Александр Мазин - Мастер Исхода

— Почему?

— Потому что тебя там не было.

— Там?

— В городе нашем. Когда они пришли. Ты даже представить не можешь…

— Я многое могу представить, Михал Михалыч, — перебил я. — И я должен знать о наших врагах все.

— Враги! — Говорков махнул рукой. — Глупости говоришь. Это как курице с тигром враждовать. Как…

— Я не курица, — прервал я его. — Надеюсь, ты тоже. Рассказывай.

— Да нечего тут рассказывать. Спал я. Услышал шум, проснулся, сразу бросился к детям. А там уже — эти… Маххаим. Один на меня только глянул — как заряд из парализатора влепил. Всё онемело. Ничего не мог сделать. Даже умереть, только смотреть, как эти… едят.

Парнишку скрючило не на шутку. Дар у него точно был. Слабенький эмпат. И, как большинство эмпатов, чувствительный и ранимый. Понимаю, почему он не хотел вспоминать. Для такого вспомнить — будто снова пережить.

Надо помочь. Я положил руку парню на шею, сосредоточился…

Через минуту его отпустило. И он сумел более или менее внятно изложить, как погибла колония.

То, что видел сам, и то, что рассказывали другие уцелевшие. Какое-то время их всех держали вместе, и у выживших была возможность… обменяться впечатлениями.

О том, что эта Земля заселена, они узнали очень поздно. Месяца за полтора до трагедии.

До той поры все шло отлично. Прекрасный климат — вечное лето средней полосы. Пища — в избытке. Грибы, ягоды — круглый год. Непуганая дичь, дикие злаки, немногим уступающие домашним культурам. Пахать-сеять необязательно, к зиме готовиться не надо. Крупные хищники и раньше не слишком беспокоили, а когда колония немного окрепла, и вовсе откочевали подальше. Для молодых сильных парней охота на крупного зверя стала любимейшим развлечением. Словом, не жизнь, а воплощенная мечта. Колония стремительно росла, численность удвоилась — женщины рожали каждый год. Налаживалось производство, но не слишком интенсивно. Идеальные условия сделали людей ленивыми. Делали простое холодное оружие — для охотников. Строили дома. Даже не дома — хижины. В стране вечного лета других жилищ вроде бы и не требовалось.

Беда пришла внезапно. Но не мгновенно. Ушли и не возвратились три охотничьи партии. Потом была перебита артель лесорубов, заночевавших в лесу в каких-то пятистах метрах от границы колонии.

А колония тем временем мирно спала. Никто ничего не услышал. И что совсем уж непонятно — ничего не уловил Шу Дам.

В то, что поблизости болтаются враги, Пророк если и вник, то уже после того, как в колонию принесли тела убитых.

Если он и попытался промыслить врагов, то о результатах говорить не стал. Зато Шу Дам велел срочно вооружаться.

Этот фрагмент истории я заставил Говоркова повторить трижды, потому что ровным счетом ничего не понимал. Восстановившийся Пророк чует врага за тысячу метров. А человеческую смерть — за десяток километров. И промысливает варианты будущего не хуже опытного Логика-Интуитива.

Вооружаться… Так поступил бы я. Сейчас, когда мой Дар — на зачаточном уровне. Да и вообще я с людьми пока — не очень. А вот Пророк… Он стадо бегущих от пожара бизонов способен повернуть вспять — прямо в огонь, а с людьми ему даже проще, чем с животными. На кой ему огнестрельное оружие? Восстановившийся же Пророк — это не просто тяжелая артиллерия. Это абсолютное оружие.

Так или иначе, но за оставшееся время колонисты сделать ружья не успели. Не тот уровень технологии. Отлили пару пушек из сырого железа.

Зато возвели частокол, наделали арбалетов и прочих механических орудий.

Если бы колония встретила врага на подступах…

Ночью в город вошли враги. Несколько сотен черных аборигенов и с десяток Маххаим.

Играючи сняли дозорных (для Маххаим — пустяки) и принялись резать всех, кто пытался сопротивляться.

Опять-таки совершенно непонятно повел себя Шу Дам. Восстановившему Дар Пророку достаточно лишь пожелать, и любой человек, не прошедший специальной подготовки, вмиг забудет о своих преступных замыслах, бросит оружие и будет, роняя искренние слезы, каяться и вымаливать прощение.

Ну допустим, Маххаим прикрыли бы своих от ментального воздействия, но почуять -то чужих Шу Дам был должен! Эти способности у Пророка восстанавливаются уже на третий-четвертый месяц.

Проклятие! Выходит, Маххаим даже еще сильнее, чем я думал. Какая Сила нужна, чтобы полностью нейтрализовать Дар и Силу восстановившегося Пророка? Да это все равно, что с самим Мирозданием воевать! Хотя… Хотя откуда я знаю, что здесь, на этой неправильной планете, действуют привычные мне законы?

Чтобы понять, так это или нет, я должен принять Высшее. Вернее, Высшее должно принять меня. Хотя бы просто соприкоснуться …

Я погрузился в собственные мысли, перестал слушать Говоркова, и тот умолк.

Заметив это, я извинился и попросил Михал Михалыча продолжать…

В общем, колония проснулась, когда враги уже были внутри. Но даже тогда у колонистов были очень серьезные шансы на победу. Их было намного больше, и вооружены они были значительно лучше. Да, они не умели убивать, в отличие от аборигенов. Но чтобы вогнать арбалетный болт в грудь голому дикарю особого умения не надо.

И они отбились бы, если бы не оборотни. Маххаим в кашу не полезли. Они издали давили на психику. А черные резали. Оборотни вошли в городок, лишь когда всякое сопротивление было подавлено. И началось самое страшное.

До той ночи численность колонии достигала почти пяти тысяч. После — меньше тысячи. Убили почти всех мужчин. И всех детишек.

Это был ужас. Дома, в Центральной Сибири Говорков был учителем. В колонии ему тоже предстояло стать учителем. Он был одним из самых уважаемых колонистов. Сам Пророк с ним время от времени советовался…

Непонятно, как Говорков не сошел с ума. С его тонким Даром чувствовать Гармонию и людей.

Так или иначе, но Говорков выжил. Видимо, его сочли неопасным. И с ума он тоже не сошел. Справился.

Через какое-то время уцелевших колонистов разбили на небольшие группы и повезли на юг. Маххаим к этому времени уже ушли. Остались только черные. Но все равно никто из колонистов не пытался сопротивляться. Все были запуганы и раздавлены…

Через некоторое время Говоркова и еще троих продали аборигенам, другим, не из племени черных убийц. Всех, кроме Говоркова, оставили в городке километрах в ста выше по течению. А его привезли сюда и подарили нынешнему хозяину. Один их купцов был его родственником. И он уже знал, что раб умеет резать по дереву.

Так Говорков и жил теперь. Резал матрешек и ждал непонятно чего.

И дождался.

— Пойдешь со мной? — спросил я.

Михал Михалыч мотнул головой:

— А смысл? Если я сбегу — меня будут искать. Найдут — вернут обратно. Накажут, но не слишком строго. Я ведь — имущество, — Говорков хмыкнул. — Я не виноват. Виноват будешь ты. Получится, что ты меня украл. За это могут и убить.