Николас Поллотта - Бюро-13

— Четверка? — Я не сразу понял. — Ах да, Книга древних ацтеков. Но без исполнителя она не опасна.

— Как докритическая масса плутония.

Мы поцеловались.

— Трусишка!

— Нет, просто любящая жена!

Это мы сказали уже вслух.

Рауль ждал меня в библиотеке — в кроссовках, хлопчатобумажных брюках и красной фланелевой рубашке. Как это он еще не в соломенной шляпе и не жует травинку. Руки сильно загорелые, шея красная, грудь белая… Южанин с большой буквы. Молодец маг! На нас наверняка не обратят внимания.

Я посмотрел на него сквозь темные очки: чуть ли не каждый квадратный дюйм его тела светился зеленым.

— На тебе есть хоть что-нибудь магическое?

— Носки, трусы и улыбка.

— А куда ты спрятал жезл?

— В носки и трусы.

Ну да, разумеется. Какой же я болван! Джордж снял с ломившегося от книг стеллажа увесистый том с большой буквой «А» — наш путевой журнал — и разложил на столе орехового дерева. Рауль перелистывал книгу с фотографиями. Маг должен знать, куда телепортироваться, вот мы и покупали иллюстрированные путеводители всех крупных городов Северной Америки и некоторых — мира. Это буквально спасло нам жизнь, когда мы, например, решали загадку Семи Дверей.

— Ближайший город — Бирмингем, — объявил маг. — Около ста миль. Нет, погоди! Вот стадион в Хантсвилле.

Я взял у Тины чашку с гремучей смесью, в несколько глотков опорожнил ее и почувствовал, как у меня глаза полезли из орбит, а по всему телу пробежала судорога. Ничего тут нет магического — просто кофеин в таком количестве способен прожечь дырку даже в асбесте. Я отдышался и поблагодарил.

— Ну вот. Возьмем такси или купим автомобиль — что быстрее. Поехали!

Минди подала нам увесистый пакет с сандвичами. Я еще раз поцеловал Джесс. Потом все расступились, и Рауль стал энергично жестикулировать. Вспышка — и вот мы стоим под фонарем на углу улицы; рядом на кронштейне почтовый ящик, а напротив — магазин «Диксиленд». Утренняя заря только-только успела позолотить кромку неба над стадионом в Хантсвилле.

Щедро расплатившись с таксистом, мы с Раулем вошли в вестибюль больницы «Леди Милосердие», где боролся со смертью единственный уцелевший свидетель автокатастрофы. Благодаря фэбээровским значкам и угрюмой серьезности лиц мы легко преодолели медицинский кордон — сестра в приемной, врач в палате для критических больных. Очевидно, здесь считали, что водитель Сэм Мак-Гинти не дотянет до полудня.

Размахивая значком и всячески пуская пыль в глаза, я выторговал десять минут наедине с пациентом — он был без сознания. Сестра требовала объяснений: зачем это полиции понадобилось лицезреть умирающего? Рауль ответил: необходимо измерить длину его ног. Девушка смутилась и перестала загораживать нам вход в палату.

Больных оказалось шестеро, все в критическом состоянии. Аура у них человеческая. Наш парень занимал койку у окна. Табличка на стене заполнена сугубо медицинской терминологией, но мы с Раулем разобрались, что к чему. Мак-Гинти не повезло: обе ноги в гипсе; руки привязаны к распоркам и подняты чуть ли не к потолку; забинтован с головы до ног — похлеще самого Билли-Боба Джонса; к голове подведен шланг от кислородной подушки, а к шее и запястьям — от капельницы. Бедняга опутан проводами почище дешевого радиоприемника. На ближайшей тумбочке слегка попискивает монитор — бегут почти ровные линии: сердце, пульс.

Дверь не запиралась, пришлось вставить ножку стула, чтобы нам не помешали. Рауль тем временем задернул занавеску и извлек жезл. Когда я приблизился, он уже вовсю купал умирающего в волнах мягкого белого света. Признаки жизни на мониторе стали заметнее. Наконец Мак-Гинти вздрогнул, судорожно глотнул воздух, простонал и открыл глаза.

— Что происхо… — прохрипел он, когда мы отсоединили кислородную подушку.

Рауль склонился над кроватью; лицо его оказалось на уровне лица Сэма — единственного свидетеля.

— Все в порядке, Сэм. Ты в больнице и чувствуешь себя много лучше. Ты выкарабкаешься.

Мак-Гинти минуту переваривал новость и наконец выдавил из себя:

— Кто… вы… такие?

Я показал значок и увидел в его глазах привычную смесь тревоги и уважения — так на нас обычно реагировали южане.

— Я… арестован?

— Нет еще, — прорычал я своим обычным голосом «крутого парня». — Тебе это не грозит, если, конечно, не станешь увиливать от сотрудничества с нами в столь важном деле.

— Что… мне нужно делать?

— Сэм, можешь ты рассказать нам о том, как все случилось? — Рауль убрал удостоверение в карман, но так, чтобы был виден уголок, — этот психологический прием помогал нам сохранять превосходство над допрашиваемыми.

— Вы… об этой аварии?

— Да, о ней.

Сэм Мак-Гинти лихорадочно соображал.

— Почему же?.. А, вспомнил: вонючка… то есть скунс… Да, точно, скунс выбежал на дорогу. Я вывернул руль, чтобы его не раздавить, и врезался в дерево, — вдохновенно врал наш водитель. — Дальше не помню…

— Ты хороший игрок в покер, — почти ласково произнес Рауль. — Но перед визитом сюда мы заглянули в участок и видели интересные снимки. Автобус аккуратно разрезан пополам, как будто по нему прошлись круглой пилой.

Наш собеседник и глазом не моргнул.

— Не представляю, о чем вы говорите.

— А края оплавлены! — гаркнул я. — Оплавлены! Мак-Гинти, ты знаешь, что такое лазерный луч?

По выражению его лица я понял, что да — знает. Наверно, Алхимик воспользовался особым заклинанием или управляемой молнией — в любом случае это должно было напоминать гражданскому человеку лазерный луч.

— Так вот. Иностранные шпионы выкрали с нашей базы… — я попытался вспомнить название местного гарнизона, но так и не вспомнил и выпалил наудачу, — с форта Вашингтона, образец новой лазерной винтовки. Пентагон хочет вернуть его.

— Сэм, — проникновенно добавил Рауль, — Америке нужна эта винтовка!

Водитель был потрясен.

— Неужели комми?

— Вот именно.

Умение красиво лгать — составная часть нашей работы.

— Тогда ладно. — Патриотические интонации сделали его голос тверже. — Я не хотел говорить, потому что боялся: вдруг меня упрячут в психушку… Но ради Америки…

— Мы имеем общее представление, — пояснил Рауль. — Расскажи просто, что сам видел. Нам важны любые подробности.

Подвешенная рука больного дрогнула, — он пытался сосредоточиться, лицо его сморщилось от умственного напряжения.

— Значит, так… Дело было в четверг, около полудня. Я вез старшеклассников в Сэйертон, и вдруг на дороге появился этот псих. На такого сразу обратишь внимание… понимаете, на нем было кимоно, а на голове аквариум…

Мир вокруг замер. Стало так тихо, что я слышал собственное дыхание, не говоря уже о слабом гудении мониторов.