Андрей Ливадный - Туманность Ориона

Они летели на помощь богу.

— Три крейсера противника в кильватере, дистанция — семь тысяч километров! — Голос в интеркоме слегка дрожал.

— Наблюдаю пять неопознанных объектов, следуют встречным курсом, — спустя несколько секунд пришел второй доклад.

Покровский переключил изображение на тактическом мониторе.

Вот они — пять «Черных Роз». Опираясь на данные наблюдений, можно было с уверенностью сказать — им навстречу вышел весь флот Фагов.

Покровский смотрел на увеличенное изображение пяти объектов и понимал: люди никогда не строили ничего подобного.

Каждый из приближающихся к «Альфе» кораблей был огромен, никак не меньше нескольких километров в поперечнике, и при более внимательном рассмотрении походил на бутон иссиня-черной розы с намеренно отогнутыми верхними лепестками, образующими остроугольный венчик.

Обшивка пришельцев имела чешуйчатую структуру. Бронеплиты их корпусов, каждая толщиной в несколько метров, наслаивались друг на друга, образуя уступчатые структуры, плохо сочетающиеся с элементарными понятиями о принципах конструирования аэродинамических форм.

Черные бутоны с шероховатыми, чешуйчатыми лепестками неторопливо плыли в пространстве навстречу древнему колониальному транспорту.

Тишина…

Она окружала его темным, плотным саваном безвременья.

Весь мир, вся Вселенная внезапно оглохли.

Космический истребитель беззвучно скользил над унылой, изъязвленной кратерами метеоритных ударов поверхностью мертвой планеты, а за ним тянулся шлейф кристаллизованного газа, вырвавшийся из уродливого обрубка, который остался на месте одной из надстроек машины.

Очнувшись, Вадим понял, что потерял сознание от перегрузки, когда заставил свой корабль выходить из смертельного пике. В первый момент он всерьез испугался, что оглох, но осмотревшись, понял: машина разгерметизирована, в кабине царит вакуум, панель связи светится злобными глазками индикаторов повреждений.

Скафандр на нем остался цел.

Луч лазера прошел вскользь, оплавив броню, срезав, будто ножом, надстройку с антеннами, повредив обшивку хвостовой части машины, но в общем истребитель был управляем — это он определил однозначно, несколько раз отработав струйными рулями ориентации.

Помимо связи, он лишился радара. Экран боевого монитора потемнел, но внешний обзор кабины работал исправно, визуальные датчики, заглубленные в броню, были размещены по всему корпусу истребителя, и даже потеря пятидесяти процентов из них не могла лишить пилота возможности созерцать окрестный космос.

Оглянувшись по сторонам, Вадим вздрогнул от неожиданности.

В глубочайшей окружающей его сознание тишине скользящий параллельно его курсу истребитель Рориха казался призраком.

Одному богу известно, как Эрни сумел найти его в сумятице боя, но факт оставался налицо — машина ведомого пристроилась рядом, охраняя подбитый истребитель Полуэктова от любых поползновений со стороны врага.

На мгновение Вадим ощутил волну тепла, которая родилась где-то под сердцем.

Мир на поверку оказывался не так уж и плох, пока в нем существовали такие понятия, как любовь, преданность, дружба. За этот мир стоило драться.

Он позволил этим чувствам всего на миг полонить разум.

Взявшись за рули ручного управления, Вадим слегка покачал короткими атмосферными крыльями машины, сигналя общеизвестным кодом:

«Потерял связь».

Машина Рориха отработала двигателями, уходя в сторону:

«Держись, командир».

Вадим понимал, что должен освободить ведомого. Эрни и так нарушил их взаимную договоренность во что бы то ни стало продолжать бой. Расклад сил между «Альфой», ганианцами и Фагами был слишком неравен.

Он опять взялся за штурвал, сигналя серией импульсов коррекции:

«Из боя не вышел. Следую в автономном режиме. Уходи».

Машина Рориха еще несколько секунд двигалась параллельным курсом, прежде чем он включил маршевую тягу.

Через несколько мгновений его истребитель уже превратился в едва заметную на фоне сияния туманности точку.

Тишина снова навалилась на Вадима.

Шар безвоздушной планеты уже сползал на задний экран обзора, а впереди, на орбитах зеленовато-голубого шарика, похоже, разгорался смертельный бой между «Альфой» и неизвестным ему количеством вражеских кораблей.

Не размышляя более, Вадим взял курс на частые, режущие глаз вспышки лазерного огня.

Бой в пространстве над ночной стороной той планеты, куда Вадим сажал челнок с «Альфы», разгорался в этот момент со скоростью взъярившегося лесного пожара.

Весь расчет капитана Покровского строился не на прямом столкновении с врагами, а на умелом маневрировании между ними.

Черные корабли уже выпустили сонмища Фагов, которые стремительно приближались к «Альфе», двигаясь со стороны газового гиганта системы. Крейсера ганианцев по-прежнему висели за кормой, медленно, но неуклонно сокращая дистанцию…

Покровский чувствовал, наступает критический, роковой миг.

— Вращение на корпус!

Пятикилометровый цилиндр, лежащий в основе конструкции колониального транспорта, вздрогнул и начал движение вокруг оси корабля.

В гробовой тишине вакуума беззвучно открылись спрятанные в его обшивке орудийные порты.

Снаружи это выглядело достаточно безобидно — просто в броне корабля разошлись остроугольные сегменты люков, откуда в космос выдвинулись странного вида установки.

Внутри колониального транспорта, наоборот, звуки заработавших по всему периметру обшивки подающих приводов наполнили корабль зловещим предчувствием близкой схватки.

Вся поверхность вращающеюся корпуса была разделена на четыре условных сектора.

— Орудийным секторам-палубам, доложить готовность!

Покровский знал, как мало людей сейчас находится у установок «Ураган». Большинство орудий пришлось вывести в стандартный режим заградительного огня, и лишь немногие из них управлялись операторами.

Выслушав доклады готовности, он снова взглянул на тактический монитор. Противодействующие им силы сближались, неумолимо сжимая «Альфу» с двух сторон. Фаги, строившие сейчас в пространстве свою традиционную «стену», никоим образом не являлись союзниками ганианцев. Покровский не сомневался — происходи схватка между колониальным транспортом и крейсерами где-нибудь на окраине системы, ни один черный корабль не проявил бы при этом беспокойства. Именно этим свойством машинной логики долгие годы пользовались ганианцы. Машины охраняли свою территорию, и им не было дела до иных участков пространства, не входящих в зону их «жизненных интересов».

Ганианцы, ослепленные яростью после дерзкой бомбардировки их базы, упорно продолжали преследовать колониальный транспорт, который, уходя в сторону газового гиганта, все глубже и глубже затягивал их именно в эту зону, бдительно охраняемую кораблями Фагов.