Вячеслав Кумин - Лотерея

— Вот именно… Зачем тратить деньги на дорогостоящую спасательную операцию, которая займет минимум двадцать лет? Чтобы при этом в лучшем случае спасти пару десятков чудом выживших человек? Да еще спятивших… Смысл? Если вообще кто-то спасется… Лучше на эти деньги построить еще один транспортный корабль и кинуть в бездну еще один миллион колонистов.

Все-таки то обстоятельство, что за ними и не подумают посылать спасателей, окончательно подкосило силы Эрика, так что ему даже пришлось опереться о стену и схватиться за грудь из-за перебоя дыхания. Осознание того, что они навсегда застряли на какой-то богом забытой планете, да еще «условно пригодной для жизни» и помощь никогда не придет, потому что ее просто не отправят из-за явной бесполезности поиска и спасения, кого угодно могло раздавить.

— Не падай духом, парень, мы еще живы и будем бороться за жизнь, — подбодрил его Ремезов, похлопав по спине. — Человек такое животное, что может выжить везде. Главное — не опускать руки и все будет тип-топ. Может, еще не все так плохо?

— Хотелось бы верить… Но как показывает мой опыт, судьба не любит делать приятные подарки… скупая она…

— Да ты философ!

— Станешь тут…

— Ты один?

— Да…

— Неплохо держишься, — вновь похлопал Эрика по спине Ремезов. — Не течешь. Я от тебя, если честно, ожидал сопливой истерики.

«Привит, — подумал Махов, вспомнив свои похождения в качестве „крысы“ в городских подземельях. — Некоторую школу жизни все же довелось пройти…»

— Может, позже? — предположил Эрик, криво усмехнувшись.

— Уже шутишь?! Наш человек! Так держать!

— Вы доброволец? — спросил Эрик, глядя на поведение Ремезова.

— С чего ты это взял?

— Да уж больно уверенно держитесь для обычного человека… В такой ситуации даже такие мужики, как вы, тоже с большой вероятностью должны впасть в сопливую истерику.

— Может, не хочу пускать сопли перед пацаном, так сказать, возраст обязывает держать марку крутого мужика.

— Нет, не то…

— Нет, я не доброволец. Тоже, как и ты, в «Лотерею» выиграл…

— А жена? Сразу оба?!

— Вот она как раз со мной в качестве добровольца полетела.

— Сильно, — уважительно кивнул Эрик.

— Верно, — вздохнул Ремезов. — Духом сильная, а вот телом не очень… Уж я ее отговаривал, а она ни в какую… Куда ты, говорит, туда и я… что мне, говорит, одной на Земле делать? Своей очереди ждать? Так лучше уж сразу…

— Дети?

— Не завели…

К моменту возвращения в зал Махова и Ремезова очнувшихся колонистов стало намного больше — несколько десятков. Вошедших встретили испуганными, даже затравленными взглядами.

— Где мы? Что происходит?! — воскликнула одна из женщин, и ее возглас сорвал хор голосов. Все наперебой что-то спрашивали.

Началась самая настоящая истерия. Пришедшие в себя люди перепугались до смерти, осознав, что с ними случилось что-то не то.

Кто-то голый, видимо, с помутившимся сознанием, что-то неразборчиво крича, кинулся на Ремезова. Отшвырнув от себя этого придурка, Антон Николаевич в свою очередь заорал:

— А ну все тихо, вашу мать!!! Что разорались, как дети, внезапно оказавшиеся в темноте?! Приходите в себя. Помогайте друг другу! Оденьтесь, а то смотреть противно!

Кто громче кричит, а глотка у Ремезова оказалась луженой, тот и прав. Люди стихли и стали приводить себя в порядок, стыдливо прикрываясь друг от друга. Правда, в посадочном модуле их еще четыре тысячи девятьсот, но сейчас хотя бы с сотней разобраться… Как говорится, великие дела надо начинать с малого.

Тем временем Эрик заметил, что не все колонисты пережили полет. Четыре капсулы так и остались заполненными раствором. При этом на трех мониторах горела надпись: «Необратимая кома», четвертый монитор так и вовсе сообщал, что колонист умер.

Если на основе этих данных провести пересчет, то выясняется, что в среднем три-четыре процента всех колонистов полет не переживает так или иначе.

«Про такой исход событий нам точно ничего не говорили, — подумал Махов. — Остается только надеяться, что это только у нас такой большой процент потерь. И еще хорошо будет, если это действительно большой процент, а не малый…»

Но что-то говорило в пользу того, что так везде, а где-то и того больше.

Когда люди наконец стали похожи на людей, вновь посыпались вопросы, которые не так давно задавали себе Эрик и Антон Николаевич. В ответ на какие-то вопросы они отвечали, на другие еле смогли найти ответы, на третьи — молчали, потому как сами ответов не знали, в частности о том, где они находятся.

— Ну вот, — сказал Антон Николаевич, подводя итог, когда поток вопросов иссяк, — теперь нужно успокоить людей в других отсеках, пойдите и расскажите, что знаете сами, и убедите их не делать глупостей. Нужно чтобы все сохраняли спокойствие и не тратили энергию, ни физическую, ни эмоциональную. Ищите среди пробудившихся медиков, желательно высокой квалификации, даже ученых из числа вирусологов, бактериологов, просто биологов и химиков. В общем, сами понимаете, нам нужны те, кто сможет при наличии средств, создать щит против местной биосреды, если планета имеет исконные формы жизни от низших до высших. Что вероятнее всего, так как стерильных планет, при этом пригодных для проживания, почти нет.

— А вы? Что будете делать вы?!

— А мы пойдем на разведку… Попытаемся все же узнать, куда нас занесло. Узнаем и будем думать более предметно, как при этом быть. Быстро нас не ждите. Убедительно прошу сохранять спокойствие.

— Антон… — взволнованно позвала жена Ремезова.

— Не волнуйся, дорогая, мы глянем одним глазком и тут же назад. Никакого риска.

Женщина тяжело кивнула.

Ремезов вышел из зала. За ним последовал Махов.

В коридоре появились люди. Некоторые голые, все испуганные, ничего не понимающие.

— Прошу всех вернуться в свои залы, — попросил Антон Николаевич. — Сейчас к вам придут и дадут всю имеющуюся на данный момент информацию. Сохраняйте спокойствие и не делайте глупостей.

Люди стали возвращаться к себе. Вскоре пошли гонцы со скупыми новостями.

— Ты как, готов выйти в неизведанный мир? — спросил Ремезов.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Эрик. Особого желания геройствовать, конечно, не было, тем более едва придя в себя. Страшно опять же. Но… с другой стороны, даже любопытно стало. — Рано или поздно все равно придется выйти. Не вечно же в этой коробке сидеть?..

— Тогда пошли.

Махов и Ремезов спустились на нижний уровень спускаемого модуля и оказались в грузовом отсеке. Непосредственно в грузовые отделения они заходить не стали, сразу же направившись к выходу, остановившись перед дверью, за которой их ждала абсолютная неизвестность чуждого мира.