Кирилл Юрченко - Грозный. Пес, который искал человека

– Моя! Моя! Не отдам! – закричала Надя, едва увидела Веру с девочкой.

Ротвейлер запоздало вспомнил о долге и, желая выслужиться перед хозяйкой, хотел броситься на Веру, но внезапно его подкосило, он упал, а сверху над ним возвышался теперь Грозный. Он хрипло рычал на поверженного пса и тот, задрав лапы вверх, не шевелился.

– Даже не вздумайте! – сказала Вера женщине, которая продолжала наступать.

Но та не вняла предупреждению.

И тогда Грозный, спрыгнув с ротвейлера, кинулся к ней. Вере показалось, что его дробные импульсы чуть не выбили ее саму в беспамятство. Она отключилась на какое-то время, а когда очнулась, женщина сидела на траве, раскачиваясь и беззвучно плача. Рядом сидел Грозный, чуть ли не уткнувшись носом в ее лицо, и в таком же ритме раскачивал головой, как если бы это он управлял сейчас ее сознанием.

Пьяный Хам неожиданно возник за спиной Веры. Она не видела его лица, но подозревала выражение ужаса, с каким тот разглядывал Грозного.

– Она в порядке? – спросил мужчина и подозвал к себе мальчика.

– Не знаю, – ответила Вера.

Женщина вдруг подняла голову.

– Пусть она идет! С девочкой, – сказала она, стараясь не глядеть на Грозного.

Услышав ее голос, Вера облегченно вздохнула и попятилась, еще крепче прижимая малышку.

– Ладно, живите уж как-нибудь… дружно! В этом доме все есть! – обратилась она к мужчине.

– Подожди! – остановил он и показал на Грозного. – Собака твоя. Она ведь мысли читать и передавать умеет?

– Он много что умеет, – сердито ответила девушка, желая поскорее убраться. – А к чему вы?

– Да так. Я когда сюда ехал, волну по радио поймал. Там говорили, что собаки могут спасать от этой болезни. И вообще, что-то необычное происходит с собаками. Я это по своему Джою замечаю. Кто знает, может это он надавил на мою совесть и заставил меня вернуться. А твой пес – какой-то вообще особенный! Передай ему, что я подумаю над тем, что он мне показал. Слышишь ты, лохматырь?! – крикнул он Грозному. И, обращаясь к Вере: – Не переживайте. Если чего-то нельзя исправить, есть возможность начать сначала.

– Да я и не переживаю, – ответила Вера и поняла, что кривит душой. – Пусть у вас все будет в порядке. Нам ничего не остается, кроме как продолжать жить и держаться друг за друга. Поверьте, уж я то знаю!

Мужчина вдруг схватил ее в охапку и коротко обнял. Тут же оттолкнул от себя.

– Спасибо, – сказал он. И перегаром от него несло вроде бы уже не так сильно. – Удачи тебе и твоим собакам! Если тот парень, Сумрак, прав, тогда, вероятно, когда-нибудь так станут все говорить!

– Да, возможно…

Задумавшись над его словами, девушка некоторое время стояла недвижно.

– Не забудьте закрыть ворота! – словно очнулась она. – Вдруг чужие собаки нагрянут! Удачи вам!.. И вашей собаке! – добавила она и быстрым шагом направилась к машине. Влезла за руль минивэна вместе с девочкой и усадила ее на колени. Дав на прощание гудок клаксоном, выехала на улицу. Мужчина махнул ей в ответ, но в темноте Вера этого уже не видела.

– …Ну, так что скажешь? – спросил Кропаль.

Стоявший за ним Костяк светил фонариком в лицо Рокотову, заставляя жмуриться.

Андрею хватило бы и нескольких матерных слов, чтобы подытожить длинную беседу, в которой Кропаль пространно рассуждал о перспективах начала жизни по новому образцу, где брутальные мужики с горящими глазами и жадным сердцем добывают пищу и удовольствия, оправдывая звание настоящих охотников. Все остальные – жалкие чмошники, недостойные каких-либо привилегий. Это прямо слышалось в словах Кропаля, который хищно зрел в будущее, намекая, что Линда и Грозный – прекрасный союз, укрепляющий его веру. Все это родилось в воспаленном бессонницей мозгу сержанта вскоре после того, как он велел запереть Рокотова в лифте, а с ним и Эдика, и собаку, чтобы гарантированно не сбежала.

В руках сержант держал компьютер. Он, видно, не расставался с ним теперь. Что уж он там вычитал, в тех файлах, которые достались Андрею от брата и лежали теперь в том компе, расшифрованные и доступные, и мог ли сержант понять хоть немногое, что заключалось в них, – оставалось для Рокотова загадкой. Но если у Кропаля возникли такие бредовые идеи, значит, что-то там было серьезное.

Андрей сдержал меткие слова, усмехнулся и почесал бороду.

– Я-то рассчитывал, ты хотя бы в императоры метишь. – сказал он, сидя в позе роденовского «Мыслителя». – Бывали императоры из солдат. Но ты же ведь не потянешь. Кишка тонка. Вот Кит бы…

Кропаль вскочил, опрокинув складной стул. Шваркнул ногой по решетке, но что толку. Андрей, оттолкнув Эдика в глубину кабины, сам лишь отскочил в сторону и уже откровенно смеялся, не боясь ничего из того, что могло бы последовать дальше.

– Слушай внимательно. Я ведь, как понимаю, братец твой написал.

И Кропаль, откинув крышку ноутбука начал зачитывать:

«Когда родились щенки, я не мог надышаться на Тиру и ее приплод… О них заботились так, как ни об одном животном на ферме. На все призывы своей коллеги вернуть собаку в лабораторию я возражал тем, что естественные условия – самое лучшее, и не нужно ничего придумывать…»

«Это же дневник!» – вспыхнуло в голове Андрея. Ему безумно хотелось прикоснуться взглядом к этим строчкам, самому прочесть их.

Кропаль заметил его реакцию и с довольной улыбкой продолжил:

– «Вечером второго дня, зайдя в лабораторию, она обнаружила меня в крайне задумчивом состоянии.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

– Мне сообщили, что завтра прибудет сюда группа военных, – ответил я.

– И что тебя беспокоит? – не поняла она.

– Я не знаю, чего ждать, – сказал я. – Вероятно, они опять хотят не упустить шанс и подмять все под себя. Или боятся, что я совершу ошибку второй раз…»

– А братец-то твой прямо писатель! – ухмыльнулся Кропаль, остановившись.

– Что там дальше? – в нетерпении спросил Рокотов.

– Какой ты прыткий! Погоди, ты ничего не ответил мне.

– А что я могу ответить. Я ведь не знаю того, что ты узнал из этих записей.

– Поверь мне, вполне достаточно. А если ты согласишься, то мы с тобой… Ого-го! Вот, например…

Он защелкал кнопками, продвигаясь по тексту. Судя по отсвету экрана на его лице, там были даже картинки, возможно, какие-то диаграммы, но Андрей ничего не мог этого видеть.

– Вот, слушай. Это очень интересно, – И он снова начал читать вслух: «Я совершил гениальное открытие. Без ложной скромности. Но в то же время и губительное. Можно сказать, преступное…» Каково, а? Сильно сказано! Слушай дальше. «…Теперь-то я знаю, что мы, ученые, настолько помешаны на своем желании изменить мир, что зачастую не понимаем, каким губительным оно может оказаться». (Это уж точно!) «…Когда я открыл значение тех сегментов в мозгу, я даже и не думал, куда заведет меня это открытие. Сейчас бы я, наверное, трижды подумал, прежде чем доверять эту информацию кому-либо…» А вот доверил ведь!