Олег Шовкуненко - Оружейник. Пилигримы проклятых земель

Мертвые глыбы ржавого металла на обочинах стали для меня уже привычной вещью и при всем своем жутковатом, напоминающем об армагеддоне виде, не привлекали особого внимания. Зато огромные пятна, отчетливо проступающие на грязном асфальте, сразу заинтересовали, вызвали подозрение. Вернее это были даже не пятна, а целые участки протяженностью от двадцати до пятидесяти метров. На них дорожное покрытие утратило свой обычный грязно-серый цвет и стало светло-коричневым, кое-где даже рыжим. Первое такое образование виднелось прямо на перекрестке, где в Киевское шоссе утыкалась улица Погодина.

– Что за пятна? – я задал вопрос, воспользовавшись тем, что Главный находился рядом.

– Зоны тепловых выбросов, – ханх сразу понял, о чем именно я спрашиваю. – Ничего опасного, но лучше не наезжать. Асфальт там хрупкий, часть битума выпарилась, так что может и не выдержать. Завязнем еще.

Да-а-а, завязнуть очень не хотелось, тем более на машине с едва живой трансмиссией и огромным весом, который распределен на четыре колеса вместо восьми. Понимая это, я снизил скорость и на первой передаче буквально пополз по краю аномального пятна.

– Никогда не видел такого, – в наш разговор вклинился еще один голос, и принадлежал он Анатолию Нестерову.

– Ты, майор, на Проклятых не бывал, а потому многого чего не видел, – ответил ему Главный.

Милиционер на это промолчал, но я прямо таки почувствовал, как внутри «восьмидесятки» возникло напряжение. Изучающие, едва ли не настороженные взгляды Нестерова, которыми тот то и дело одаривал Главного, я замечал все чаще и чаще. Вот и сейчас ханх и милиционер, как пить дать, сошлись в безмолвной зрительной дуэли.

Как ни прискорбно это осознавать, но я был вынужден еще больше подлить масла в огонь этого противостояния.

– Олесь! – я окликнул ханха. – Что там впереди? – знать мне было просто необходимо, ведь именно от этого и зависел наш дальнейший маршрут.

– Сейчас мы в зоне перехода. Это по сути все те же пустоши, только насыщенные аномалиями, или лучше сказать побочными флуктуациями, вызванными энергетической реструкцией.

– Ого, мужичок-лесовичок, откуда слов-то таких набрался? – Цепкий ум Одинцовского милиционера среагировал моментально.

– Не перебивай, майор, – вмешательство подполковника ФСБ позволило Главному уйти от ответа.

– Дальше, – это уже потребовал я. – Какова ширина этой самой зоны перехода и что нас ждет за ней?

Слава богу рыжих пятен на дороге стало поменьше, да и окрестности представляли собой полуистлевшее редколесье. Из всего этого следовало, что опасность не могла подкрасться к нам неожиданно. Именно поэтому я и смог сосредоточиться на разговоре.

– В глубине Проклятых земель нас встретит совсем иной мир.

– Что значит иной мир? – похоже, Нестеров не совсем понял, что именно Главный вложил в это понятие.

– Мы там сможем дышать? – вопрос Лешего был куда более конкретным.

– Дышать? – милиционер не поверил своим ушам.

– Дышать сможем, – ханх ответил уверенно. – Атмосфера едина для всей планеты, интенсивные изменения начнутся только на последней стадии.

– Что же тогда изменится?

– Состав горных пород, рельеф, ландшафт, радиоактивный фон, гравитация…

– Уменьшится или увеличится? – быстро поинтересовался Загребельный. – Фон и гравитация уменьшатся или увеличатся?

– Врать не стану, радиоактивный фон возрастет втрое. Это вызвано резким увеличением радиоактивных элементов в реконструированных слоях литосферы. Что касается гравитации, то она уменьшится. Да она уже здесь и сейчас меньше земной. Отчасти именно это позволило нам перенести удар во время падения. А, кроме того… – Главный по-дружески потрепал меня по плечу: – Уж извини, полковник, но идея взвалить четырнадцать тонн металла на четыре совершенно не предназначенные для такой нагрузки колеса, была не очень хорошей. И не изменись сила тяжести, все твои усовершенствования…

– Да понял уже… Хватит!

Я постарался как можно вежливей прервать издевательства над моим самолюбием инженера. Сделать это хотелось еще и потому, что на протяжении всей этой речи по занимательно механике в голове моей вертелся один весьма любопытный вопрос:

– Радиоактивные элементы, говоришь… Стронций девяносто, например? – в этот момент мне так захотелось увидеть лицо ханха, что призрев опасность налететь на очередную рыжую подпалину, я обернулся.

Главный словно ждал этого. Он сразу нашел мои глаза и, хмуро глядя в них, едва заметно кивнул:

– Стронций девяносто это непременный атрибут планет с активным термоядерным ядром. Такие планеты очень редки и очень нестабильны, но порой на них зарождаются уникальные формы жизни.

Не знаю, понял ли кто другой этот ответ. Скорее всего, нет. Однако я понял. Прекрасно понял. Решение было принято. Следующими квартирантами на планете Земля должны были стать кентавры. Это именно их нестабильная планета с термоядерным ядром трещит по швам. И именно в точно такой же термоядерный котел, может слегка модернизированный, создатели решили превратить наш дом, нашу голубую планету.

От осознания всего этого захотелось вцепиться ханху прямо в глотку и не отпускать до тех пор, пока тот не испустит дух. Хотя наверное и этого будет мало. За все то, что они сделали, его следует повесить, утопить, расстрелять, четвертовать, а затем поджарить на медленном огне. Я бы так и сделал, точно сделал, кабы в этот момент у меня не были заняты руки. «302-ой» как раз полз по узенькому перешейку между двумя крупными рыжими подпалинами, и отпустить руль, остановиться или хотя бы притормозить не получалось. Никак не получалось! Каким-то внутренним чутьем я чувствовал, как трещит асфальт под колесами тяжелой машины. Какая уж тут, к дьяволу, остановка!

Когда мы наконец миновали опасную зону, я уже немного подостыл. В голове появились совсем другие мысли. Первая, самая яркая – как бы так побыстрее добраться до заветного модуля. Вторая, пропитанная грязно-зеленым цветом сомнений – а можно ли верить Главному? Не обманет ли, гад? И третья, уж совсем темная – кто те неведомые существа, которые взяли ханхов за яйца? Насколько к ним применимо изречение: «Враг моего врага – мой друг».

К этому моменту я уже настолько владел собой, что смог понять: сговор с врагами создателей лично нам может ничего и не дать. Кто гарантирует, что эти существа могут остановить превращение планеты? Да никто! И что из этого следует? А следует лишь одно – мы должны идти своим путем, продолжать делать то, что начали и надеяться, что бог на нашей стороне.

Мысленно произнеся «бог», я попытался представить лицо Главного. Вообще-то физиономист из меня никакущий, но почему-то в этом случае мне хотелось ему верить. Ведь он не предавал нас никогда. Ведь он, поступая против воли своих собратьев, пришел в Одинцово, нашел меня и Лешего. Ведь он помогал нам, да и сейчас идет рядом. Неужели все это ничего не значит?