Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)

Оттерев сына от экипажа, царь, элегантно оттянув ножку, припал губами к ручке будущей невестки.

– Разрешите представиться? Царь, – галантно произнес он.

– А я – Изабелла Прекрасная, – ответствовала вновь прибывшая дива. – Только предупреждаю сразу: ни печь, ни шить, ни стирать я не собираюсь. Вот сплясать могу. И то – под настроение и в хорошей компании.

– Что ты, голубушка, – замахал на нее руками самодержец, – даже в голову не бери. Да ты одним своим видом мой дворец украсишь.

– Вот и ладушки, – произнесла довольная проныра, – а теперь поговорим о свадебке.

– А что про нее говорить-то? Завтра и сыграем.

– Что значит завтра? – опешил Иван. – А как же присмотреться, проверить чувства?

– А мы вам выделим отдельные палаты, – быстро нашелся царь, – там и проверите.

Молодых проводили в отведенные им апартаменты. Когда они остались одни, Иван спросил у своей избранницы:

– Скажи, как ты это делаешь?

– Что именно, касатик?

– Превращаешься в красотку?

– Видишь у меня старую куриную косточку? – Ведьма показала на птичьи останки. – Так вот, стоит мне только произнести над ней нужные слова, как я преображаюсь.

Ночью хитрый царевич дождался, когда невеста уснет, тихо подкрался и вытащил у нее из-под подушки заветный хрящик. Радостно воскликнув, он переломил мосол пополам. Ничего не произошло. Не было ни грома, ни молний. Ни других признаков падения чар. Только послышался голос с соседней постели:

– Все-таки тебя, Ваня, не зря дураком прозвали. Нешто я тебе секрет свой открою?

Царевич сконфуженно опустил голову и зачем-то хотел вернуть ненужную кость хозяйке, но в темноте оступился и встал ногой на что-то твердое. Раздался хруст, и сверкнула молния.

– Да что ж ты такой неуклюжий, – испуганно прокричала Яга, – ведь ты раздавил мой волшебный костыль!

Ведьма сделалась маленькой, поднялась к потолку и, превратившись в воробья, выпорхнула в окно.

– Ищи меня в тридевятом царстве… – раздался едва слышимый голос.

На следующее утро радостный Иван вбежал в царские покои и разбудил дремлющего монарха.

– Отец, отец! – возбужденно повторял молодец. – От меня невеста сбежала!

Сон с самодержца как рукой сняло.

– Да от тебя, олуха, и лягушка сбежит! – гневался государь.

– Ты это о чем? – не понял Иван.

– А о том, что если бы ты даже приволок домой жабу, то и она ускакала бы от тебя к какому-нибудь Кощею.

– Наговариваете вы на меня, папа, – обиделся царевич, – а между тем правды не знаете.

– Правда здесь одна, – продолжал бушевать венценосец, – ты такую невесту проглядел, какой тебе больше никогда не сыскать. А потому вот тебе мой царский указ: отправляйся и верни домой беглянку. А не то – сам знаешь. Лишу наследства и отправлю в Туруханский край рядовым оленеводом.

Царь демонстративно отвернулся от своего отпрыска, недвусмысленно намекая на окончание аудиенции. Иван, понурив голову, вышел прочь из царских покоев. После недолгих сборов незадачливый жених отправился в путь.

Выйдя из дворцовых ворот, царевич задумался. Куда идти? Где это тридевятое царство? Все его только упоминают, а точных координат никто не указал.

– Садись на меня, Иван-царевич, – раздалось откуда-то сзади, – я тебя быстренько в нужное место доставлю.

Царский отпрыск оглянулся и увидел волка, который, меланхолично помахивая хвостом, ждал ответа.

– А ты и дорогу знаешь? – удивился наследник престола.

– Конечно. Сколько я народу туда перевозил – страсть. И все за сбежавшими невестами. Никак в толк не возьму – чего они все туда бегут? То ли женихи страшные, то ли невесты малахольные.

– А может быть, мы это царство не отыщем? – с надеждой в голосе спросил Иван.

– Я бы с радостью, – с пониманием произнес серый, – но не могу. Понимаешь, это мое основное занятие – подвозить страдальцев в тридевятое государство. А если вдруг я с дороги собьюсь, то это сразу же отразится на моей карьере. Так что не проси. Репутация есть репутация.

– Ладно, поехали, – обреченно произнес царевич, удобнее устраиваясь на спине хищника.

– Только мы еще о цене не договорились, – донеслось до него снизу.

– А ты, оказывается, меркантильный волк.

– Да уж, не альтруист. Ничего не поделаешь. Времена нынче такие, что без расчету – никуда.

– Не бойся – не обижу, – обнадежил рысака наездник.

– Только пристегнись.

– Чего? – не понял пассажир.

– Пристегнись, говорю. А то в наших лесах знаешь какие волки по кустам прячутся? Похлеще меня будут.

Царевич нащупал на жесткой шерсти старый ремень, обмотал его вокруг себя, и серый разбойник сорвался с места.

Долго ли, коротко ли скакали волк с Иваном, а только добрались они до нужного царства и остановились перед мрачными воротами старого замка.

– И чье это логово? – спросил Иван у серого.

– Известно, чье, – пытаясь отдышаться, ответил хищник, – Кощеев дворец. В его темницах и томятся упорхнувшие из-под венца дамочки.

– И что мне дальше делать?

– Ну, наверное, надо сделать грозное лицо, – с видом знатока подсказал волк, – и крикнуть: «Выходи на честный бой, изверг! Пришел твой последний час!»

Иван сурово сдвинул брови и хотел повторить волчью фразу, но забыл текст и поэтому выкрикнул:

– Выходи сейчас же, урод, биться будем!

Он гордо повернулся в сторону хищника. Тот, безнадежно махнув хвостом, произнес:

– Так тоже можно. Результат-то все равно один.

Иван хотел спросить, что он имел в виду, но не успел. Потому что страшные створки зловеще заскрипели и стали медленно отворяться. Серый разбойник куда-то благоразумно исчез, а из черного проема огромных ворот вышел маленький худой человечек.

– Ты меня звал, Ваня? – высоким смешным голосом произнес он.

– Ты кто? – опешил царевич.

– Так Кощей я. Сам же только что надрывался, драться звал.

– А ты и правда бессмертный? – с сомненьем в голосе спросил жених.

– Как тебе сказать? – почесал затылок колдун. – Не совсем так. Смерть у меня есть. Только находится она на конце…

Царевич, не дослушав, схватился за живот и, задыхаясь от хохота, упал на четвереньки.

– Вот так всегда, – обиженно произнес чернокнижник, – никогда не дослушают до конца и начинают смеяться. А вот я, например, никаких поводов для радости не вижу.

С этими словами злодей произнес короткое заклинание, и вместо умирающего от веселья царевича появился блеющий козленок.

– Запомни, Ваня, – нагнувшись к животному, произнес человечек, – хорошо смеется тот, кто смеется последним.

И, разразившись диким хохотом, который никак не подходил к его худосочной наружности, чародей исчез в клубах дыма.

Из кустов вышел серый волк и, обнюхав со всех сторон мелкотравчатое создание, произнес: