Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным

Я привстал на скользкой черепице и огляделся по сторонам.

Крысобою повезло больше. Он уже выбрался из пут кресла, которое оказалось прикованным к крыше. Стропы парашюта запутались в спутниковых антеннах и остановили полет.

— Бежим!!! — крикнул я Марку, ныряя к лифтовому конусу.

Полицейские огни шарили по соседним крышам в поисках катапультировавшихся.

Лифт отозвался на настойчивый стук моего кулака, впечатавшего кнопку «ВЫЗОВ» в стену. Через минуту двери уже разбегались в разные стороны. Марк заскочил в кабину первым. Я последовал за ним.

Крысобой нажал кнопку с цифрой «О». Двери захлопнулись, и лифт провалился вниз.

— Почему не на первый? — спросил я. Марк удивленно посмотрел на меня.

— Русс, ты удивляешь меня все больше. «О» — это обозначение подвала. На первом этаже нас могут уже ждать, а через подвал есть шанс уйти незамеченными.

— Как будем искать Ренату?

— Это обмозговать надо. Будем за лимузином возвращаться?

— Пусть Гоевин сам за ним возвращается. Проблем и без лимузина хватает.

— Ты не разобрал, что это за хмыри Ренатку похитили? — спросил Крысобой.

— Ничего я не разобрал. Не до разборов было, — огрызнулся я.

— Значит, сейчас на виллу. Там обмозгуем.

— Думаю, надо Гоевину отзвониться и сообщить о том, что Музыкантскую похитили. Это похищение может быть напрямую связано с шоу, в котором мы участвуем, или с каким-то бизнесом Себастьяна. Даже если это не так, виртуалоьщик может нам помочь. В конце концов, он заинтересован в новом контракте с нами, — поделился я своими идеями.

— Он такие условия выдвинет, что хоть под сопла звездолета лезь.

— Я соглашусь. Ренату нужно вернуть, — твердо ответил я.

— Слушай, а что, если Музыкантскую сперли по приказу Гоевина, чтобы стимулировать нас к подписанию контракта. Мы ведь контракт мурыжим уже несколько суток, а он надеялся получить от нас подписи по-быстрому, — предположил Марк.

— Версия занимательная.

Лифт остановился.

Двери раскрылись, и мы покинули кабину.

Из стерильно-чистого подвала дома мы выбрались без осложнений, и на углу улицы на пульте таксомотора, приклеенного к фонарному столбу, нажали кнопку вызова свободного такси. Через две минуты возле нас приземлился желтый флаер с характерными шашечками.

Водитель попался словоохотливый. Если бы не Крысобой, который принял на себя всю тяжесть поддержания ненавязчивой беседы, я бы разорался на водилу. Его любопытство меня раздражало. Душою и мыслями я был с Ренатой.

Гоевин откликнулся на вызов тут же, не заставив нас долго ждать. Выглядел он воинственно. Было видно, что наш звонок отвлек Себастьяна от каких-то важных и трудных переговоров. Выслушав наше сообщение с лицом истукана с острова Пасхи, он пообещал, что разберется с вопросом и натравит на след похитителей все официальные и неофициальные службы. Гоевин попросил не беспокоиться и отключился. Его слова и поведение при разговоре усилили мою уверенность в том, что вариант, озвученный Крысобоем, имеет под собой основание: Гоевин причастен к похищению Музыкантской.

Крысобой отключил канал связи с Гоевином и подсоединился к новостному каналу «TEPvPxA-TV».

— Ну, что? Предлагаю раздавить по бутылочке пива, и на боковую, — сказал Крысобой, устало растекаясь по дивану.

— А Музыкантская?

Мысль о бездействии, пускай даже временном, не вдохновляла меня.

— А что Музыкантская? — отозвался Марк. — Пока Гоевин не отзвонится, мы ничего предпринять не сможем. Если это его рук дело, то мы Ренатку назад получим. Если не его, то наводку и помощь. Он заинтересован в нашем участии в проекте.

— Ладно. Уговорил.

Я поднялся с дивана и доплелся до ТЭФ-холодильника. Выбрав в меню две бутылки темного «Гессера», я отправил заказ и, открыв дверцу, обнаружил заиндевевшие бутылки в верхнем секторе. Подхватив холодное пиво, я вернулся в зал, откуда доносились слова новостной ленты.

Я сел возле Крысобоя и протянул ему пиво. Свинтив крышку, я сделал глубокий глоток.

— Сегодня в восемь часов вечера по Гринвичу… — На плазменной панели возникло лицо моложавого мужчины, сошедшего с полотен Магритта, — в городах Дублин, Неаполь и Москва произошли террористические акты. Разрушены около сорока зданий в каждом городе. Общее число жертв сводится к двум тысячам человек. Террористические акты были произведены через ТЭФ-магазины, которые захватили террористы. Единовременно по разным адресам, загруженным в клиентскую базу магазинов, были разосланы активированные взрывные устройства. Террористы в ходе антитеррористической операции были уничтожены. Ответственность за взрывы взяла на себя исламская радикальная группа «Первоземельцы».

— Не хило, — прокомментировал услышанное Крысобой. — Этих «первоземельцев» всех надо в вакуум. Сволочи!

— Внимание! — лицо диктора приобрело бледные оттенки, а взгляд наполнился ужасом. — Только что поступило сообщение, что здание Всемирной Библиотеки, где проходил Всепланетарный Конгресс Писателей-Фантастов, захвачено террористами, причисляемыми к радикальной исламской группе «Первоземельцы». Среди заложников находится весь литературный цвет современного общества.

На плазменной панели стали раскладываться фотографии, словно карты в пасьянсе.

— На ВКПФ слетелись писатели со всей Земли и планет Земной Федерации. В заложниках оказались…

Диктор зачитывал фамилии известных писателей, будто озвучивал приговор. С каменным лицом и траурным голосом.

— …также среди заложников оказался Академик Литературы и Фантастики, прижизненный классик, Болеслав Сарматский.

— Сын! — на одном выдохе изрек Крысобой, нагнулся ближе к экрану и впился взглядом в пасьянс из фотографий.

— Кто сын? Сарматский? Чей? — не понял я.

— Нет. Не Сарматский. Шоммер. Крысобой ткнул толстым пальцем в фотографию мужчины средних лет в правом верхнем углу панели.

— Исайя Шоммер. Мой сын там. Среди заложников…

— Я должен быть там.

Крысобой ребром ладони отбил горлышко бутылки. Поползла пена. Он припал к рваному краю и, утолив жажду, продолжил:

— Я обязан быть там. Где мой сын. Там. С ним.

— Что это тебе даст? — осторожно возразил я. — Тебя не допустят в здание. Тебя не допустят к участию в операции… Зачем?

— Я должен!

Крысобой вскочил, выключил плазменную панель и перепрыгнул через диван.

— Ты пойми, Русс, я был все эти годы далек от сына, но хотел быть с ним. Я не мог. У меня есть шанс. Если я не сумею помочь, то хотя бы поприсутствую. Буду рядом.

— И в это время Ренату убьют? — выдал я свой контраргумент.