Александр Мазин - Утро Судного Дня

— Не беспокойся, Артём, — ответил Государь. — Я уже освободил его от обязанностей руководителя Управления. Он прекрасно справлялся со своей работой в спокойные времена. Сейчас это ему не под силу. Кроме того, я объединил все структуры, которые занимаются «ифритом» и взаимодействуют с Международным координационным Центром по исследованию «ифрита», в единую систему и попросил твоего деда ее возглавить. Он согласился.

Теперь мне стало понятно, почему дед теперь обитает здесь, во дворце, а не в своем уютном доме. И почему меня встречал дядя Коля. Дед снова взял его к себе.

Впрочем, это было не важно.

Я продолжил свой рассказ. Когда я дошел до моего путешествия в прошлое, Государь прервал меня в третий раз.

— Ты уверен, что это было на самом деле? — спросил он.

Я кивнул.

— Продолжай, — разрешил Государь, и я продолжил.

Кое о чем я умолчал. О том, что, по-моему, касалось только меня и Даши.

И о том, кто помог мне бежать с базы «Аладдина». Не то чтобы я не доверял Госудрю… Но я слишком хорошо знал технические возможности моих бывших коллег. И помнил, как мой аладдиновский браслет-коммуникатор игнорировал самые продвинутые русские «глушилки». Вот почему я умолчал об Ирландце и Хокусае. Я сказал, что бежал сам. Повинуясь некоему мистическому импульсу. Зато причину появления «открытого коридора» скрывать не стал. И разговор специального координатора Лю и доктора Сяня передал полностью. Заодно упомянув о своем чудесном умении понимать чужие языки.

Китайские происки Императора не удивили. Надо полагать, его удивило бы их отсутствие. А вот то, что я стал универсальным полиглотом, его заинтересовало. Он даже устроил мне маленькую проверку. Вызвал одного из своих лейб-гвардейцев, хакаса по происхождению, и попросил меня поговорить с ним на его языке. Как и раньше, мой дар заработал не сразу. Сначала я выслушал довольно длинный монолог по-хакасски, а потом — старинную воинскую песню, примерно на середине которой и «включился» мой переводчик.

Государь ушел, когда за окнами уже светало. «До завтра, Артём», — сказал он на прощание. «До завтра, Ваше Величество», — ответил я.

Но завтрашняя встреча не состоялась. В мире произошли события, которые оказались важнее нашей встречи.

Об этом я узнал позже. А тогда принял сообщение о том, что Государь занят и не может дать мне аудиенцию, совершенно спокойно. И решил использовать это время, чтобы дать себе маленькую передышку. Выспаться, побыть в кругу семьи…

Они сидели втроем в дедовых палатах и мирно беседовали. Вернее, беседовали дед с внуком, а Даша тихонько сидела на диванчике, поджав ноги. Она так и не привыкла к современной мебели.

— Чудесно поет твоя жена, — сказал дед. — Надо ее записать и пустить по гало. Это будет фурор. Поверь мне. Я в этом разбираюсь.

— Ты во всем разбираешься, дед, — с легким раздражением произнес Артём. — Мне не нравится эта идея.

Даша смотрела на них с удовольствием. Они оба были настоящие, дед и внук. Такие разные внешне — и такие похожие внутри. И оба светились.

Даша переменила позу, потянулась, вытянула ногу, растопырила пальчики…

Дед и внук посмотрели на нее одинаковыми взглядами. В этих взглядах было мужское желание и восхищение… У деда — больше желания. У внука — восхищения. Но от его взгляда у Даши сладко заныло внизу живота.

— Что такое — гало? — спросила Даша.

Дед успел первым. Он всегда успевал первым, если это касалось разговора.

— Гало — это великая сила, повелевающая желаниями и чувствами людей! — с пафосом произнес он. Но глаза его при этом косили на Дашину голую ножку. — Ты говоришь с миллионами. И они отвечают тебе, если ты умеешь их слышать.

— А я умею? — спросила Даша.

— Научишься!

— Дед, не дури ей голову! — вмешался Артём. — Гало — это просто объемная картинка, размноженная на много-много экранов. С технической точки зрения…

— Ага! С технической стороны флейта — это палка с дырками! — перебил его дед. — Ты слышал, как Даша играет на флейте?

— Слышал. Замечательно играет. Ну и что? Она взяла ее в руки три дня назад. Да ее никто слушать не будет! А профессионалы просто зашугают. Это же клан, дед! Туда не пускают чужих!

— Я им зашугаю! — Грива-самый-старший грозно нахмурил брови. — Да как только они узнают, что это моя невестка, они ее в елее утопят!

— Этого еще не хватало! Дед! Зачем это нам? Мне и ей?

— Дурак! — сказал действительный тайный советник. — Ты не знаешь, что такое слава. А я знаю. Если она станет великой певицей, а она ею станет, ты уж мне поверь, ее твои аладдиновские дружки пальцем тронуть не посмеют. Да их народ на части порвет.

— Господи! — пробормотал Грива. — Почти премьер-министр — и романтический идеалист.

— Ты у нас реалист! — рявкнул дед. — Знаешь, что Государь про тебя сказал?

— Ну? — Грива даже привстал.

— Он сказал: «У твоего внука, Андрей Алексеич, глаза святого и руки убийцы. Я думаю: уж не карающая ли Десница Господа явилась к нам в облике твоего внука?»

Дед фыркнул.

— Уж не знаю, что ты там наплел… Виноват, наговорил Государю, но уж точно не о законах физики вы беседовали.

— Почему ты мне раньше это не сказал о словах Государя? — воскликнул Артём.

— Потому! — Грива-самый-старший нахмурил брови. — Вот что, «карающая десница», завтра я вызову сюда съемочную бригаду с первого канала. И Даша споет. И завтра же ее покажут по росгало. В новостях. В самое лучшее время. И я тебе чем угодно клянусь: наш народ ее примет! Да он в нее влюбится с первого взгляда. Дашенька, ты согласна?

Даша посмотрела на Артёма.

Тот молчал. И не подал ей никакого знака: предоставил решать самой.

Артём чувствовал: дед прав. Даша действительно произведет фурор. Но Артёму было страшно. Ему казалось: сейчас не время для всего этого. Сейчас, когда планета — на грани мировой войны. А народ… Чихать хотел Червь-Дракон, господин Ю на мнение народа. Даже своего собственного, не то что — мировой общественности.

«Он чего-то боится, — подумала Даша. — Но не знает — чего… или — кого?»

Даша перевела взгляд с Артёма на деда. Глаза деда горели. Он больше не испытывал желания, глядя на Дашу. Он был уже в «завтра». Он был — как юный охотник, чье копье сейчас воткнется в полосатый бок зебры. Он — весь в этом броске, в этом копье. Зебра еще бежит, но для охотника она уже мертва. Она уже с гордостью брошена к ногам женщин…

— Я согласна, — сказала Даша.

— Мне нужна не просто хорошая песня, а очень хорошая песня… — вещал дед. — Конечно, новая, зачем нам чужие объедки?.. Слушай, ты министр — или кто?.. Ну так распорядись!.. Через три часа!.. Да потому что в четыре у меня — запись… Что значит, не успеет? Мой исполнитель — успеет… Это мои проблемы. А твои — чтоб песня была. Ты меня понял, Василий? Найди, отними, любые поощрения! Кормим, понимаешь, целую свору дармоедов! А когда нужна одна-единственная песня… Даже слушать не хочу! Это у вас так не делается, а у нас — делается! Всё, Василий. Срок я назвал. Чтоб была. Ты меня знаешь!