Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

— Что значит — не поддаётся? — строго сказал я, оглянулся на надстройку и, увидев на её стене пожарный щит старого образца, подтолкнул Петра в его сторону. — Тащи сюда лом!

Через полминуты Василий взял принесённый товарищем здоровенный лом, подсунул его под рычаг, встал поудобней, навалился, закряхтел, и толстый стальной стержень согнулся под прямым углом в его ручищах…

— Слабоват лом-то, едрена его мать, Николай Александрович! — в сердцах высказался мужик. — Надо бы гранату заложить!

— Какую гранату, Вася! — хмуро отозвался я, толкая рычаг каблуком. — Там люди сидят! Ищите кувалду!

Позади нас что-то оглушительно грохнуло, и на палубу посыпались осколки стекла. Оглянувшись, я увидел, что почти все окна третьего уровня надстройки вынесло наружу…

— Что это за чертовщина? — раздражённо сказал я, настороженно оглядываясь по сторонам.

— Вроде как взрыв, Николай Александрович… — пояснил было Пётр, а потом, поймав мой выразительный взгляд, умолк на полуслове…

— Взрыв… — машинально проговорил я, уже догадываясь, в чём дело, а потом окликнул всё ещё не показывающегося Огнева. — Иван Ильич, это ты там буянишь?

— Да я тут пиратский сейф грохнул, Николай Александрович! — высунулся из разбитого окна сияющий Огнев. — Наличности здесь — четыре мешка!

— Ладно, оприходуй поживей и иди к нам на помощь! — распорядился я и тут же велел стоявшим с разинутыми ртами мужикам. — Быстро ищите что-нибудь тяжёлое!

К тому времени, как второй помощник оттащил пухлые брезентовые мешки в катер и вернулся назад, Василий выломал где-то тяжеленный электродвигатель и начал со страшным грохотом молотить им по рычагу. Тот поддался не сразу — нехотя двинулся лишь удара с десятого, когда у двигателя раскололся чугунный корпус и наш богатырь развернул его другой стороной… Через пару минут люк наконец открыли, и из машинного отделения стали подниматься на палубу измождённые люди в грязной форменной одежде. Ко мне приблизился чумазый верзила неопределённого возраста, водрузил на давно нечёсаные соломенные лохмы мятую фуражку, потёр чёрной ладонью многодневную щетину на квадратном подбородке и назвался капитаном.

— У тебя что в танках? — поинтересовался я. — Дизельное топливо?

— Вроде как… — не слишком-то уверенно проговорил озадаченный моряк. — Если вам заправиться нужно, то это не ко мне — к представителю бункеровочной компании.

Ко мне тут же протолкался ещё более чумазый лысоватый субъект, одетый в жутко измятый и покрытый пятнами машинного масла пиджак (брюки также были не в лучшем состоянии).

— Господа! — весьма бесцеремонно начал он. — Бункеровка только за наличный расчёт!

— Вот те на… — пробурчал за моей спиной Василий. — Спасай таких…

— Давайте, Николай Александрович, его назад в трюм засунем! — вполне серьёзно предложил Огнев, и чумазый представитель компании даже изменился в лице.

— Господа… так нельзя господа… — торопливо заговорил он. — Меня же с работы уволят, господа!

— Я тебя прямо сейчас уволю! — пробасил Василий и, недолго думая, сцапал грязного субъекта за воротник пиджака.

Однако представитель компании неожиданно проворно вывернулся из ручищи мужика и быстро спрятался за меня.

— Господа! — завопил он. — Мы же цивилизованные люди, господа!

— Рассчитаешься с ним наличностью из твоих трофеев, Иван Ильич! — распорядился я — Огнев не слишком охотно кивнул в ответ, — а потом повернулся к капитану танкера, который сейчас куда больше походил на кочегара, едва отстоявшего вахту. — Распорядитесь запустить машины и следуйте за нашим катером.

— Людям бы помыться — подкормиться чуть-чуть! — резонно заметил он в ответ. — На ногах еле стоят…

— Подкормитесь и помоетесь в пути! — раздражённо ответил я. — Без нас вам не выбраться из этих мест, а у меня нет желания дожидаться, когда вы все приведёте себя в божий вид!

Спорить капитан со своими спасителями не стал и, лишь с пониманием кивнув в ответ, начал отдавать необходимые распоряжения. Тем временем мы вернулись на катер, двигатель которого так и продолжал работать на случай неожиданного бегства, ненадолго подошли к каменистому берегу, где и оставили наших пленных, не забыв бросить рядом с ними ключи от наручников и последний ящик с НЗ. За прошедшие четверть часа на танкере и сухогрузе запустили двигатели, оба судна снялись с якорей и, когда мы отошли от берега, двинулись за нами. Идти пришлось малым ходом, не более десяти узлов — наши сопровождающие на большее были не способны, и скоро стало ясно, что заправку яхт придётся проводить в темноте — наступали долгие северные сумерки (было время белых ночей).

Мне снова стало холодно в одной джинсовой рубашке, и я поспешил спуститься в рубку, где стоял за штурвалом наш второй помощник — Пётр и Василий предпочли остаться в кокпите. Мельком глянув на мешки с «наличностью», сложенные в углу рубки, я подошёл к треснувшему в нескольких местах (следы сегодняшних пуль) лобовому стеклу, установил в рабочее положение бортовое откидное сиденье и устроился на нём — усталость от трудного дня давала о себе знать. Огнев покосился на меня, ухмыльнулся каким-то своим мыслям, а потом, после небольшой паузы заговорил:

— Весело-то как было, Николай Александрович!

— Тебе бы, Иван Ильич, помнить нужно, что три семьи кормишь! — усмехнулся я. — Да и детям твоим никто отца не заменит!

— Так-то оно так, конечно, Николай Александрович, — в задумчивости погладил свою окладистую бороду правой рукой (левой придерживал штурвал) Огнев. — Зато теперь детишкам-то моим рассказать-не пересказать о наших с вами приключениях! Двадцать лет, почитай, на сухогрузах ходил — бывалый моряк по всем меркам, а вспомнить-то и нечего! А тут с первых дней: звери невиданные — тропинки нехоженые, то саблезубые тигры кидаются, то каннибалы в гости жалуют, а под конец и пираты объявились — не соскучишься!

На борт «Странника» мне удалось подняться нескоро: пришлось сделать несколько манёвров вокруг лежащих в дрейфе яхт и дождаться, когда танкер-бункеровщик займёт место между ними, а потом пришвартуется одновременно к двум судам. На «Блестящей» зажгли стояночные огни и ярко осветили все палубы, но Ледогоров не спешил последовать этому примеру — моё распоряжение не демаскировать яхту в темноте пока ещё оставалось в силе. После того, как протянули топливопроводы и началась перекачка солярки, я вернулся на «Странник» в сопровождении своих людей. Едва мы ступили на палубу, где нас встречал весь остальной экипаж, как мне на шею (при всех и совершенно для меня неожиданно) бросилась Наташа. Говорить она ничего не стала: лишь прижалась молчком всем телом, а моя щека через секунду стала влажной от её слёз — похоже, что девчонка за прошедшие несколько часов изрядно испереживалась… Вся наша команда тем временем продолжала стоять вокруг, и никто не спешил уходить — лишь минуты через три кто-то деликатно кашлянул, а доктор чуть виновато произнёс: