Владимир Поселягин - Маньяк в Союзе

Захлопнув все двери машины, я направился в дом, нужно помочь носить тарелки с едой, а то тетя Роза и бабушка не справлялись, хоть и припрягли к этому делу Тому и Ольгу, тринадцатилетнюю рыжую оторву, дочку дяди Тимура из-под Киева, троюродного брата деда. Дальние, но родственники.

Помочь мне не дали, не мужское, мол, дело, поэтому я вернулся в сад, где за столом уже сидел веселенький и немного пьяно улыбающийся дед, который в невпопад кивал на негромкую ругань бабушки.

Присев за стол, я взял с тарелки отрезанный ломоть хлеба и, макнув его в розочку с хреновиной, спросил у деда, жуя хлеб:

— Как там дед Митроха? Все еще ищет секрет лучшего рецепта медовухи?

— Мы шесть сортов попробовали, — сфокусировав на мне взгляд, ответил дед. — Попробовали бы больше, но… Вкусовые рецепторы отключились.

В это время передо мной поставили тарелку харчо и, взяв из вазочки ложу, попробовал на вкус. Нормально.

— Он как-то мне хвастался, что у него шестнадцать сортов медовухи, — хмыкнул я.

— О, теперь есть причина еще раз его навестить, — обрадовался дед, но тут же пригнулся, получив легкий удар по затылку.

— Сиди уже… навещальщик, — присела рядом бабушка, потом обратилась ко мне. — Игорь, у тебя машина на ходу?

— Ну да, вид немного внутри непрезентабельный. Но ездить можно. А что?

— Завтра к обеду Яков с семьей приезжает, надо бы встретить, а послезавтра Серафима с дочкой уезжают. Отвезти бы надо.

— Сделаем, какие проблемы. Все будет нормуль, бубуль.

Так негромко беседуя, мы уничтожали ужин, (дети сидели за своим столом) а я вот немного отвлекся. С момента нашего приезда прошло два дня, за это время я узнал, что убийца Марины, (тоже Марина) попала в психбольницу. Осталось только проработать, как ее оттуда достать. Останавливало меня разве что слежка, что за мной велась. Я ее еще в Москве заметил, с тех пор то тут, то там замечал наблюдателей и 'топтунов'. Более того я смог вычислить командира, фамилию не знаю, но он работает в отделе занимающейся слежкой за разными лицами. Звание вроде капитан, я именно в этой форме его видел в коридорах управления, вот и запомнил.

Может, кому покажется, что я зря вот так вот светился у ограды психбольницы, но тут надо соответствовать своему психопортрету. Проще говоря, ничего другого от меня не ожидают, если отойду от этой линии, сразу насторожу наблюдателей. Пусть спокойно работают.

Сегодня утром я съездил к токарю и заказал роликов, решив оснастить все двери стеклоподъемниками. Сложного там было не так много, больше проблем с отсутствием тестера, но ничего, справляюсь. После ужина доделаю, и установлю на место обшивку. Фиг с ним, что провода торчат, потом уберу. Завтра надо будет съездить забрать дядю Якова с его тремя детьми и женой, потом скатаюсь снова к больнице, вдруг опять увижу Агееву. Нужно держаться той линии, что от меня ожидают.

Сегодня к обеду мои наблюдатели что-то занервничали, может, случилось что, раз я аж двух засек при пересменке? Странно они сегодня ведут себя, на них это не похоже.

Допив чай, я поставил его на стол и, поблагодарив за хороший и вкусный ужин, вернулся к машине. Нужно переделать крепление электромотора и закрыть, наконец, дверь обшивкой, а то завтра не до этого будет.

Вечер следующего дня.

— Что у вас? — спросил капитан наблюдателя.

— Командир, я теперь более чем уверен, что Объект знает о нас, — сказал один из подчиненных капитана, мужчина за тридцать, с короткой армейской стрижкой и грубыми чертами лица. Что было скорее исключение чем правило, среди своих неприметных товарищей он резко выделялся. Однако в группе его ценили не за это, а за острый глаз и аналитическое мышление. Не зря он был замом командира группы.

— Вы уверенны? — удивленно поднял брови капитан, хотя было видно, что известие его не особо взволновало.

— Так точно. Поведение его безупречно, но я дважды ловил его взгляды в бинокль. Ладно, один раз он бросил взгляд на слуховое окно дома, но два это уже перебор.

— Да, похоже, это так. Мне ещё на пути к Сочи показалось, что он изредка притормаживал, чтобы мы не отстали… Ладно, в этом нет ничего страшного, смените посты наблюдения на запасные.

— Хорошо.

— Что там по сегодняшнему дню?

— День интересный, товарищ капитан. До обеда распорядок у Объекта был прежний, но после обеда он поехал на ЖД-вокзал. Как оказалось, прибыли очередные родственники. Объект их встретил и отвез домой, новеньким на жилье полностью отошла веранда. В момент встречи на перроне мы смогли заглянуть в машину через боковое стекло со стороны пассажира и посмотреть, что он делал, предположительно это были электрические стеклоподъемники… Потом Объект поехал к психиатрической больнице, где ранее содержалась Агеева. Заплатив санитару определенную сумму…

— Определённую — это сколько? — спросил капитан.

— Три рубля, — уточнил подчиненный. — В больнице Объект пробыл около часа и вышел из нее очень озадаченным. Как мы позже выяснили, уже после того как Объект ухал домой, узнав о смерти Агеевой, Объект осмотрел палату и доплатив санитару… пять рублей… очень подробно допросил его о случившемся. По словам санитара под конец Объект что-то пробормотал себе под нос. Тот точно не уверен, но вроде как: Соскочила, тварь. Санитар не мог подтвердить, что было сказано именно так. Это самое близкое, что он вычленил из бормотания Объекта.

— Где в данный момент находиться объект?

— Вернувшись после больницы домой, он набрал полную машину детворы и уехал на свой пляж. Они до сих пор там. Наблюдение ведут лейтенанту Игорев и Свистунов.

— Хорошо, в случае непредвиденных обстоятельств, сразу вызывайте меня, — велел капитан.

— Есть, — козырнул старший из наблюдателей.

Подхватив полотенце, капитан поспешил на пляж, велев подначенному писать рапорт, которые он каждый день по спецпочте отправляет в Москву.

— Па-апа-а! — замахала мне с мелководья одна из дочек. Берег тут был усыпан мелкой калькой и чем-то напоминавшим доведенных до крупного песка ракушек. То есть лежать позагорать не очень удобно, полотенце надо стелить, но чистейшая вода и удобное для купания место, вкупе с мелководьем для детей делали его прекрасным местом для купания.

Помахав десятку малышей, что барахтались вместе с моими дочками, я сильным брасом поплыл подальше от берега, где были крупные волны.

Одна из моих сестер на надувном большом матрасе для взрослых, который я купил через черный ход магазина, отплыла от берега метров на двести, но забоявшись, вынулась обратно. Сейчас с матрасом игралась малышня в кучу малу, а сестры и другие более взрослые ребята присматривали за ними.

Перевернувшись на спину и подставив загорелый не здешним солнцем живот под лучи заходящего светила, я размышлял о превратностях судьбы. Послать ответку Агеевой я собирался по любому, но только не сейчас, а через продолжительное время и хорошенько подготовившись, однако та то ли почувствовала это, то ли действительно считала себя виноватой, но она опередила меня и покончила с собой, на мой взгляд, уйдя слишком легко. Вздохнув, я убрал все, что касалось Агеевой, на глубину задворок памяти, теперь уже не стоит об этом думать, перевернутая страница жизни можно сказать.