Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным

— Или убьют моего сына?! — прокричал Марк.

— Хорошая дилемма, — я закрыл глаза. — На одной чаше весов твой сын, на другой Рената. Ты жертвуешь Ренатой.

— Жертвую. Твою мать! Жертвую! А как бы ты поступил на моем месте?!

— Не порол бы горячку!

Я смерил Марка суровым беспощадным взглядом.

— Вот что бы я сделал на твоем месте. Не порол бы горячку. Там лучшие… — я усмехнулся, — почти самые лучшие специалисты по силовым операциям. Они справятся и без твоего присутствия.

— Ты думаешь, брат, я этого не понимаю. Крысобой обмяк и неловко опустился на пол.

— Я все отлично понимаю. Но я жил с мыслью о сыне, знал, что он жив, и мне было хорошо. Теперь же, когда я убедился в том, что он близок к гибели, я не могу оставаться вдалеке.

— Давай лучше помозгуем, что мы сможем сделать, — предложил я.

— А что сможем? Что сможем?.. Ни хрена не сможем. Это тебе не шоу и не вольная охота.

— Какой-то ты пессимист, — заметил я, припадая к бутылке пива.

— Знаешь, оптимист тот, кто считает, что жизнь прекрасна, а пессимист опасается, что так оно и есть, — изрек Крысобой.

— Оригинальная мысль, — оценил я.

— Только не моя. Ее еще лет триста назад сочинили.

— А если мы вот так сделаем… — размышлял я. — Во-первых, нужно дождаться утра. Утром потолкуем с Гое-вином, узнаем, что нового. Нашли ли Музыкантскую. Если да, то, соответственно, у нас и руки свободны. Если нет, то… надо с Себастьяном договориться, чтобы поиски продолжались, а мы пока съездим в Библиотеку, узнаем, как там дела обстоят. Кстати, а где эта Библиотека находится?

— Не знаю. Через поисковик выясним, — рассеянно ответил Крысобой. — Только что это нам даст. Бандюков все равно не порешить.

— Погоди, еще не вечер, — едва слышно сказал я. Я видел только один выход, при котором меня и Марка могли задействовать в антитеррористической операции, но душа протестовала против этого шага. Чтобы освободить здание Всемирной Библиотеки, мне нужно воскреснуть, признать себя живым и выйти на контакт со спецслужбами, но для меня это означало гибель. Вряд ли спецслужбы выпустят меня целым и невредимым из ловушки, в которую я сунусь сам. А вся моя сущность протестовала против такого способа самоубийства.

Я теперь понимал, что это такое — оказаться привязанным к двум лошадям, которые рвут тебя в разные стороны.

— Марк, я должен кое-что рассказать тебе, — решился я. — Признаться, так сказать.

Крысобой, казалось, не обращал на меня внимания, но я чувствовал, что он внимательно впитывает каждое слово, которое я произношу.

— Я могу помочь тебе спасти сына.

— Как?

— Я единственный, кто способен тебе помочь. Ты что-нибудь слышал про Идеалов?

— Нет. Практически ничего, — Крысобой внимательно посмотрел на меня. — Только то, что несколько месяцев назад был заказ на некоего абсолютного убийцу. Кодовое имя — Идеал.

— Это я.

Крысобой встретил мой суровый взгляд и выдержал его.

— Только не убийца я. А абсолютный солдат, вышедший из-под ножа генного хирурга.

Я, не вдаваясь в подробности, открылся Крысобою. Изложил всю свою историю. Все, что помнил, все и рассказал, добавив к фактам свои ощущения и предположения.

Крысобой молчал.

Долго.

Потом сказал:

— Я догадывался. Помнишь, когда ты пришел за моей жизнью, я попытался тебя убить. Я не сумел. Я не мог тебе ничего противопоставить. Ты был волен меня убить, и я не смог бы защитить себя. Но чем ты способен помочь?

— Если я выйду на свет, то операцию по освобождению Библиотеки доверят мне.

— Но они попытаются тебя убрать! — возразил Крысобой.

— А это мы еще посмотрим, — ухмыльнулся я.

Известие о нашем намерении посетить здание Всемирной Библиотеки Себастьяна Гоевина не вдохновило. Он налился гневом и выплеснул все свое возмущение в диком оре и ругательствах, которые миновали наши уши. Крысобой отключил звук у плазменной панели, а когда гнев сошел с лица Гоевина, звук был возвращен, и я договорился с виртуалыциком за десять минут. Сошлись на том, что мы вернемся после освобождения Всемирной Библиотеки и примем участие в новом шоу, заготовленном Гоевином. В это время Себастьян Гоевин приложит все силы к тому, чтобы разыскать Ренату Музыкантскую, и, если она будет найдена, мы примем участие в шоу.

Такие условия устроили и меня, и Крысобоя, и даже Гоевина. Он расщедрился, выделил нам личный скутер, который поступил в наше распоряжение на все время операции, пообещал связаться с директором Службы Безопасности Земли, с которым он был хорошо знаком, и обеспечить нам встречу с ним. Остальное — дело техники.

На подъездной дорожке, возле дома, нас дожидался флаер, предоставленный Гоевином; на нем мы и примчались к ску-теродрому. За все время пути ни я, ни Крысобой не обронили ни слова. Каждый пребывал в своих мыслях. Крысобой размышлял о сыне. Я думал о том, как выпутаться из передряги. Чтобы не попасть под огонь спецслужб.

В скутере удалось вздремнуть. Прошедшая ночь, проведенная в разговорах за пивом, не подарила ни минуты сна. Пришлось наверстывать. Крысобой не смыкал глаз всю дорогу — Летели мы минут сорок. Над океаном. Безграничным буйным Атлантическим океаном.

Здание Всемирной Библиотеки располагалось на одном из островов Зеленого Мыса.

Посадку я даже не почувствовал. Проснулся только после того, как Крысобой тряхнул меня за плечо и сказал:

— Прибыли.

На скутеродроме нас встречала почетная делегация из людей в костюмах и черных очках, которые только одним своим видом говорили, что вооружены и очень опасны. Несколько флаеров почетного эскорта и лимузин. Предназначенные, по всей видимости, для нас.

Трап спустил меня и Крысобоя на асфальт посадочной площадки и вобрался в брюхо скутера.

От толпы встречающих отделилась группа людей — высокий худой мужчина в черном костюме с золотой булавкой в галстуке (с первого взгляда было видно, что он возглавляет всю группу) и хвост из четырех телохранителей, озирающихся по сторонам.

— Я — Крис Такер. Первый секретарь директора Службы Безопасности Земли Леопольда Груфмана, — представился встречающий. — Мне приказано доставить вас к господину Груфману для конфиденциальной беседы. Как мне представить вас господину Груфману?

— Идеалом, — отозвался я.

Лицо Криса Такера вытянулось, приобрело малиновый оттенок. Несомненно, он обо мне слышал.

— Прошу следовать за мной, — произнес он, поворачиваясь к нам спиной.

После пяти минут плавной поездки на мягких диванах в лимузине автомобиль въехал на территорию военного лагеря и остановился перед двухэтажным походным домиком, над которым развевался флаг Земной Федерации — голубь с оливковой ветвью в клюве на белом фоне. Вход караулили двое солдат с автоматами.