Александр Иванин - Антизомби

— Здравствуй, Андрей. Скажи своему другу, что не очень разумно держать меня под прицелом, — я улыбнулся ему.

Андрей обернулся назад и сказал парню с помповиком:

— Все в порядке. Свои.

Ворота распахнулись. Оттуда нам на встречу вышли аж десять человек вооруженных ППШ, СКСами и охотничьим гладкостволом.

«Попали!» — пронеслось у меня в голове.

Андрей представил мне всех вышедших из ворот. У всех были клички. Вышедшего к нам первым парня звали Кистень, второй был Гробина, третий Упырь и так далее. Я представил нашу команду по именам. Я сказал своим, откуда знаю Андрей. У Андрея здесь тоже была кличка — «Паук». Я строил у него, почему он паук. Он, улыбнувшись, ответил, что ткал паутину вещания. Оказывается, нацики организовали себе здесь базу. Ранее директор базы, сочувствующий их идеям, позволил им тренироваться здесь под видом военно–спортивного клуба молодежи. После прихода Большого Песца они сразу обосновались на базе. Территория была большая и огороженная, здесь была гостиница и общежития для спортсменов, а также тренировочные залы, склады, гаражи, столовая, баня. Я спросил у него, как это у них таких организованных ворота без присмотра и нараспашку. Он опять улыбнулся и ответил, что нас заметили еще за несколько километров, там у них дозор ходит, а запустили специально, оружие и машины всем нужны. Тут он нас заверил, что мы правильны мужики, русские и нам ничего не угрожает. Я посмотрел на татарскую рожу Равиля. Он сидел в, надвинутой на глаза, армейской кепи. Может и проскочим. Эх, знали бы они кого мы сейчас на рынок отвезли. На откровенность гостеприимного хозяина следовало ответить вежливой откровенностью. Я рассказал, что мы приехали за хоккейной униформой, рассказал о нашем нарождающемся анклаве, рассказал о центре спасения, о морфах, о зомбособаках, о столкновении с морфами сегодня на блокпосту, о договоренностях с капитаном в пункте выдачи оружия. Андрей попросил показать ему зомбобой. Я вытащил из машины изделие номер один и отдал его в руки Андрея. Фашисты заметно оживились, расслабились. Оно кучей стянулись к Андрею и начали предавать из рук в руки мое творение. Я не расслабился, сквозь окна второго этажа были видны стволы, которые держали всех нас под прицелом.

Андрей пригасил нас на чай в соседнее здание. Оружие нам разрешили оставить.

В большом зале столовой на стене висело большое красное знамя с вычурной сложной золотой свастикой в самом центре. Висели вымпелы. Были нарисованы орлы и медведи со свастикой. Над большим длинным столом, за который нас усадили, висел портрет генералиссимуса Суворова. Портрет окружала красная лента со свастиками на концах. Меня неприятно дернуло. Я не без язвительности спросил Андрея, а почему не портрет Гитлера висит над нами.

Андрей мне ответил:

— На самом деле Гитлер сделал мало фашистского. Сталин сделал больше именно для объединения Русской нации. У нас есть свои вожди и основатели, зачем нам Гитлер, хотя Муссолини один из основоположников нашей идеологии. Мы русские фашисты. Мы не против других рас, наций и народностей, но все должны жить именно на своей земле. Нечего неграм делать в наших северных лесах. Каждый народ должен создать свой фашизм, сочетающий общемировые формы с историческими традициями данного народа. Грядет эра фашизма. Фашизм создает нового человека, не отдельного индивидуума, а члена нации и Сына Отечества. В новом государстве высшая объективная воля превосходит отдельного индивидуума, возвышая его до участия в духовном объединении. Человек как личность развивается в пределах семьи, общества, нации. Нет смысла в захватнических войнах и геноциде. Следует развивать свое общество и государство, а также защищать свое жизненное пространство. Сейчас пришло время сильных. Мы возродим Россию, очистив ее от скверны

Привет, приплыли. Гитлер не фашист. Фашизм — наше светлое завтра. Концлагерей не будет, только давайте негров в Сахару отправим и все станем жутко духовным объединением. А Иосиф Джугашвили — икона славянофилов. Я посмотрел на тупое и злое лицо, встретившего нас, Кистеня. Конечно, духовностью он так и светился весь.

Спорить не хотелось, да и опасно было спорить. Эх, услышал бы это мой дед, воевавший с начала 1944 до сентября 1945, протопавший в кирзовых сапогах половину Европы и повоевавший в Японии. Для него слово фашист — было страшнейшим ругательством и оскорблением. Память о войне было тем, что мучило его и поддерживало одновременно. Я помню слезы стариков ветеранов, собиравшихся у нас дома два раза в год.

Андрей, умница и надежда своей мамы, действительно русский парень, умный и талантливый рассказывает мне о своем духовном лидере Муссолини, повешенном, кстати, своими же соотечественниками вниз головой на городской площади.

— Андрей, людей сейчас вообще может не остаться, посмотри, что на улицах твориться. Мы семьи сейчас пытаемся спасти. А ты мне о государстве духовно объединенных фашистов рассказываешь.

— Мы тоже спасаем мир, — Андрей откинул плотную тюлевую занавеску окна столовой.

За окном на свежее сколоченных виселицах болтались трое зомбаков. Или вернее два были зомбаками, а третий был еще живым. Зомбаки тянулись к нему, разевали рты и зловеще вращали жуткими глазами. Подвешенный за руки человек в драном охотничьем камуфляже в ужасе трепыхался, пытаясь увернутся от жадно тянущихся к нему лап.

— Вы из зомбаков морфов откармливаете, — язвительно заключил я.

— Нет. Это казнь. Мы этих бандитов поймали, когда они беженцев грабили. Детей убили к тому же. Вон тот самый и убил, — Андрей, яростно сверкнув глазами, дергано махнул рукой в сторону окна.

— Андрей, а где Галина Ивановна?

Андрей сразу осунулся, бесноватый блеск в его глазах погас.

— Умерла год назад. Рак у нее был. Вы же ей лекарства оплачивали. Помните?

Лечение мы действительно оплачивали, но я не думал, что это онкология. Мне было искренне жаль эту честную и принципиальную женщину.

— Прости, пожалуйста, я не знал.

— Нет, все в порядке. Она не хотела, что бы ее видели мертвой. О ее смерти знали только самые близкие.

Это очень было похоже на Галину. Тихушница и сверх самостоятельная эмансипе с характером, крепким как броня. Даже о необходимости лечения и нехватке у Галины денег я узнал только потому, что в ее отсутствие курьер принес бумаги со счетами на лечение и лекарства к нам в офис. Секретарша, по ошибке, вскрыла полученный от курьера конверт с бумагами и передала их мне. Это действительно было счастливой случайностью для Галины. Отнекиваться от помощи ей не пришлось. Я соврал ей, что ее расходы на лечение покроет корпоративная медицинская страховка на сотрудников нашей компании. Деньги за ее лечение в медицинскую компанию тогда повез я лично и к тому же налом.