Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты

— Дай Петю, — шепотом сказала Найва.

С пёсиком Найва незаметно посовещалась — спасать ногу или нет. Петя сказал, что в хорошей клинике опытные хирурги ещё могли бы попробовать собрать её из осколков, но в её варианте лучше отнимать.

Через минуту, когда Мася принёс нашу мелкую пилу для сучков, а воины немного подержали её над срочно разведенным костром, Найва начала пилить ногу чуть ниже перевязи, да так быстро, будто и не пилила до этого три часа дрова. Этим она удивила всех. Никто никогда у нас не пилил людей пилами. Я бы так точно не смог.

Отпилив ногу, Найва потребовала смазать бальзамом для ран обрубок, а затем заявила, что она больше сделать ничего не сможет и что дальнейшее — в руках Бога. Воины торопливо полезли в карманы — что-что, а горшочки с бальзамом от ран у нас всегда с собой. Раненого увезли, а мы пошли дальше заготавливать дрова. Правда, пилили мы их недолго — папа сказал, что на нас обоих больно смотреть. Я был в грязи от ящера, Найва перемазана в крови. Нас послали домой, мыться. В пещере, когда мы на добрых два часа залезли в тёплую ванну, я спросил у Найвы, где она научилась так обращаться с людьми.

— У гарпий книжку прочитала, — сказала Найва, отводя глаза в сторону.

— Ту же, в которой про то, как люди на гарпиях летали?

— Ага.

Я ущипнул врунишку за ляжку. Найва за это легла на меня сверху и затолкала под воду. Я не стал вырываться, — под водой я могу пробыть довольно долго, — а схватил её за голову и затянул под воду. Найва вынуждена была меня выпустить, я откатился к другой стороне ванны, схватил её за ногу и стал щекотать пятку. Найва завизжала, схватила мою стопу и ответила тем же. Тут уже пришлось визжать, дёргаться и вырываться мне.

— Расскажи! Врёшь ведь! — потребовал я, а затем обхватил Найву за талию, поднял и положил на дно, садясь сверху. Найва ухитрилась вывернуть руку и схватила меня за то, за что хватать нелзя, а затем сжала.

— Нечестно! — закричал я от боли, — За это нечестно хватать, у тебя такого же нету!

Найва согласилась, отпустила и провела болевой приём, после чего мы разошлись к разным сторонам ванной и принялись пихать друг друга ногами — кто быстрее. Раньше мы часто так забавлялись, но когда подросли, родители стали покрикивать, чтобы мы надолго ванну не занимали. Никакого удовольствия, помылись — и вон. Но сейчас родителей дома не было, и мы повозились в своё удовольствие.

— Кажется, эту серию придётся показывать ночью, — сказал Петя, который наблюдал всю эту возню на безопасном удалении от воды.

— Какую серию? — удивились мы с Найвой.

— Ну… картины ваших приключений… то, что передаётся на мой корабль через глаза собачки, мы их записываем и пересылаем в свой мир. Там их показывают всем желающим по телевизионному каналу, самые интересные моменты, конечно. Это позволяет частично окупить затраты на дальние космические полёты. А для простых людей — это как театр, но в реальном времени. Говоря кратко, вы в моём мире очень популярны. За вашей судьбой следит несколько миллиардов людей.

Я задумался — как это возможно, передавать и записывать картинки? Найва подошла к вопросу с другой стороны:

— Так это что, меня часто видели непричёсанной? Не мог сказать, я бы каждый раз себя в порядок после сна приводила!

— В порядок после сна себя надо всегда приводить, — ответил Петя. Взрослые!

— Так как ты книгу читала? — вернул к первому вопросу я надувшуюся сестру.

Найва поняла, что я не купился на враньё, и рассказала про светящуюся книгу. Я её видел, но думал, что это ещё одно зеркало.

— Только вот без него она не работает, — добавила Найва, показывая на Петю.

— Я сделаю устройство, с помощью которого вы сможете читать её и без меня. Нужны будут кислота, медь, железо…, - неожиданно расщедрился Петя, — только никому больше из своих соплеменников не говорите.

— Здорово! — дружно воскликнули мы с Найвой.

Воин, которому Найва отрезала ногу, пришел в себя на третий день. Он болел долго, но потом всё-таки выздоровел. Но ещё до того, как он начал выздоравливать, Найва ещё раз шокировала всё племя, когда спасла охотника с пробитым животом. Бедняга получил от кабана клыком в бок прямо около Загородки. Его принесли уже без сознания. Найва разрезала живот и внутренние ткани своим бронзовым ножом, вытащила кишки и сшила обратно обычными нитками. Воин выжил. После этого случая Найва прослыла волшебницей — к ней потянулись все, кто болел или получал раны. А раны у нас получали многие и очень часто.

Найва вскоре стала совершенно невыносимой — стала требовать, чтобы мы сырое мясо не ели, а ели только после выдержки в лимонном соке или рассоле, требовала, чтобы мы мыли руки перед едой. Ещё она настаивала на том, чтобы ножами, которыми резали мясо, не резали хлеб. Своими упорными требованиями она довела до слёз даже родителей, пару раз ей едва не попало за настойчивость. Но потом пришел Главный Ведун, долго о чём-то говорил с Найвой, а затем заявил, что её требования, возможно, следует выполнять. Оказывается, в заповедях предков, в самых древних, в тех, которые уже не помнит никто, кроме ведунов, было что-то похожее.

Через неделю после возвращения Найвы меня посетила гениальная мысль. Точнее, сначала она посетила мой желудок. Глядя на очередную порцию ненавистной рыбы, я задумался над тем, где бы взять более привычную пищу. Наши три рыболовных корабля мотались в море непрестанно, и рыбы мы запасли много в самых разных видах. Но вот остальной еды почти не было — зерно вождь держал для сильно поредевшего поголовья скота, из фруктов и овощей мы получали только пол-луковицы на обед и пригорошню квашеной капусты на ужин. Хлеба нам не давали совсем. Народ ворчал, что вождь перестраховывается и что запасов зерна вполне хватило бы на кашу людям, но до открытого бунта дело пока не дошло.

В былые времена кусочек солёной селёдочки или жареной рыбы считался деликатесом. Всю весну, лето и осень мы мечтали, чтобы нас угостили этими вкусностями из бочек или из заморозки. Но теперь, когда рыбы было много, а хлеба не было, глаза на неё уже не смотрели. И вот тут-то меня и посетила Мысль.

— А почему бы нам не поплыть торговать рыбой с другими прибрежными пещерами? — вслух подумал я.

— На коаблике? — уточнила Лара.

Найва тут же запихнула ей в рот очередную порцию разваренной рыбы — чтобы не мешала взрослым. Лара выплюнула рыбу и сказала:

— Кашу хочу!

— Хм… а сколько же плыть до Вертулии? — заинтересовался папа.

Я прикинул расстояние. Корабль идёт чуть медленнее скакуна, но в Вертулию можно плыть по прямой, не огибая залив.

— Около трёх суток, если ночью прятаться от сгустков тьмы в корпусах и стоять на месте.

— То есть примерно семьдесят часов. А как показывает опыт ваших рыбалок, примерно каждые двадцать часов кто-нибудь из рыбаков получает ранение от дневных морских жителей. То есть к концу путешествия трое из экипажа будут тяжело ранены. Плюс ещё Сгустки Тьмы, неведомые ночные хищники и драконы. И потом вам ещё придётся через трое суток плавания ловить рыбу в незнакомом месте, чтобы свежую привезти, — победно произнёс папа.