Александр Маркьянов - Законы войны

Вбежал бачонок, зашептал что-то на ухо деду. Араб разобрал «кэб» — англоязычное название такси. Здесь сохранились многие английские слова, но появились русские — например, Калаш и соляра.

— Машина приехала, друг. Она отвезет тебя, куда ты скажешь.

Араб отрицательно качнул головой

— Аллах, да воздаст вам за вашу доброту, однако многие из тех, кто водит такси, стучат русистам. Лучше, я дойду пешком.

— Не говори глупостей. Таксист — наш брат. Он отвезет тебя, куда ты скажешь, и не возьмет денег. Если ты попадешься на глаза людям из Арбаки [55] местные отряды самообороны, есть и в нашем мире. В 80-е годы назывались «отряды защитников Апрельской революции» , то только Аллах тебе поможет. Не приближай свою шахаду, брат, еще столько на свете неверных, и слишком много надо сделать…

— Аллах да спасет вас в день суда, шейх.

— Аллах — зачтет мне помощь муджахеду на пути Аллаха, и, помогая тебе, я помог сам себе. Иди — и обрадуй неверных мучительными страданиями, унизь и растопчи их…

Они вышли к машине. Водитель — молодой, бородатый, услужливый — с полупоклоном распахнул дверку старого лупоглазого ФИАТа. Садясь, Араб заметил, что таксометр работает — значит, хозяин фирмы закрывает глаза на левак и скорее всего — сам тайный сторонник Талибана и Аль-Каиды.

— Куда вас отвезти, эфенди… — сказал водитель, трогаясь с места. На лобовом стекле машины — желтел прямоугольник пропуска с голограммой — пропуск на время комендантского часа и через все посты.

Араб примерно прикинул

— Бывшее посольство САСШ. По дороге в аэропорт…

Информация о перестрелке — появилась в одиннадцать с небольшим часов. У нас была хорошо налажена информационная служба — несколько компьютером стоят на фильтрации информации, записываются все переговоры, в том числе по закрытым линиям, по списку слов — триггеров просеивается вся информация. Затем — информацию просматривают уже обученные люди. По каждой категории — есть порядок действий. Помимо прочего — мы за сходную плату выпускаем что-то вроде информационного бюллетеня для других частников, составляем рейтинги безопасности маршрутов логистики, районов. Все как было в Мексике — здесь это никто и не думал делать, пока я не начал. Все по старинке было…

Двор — был заставлен пожарными машинами, полицейскими машинами, была видна и труповозка — небольшой белый фургончик — рефрижератор, никак не выдающий своего страшного предназначения. Выделялись полицейские машины — пятый отдел, по борьбе с бандитизмом. Обычные машины, без опознавательных знаков — но придурки афганцы выдали спецмашинам спецсерию номеров. Отдел по борьбе с бандитизмом зовется здесь своеобразно — отдел преследования.

Машину пришлось оставить за внешним оцеплением. Дальше не пускали, пришлось идти пешком. Старое офицерское удостоверение вкупе с титулом и определенной известностью — в который раз сыграли за пропуск…

Все окна — были опалены и выбиты. Попадание Шмеля, не спутаешь ни с чем. Мало кто знает, что Шмель создавался по заказу войск РХБЗ [56] Радиационной, химической, биологической защиты как средство для выжигания на местности очагов распространения некоторых опасных веществ и бактерий. Все-таки две с лишним тысячи градусов в эпицентре и доставка на дистанцию до трехсот метров в неизменном виде, ракетой — достаточно, чтобы не заразиться самому. Потом — кто-то установил экспериментальным путем, что при попадании ракеты в помещение гибнут все в нем находящиеся, и в соседних тоже — от смертельной баротравмы и от воздействия огня. Теперь — Шмель стал самым грозным носимым оружием пехотинца, спасения от него никакого не было.

Внизу, у дверей стояли две машины, нос к носу. В обоих — я опознал наши, одна принадлежала Арабу, вторая — служебная. Обе изрешечены в хлам, конвойный Интер стоит на ободах, борт как дуршлак. Слева от меня. У самого входа, рукой подать — еще дымится полицейский пикап, пулеметная турель снесена из чего-то крупного. Везде — втоптанные в землю гильзы, кое-где накрытые белым саваном, бурящимся пятнами тела, какие-то уже унесли и от них остались только обводы мелом. У моих машин — тел не видать.

Я посмотрел по сторонам, потом подпрыгнул. Так и есть. Забор — а дальше застройка и виден минарет. Двести пятьдесят — двести семьдесят. У старого Шмеля крейсерская триста — триста пятьдесят, новый, Шмель-М пробивает по паспорту на восемьсот — но реально: шестьсот — шестьсот пятьдесят. Ни того, ни другого мы афганцам не давали и сами использовали редко — мы еще не рехнулись. Одно попадание Шмеля в блокпост — гарантированно несколько трупов.

Непонятно было, почему пикап полицейский. Неужели — не опознали полицейских и приняли за кого-то другого? Да быть не может — машина же в раскраске, с сиреной. Может, полицейские их за кого не того приняли? А вот это может быть. Афганцы стреляют, потом задают вопросы, и если мои охломоны перебили полицейских — работу можно сворачивать. Здесь бытует кровная месть, и работать больше не дадут никак.

И куда они делись. Задержали?

Я подошел к двери подъезда, жандармский фельдфебель придержал меня в двери. Я показал еще раз карточку, фельдфебель козырнул. Я привык здесь ходить в афганской одежде, это безопаснее при любых раскладах. Охрана тоже не помогает, скорее наоборот — если у тебя есть охрана, значит — тебя стоит убить.

Сверху — спускалась шумная компания, афганцы и русские, во главе русский. Он раздраженно посмотрел на меня.

— А это еще кто…

Даже огорчаться не стоит — жандармерия и полиция, и сейчас и сто лет назад — отличалась прискорбно низким уровнем цивилизованности и возмутительными манерами. Полицейского, при всем его звании не пустили бы ни в одно армейское присутствие, не говоря уж о флотском.

— Вы кто такой?!

Видимо, что-то в моем виде поставило хама на место…

— Идите. Я догоню…

— Будете?

Ира [57] От старого мира — сигареты Ира. Шутка юмора двадцатых годов . Известная отрава…

— Не курю…

Жандармский следователь — а может, и не жандармский — приоткрыл новомодный стеклопакет, чтобы стягивало воздух, щелкнул зажигалкой. Оригинальная ИМКО [58] Реально существующая австро-венгерская фирма, один из первых производителей бензиновых зажигалок , дорогая, с гравировкой. Стилизация под начало века, под винтаж. Такие дарят.

Потянуло дымком. Не так уж и плохо, чтобы заглушить жуткий запах мертвечины. Доносящийся уже и сюда сверху. Горелым пахло не особенно сильно…

— Ротмистр Балуевский. Ваши люди…

Я кивнул

— Сколько там?

— Пятеро. Одна, кажется женщина…

Аллах Акбар.

— Хозяйка дома.

— Да я понял…