, — «До этого носилась как куница, пытаясь успеть везде за «своим» Кадзи и хвастаясь Евангелионом…»

— Понимаешь, Аска… Хм. Синдзи и Рей очень непростые люди, оба. Я очень удивилась, когда они начали сходиться почти сразу… Это сейчас Рей более–менее ожила, а до этого, она почти ни с кем не разговаривала…

«У Аски с Сином похожие судьбы», — всплыла в голове девушки мысль, — «У обоих умерла мать в раннем возрасте… Тогда почему они такие разные? Синдзи — немного сумасшедший, спокойный парень, повзрослевший, а Аска — ребенок ребенком с раздутыми амбициями.»

Действительно, по контрасту с Аской, особенно стало заметно более «взрослое» поведение Синдзи. Хотя… мальчишка своим поведением напоминал то побитого жизнью старца, то… то Аску.

— А Синдзи… С ним еще сложнее. — гораздо сложнее.

Вспомнить только его «пророчества». И ведь сбылось почти в точности…

Евангелион Аски оказался действительно красным, вез ее именно русский флот, и на этот флот напал очень зубастый Ангел, напоминающий рыбу. Впрочем, саму Мисато больше убедило упоминание «Терминальной Догмы» от Сина. Об этом месте не мог знать никто посторонний….

— Так в чем прикол? Ну сложные они, ну и что? — Аска не унималась.

Мисато только покачала головой. Как объяснить этой девочке…

Вот тот же Синдзи. Обычный подросток его возраста думал бы о том, как побыстрее запрыгнуть в постель к симпатичной девушке… Мисато этот период жизни помнила очень хорошо — последние годы перед Ударом.

Синдзи же нет — он не спешил, казалось, давал всему течь своим чередом, и сейчас был огорошен как бы не больше, чем сама капитан. Синдзи мог затормозить где‑нибудь в совершенно, с виду, обычном месте, воспринимая и запоминая атмосферу момента. Мисато до сих пор вспоминала случайно подслушанный разговор его с Рей, когда они любовались закатом. Для подростков такое было нехарактерно.

И вот сейчас, он «нашел свое счастье», как любят писать в слезливых романах, которые Мисато пыталась читать во времена колледжа. И эта сцена, да еще и с учетом личностей подростков будила в душе ностальгию и легкую грусть по ушедшим временам.

— Извини, Аска, просто я старше… Ты тоже будешь когда‑нибудь так на кого‑то смотреть, — улыбнулась Аске девушка.

— Ла–адно… Старушка, — рыжая попробовала подколоть Мисато.

«Старушка?!»

— Ах ты мелкая!.. — Мисато быстро поймала рыжую девчонку, зажала ее голову подмышкой, и усиленно начала тереть кулаком ее макушку, — Кто у нас тут старушка?! А? Кто?!

— Ай–яй–яй, Мисато, извини! Ай, больше не буду! — запросила пощады девочка.

— То‑то же! — Мисато еще раз крутанула кулаком, и выпустила взъерошенную девочку, — Будешь знать, как называть меня «старушкой»!

«Так почему же они такие разные? Синдзи и Аска? Может быть дело в том, что Аску после смерти матери, окружала любовь и забота, а Синдзи рос практически один, без отца? Или различия глубже?..»

— У–у… Мисато, ты тиран! — еле слышно буркнула себе под нос рыжая.

— Чего–чего?! — внутренне девушка смеялась. Теперь точно не будет скучно!

— Ничего, — буркнула девочка, — Тебе послышалось.

— То‑то же! — вновь произнесла капитан, наставительно подняв палец.

Через полчасика, когда Аска уже выдохлась и перестала стенать об отсутствии нормальной кровати, и Мисато уже уходила, девочка спросила ее:

— Мисато… А Первая и Третий… То что они вместе спят… Это нормально?

Девушка помедлила, прежде чем ответить.

— Знаешь… Для них это, наверное, нормально.

— Ясно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Аска.

Утро было… божественным, иначе не скажу. Простуда окончательно отступила, рядом тихонько сопела Рей, а в памяти царили воспоминания о вчерашнем вечере.

Ничего у нас не было, кроме того поцелуя. Мы просто лежали, обнявшись, и засыпали. Даром, что мой подростковый организм уже давал знать об определенных… желаниях, скажем так, но торопиться я совершенно не собирался.

— Синдзи? — Рей приподняла голову.

— Доброе утро. Родная.

— Доброе утро, — слабо улыбнулась девочка. Улыбнулась, что для Рей было признаком проявления крайней степени радости.

Я сильнее прижал ее к себе. Странное ощущение — хочется прыгать и бегать от радости, и с другой стороны, совершенно не хочется выпускать Рей из объятий.

— Будем вставать? — все–же спросил я девочку спустя десяток минут.

— Да. Надо…

— Хорошо.

Обычная утренняя суета, теперь окрашенная в совершенно другие тона — Рей, как‑то разом стала мне ближе, и я стал замечать какие‑то мелочи, которые раньше принимал как данность. Например, Синевласка, когда чистит зубы, забавно наклоняет голову набок. Или, когда пьет чай, держит кружку двумя руками, и вытягивает шею вперед…

— Уа–а-ах–ха! Синдзи, Рей, доброе утро.

Мисато спросонья представляет из себя зрелище вельми плачевное… Кажется, я это уже говорил?

— Доброе.