Анатолий Бурак - Лицо особого назначения

Расталкивая ожидающих и ежесекундно принося извинения, Юля двинулась по направлению к парню. Тот обратил внимание на получившуюся вокруг пробивающейся к нему Юли возню, но не сделал попытки ни двинуться навстречу, ни убежать. Подойдя поближе, девушка обнаружила, что ошиблась. При ближайшем рассмотрении оказалось, что этот мужчина немного старше вчерашнего нахала. Да и глаза вроде потемнее.

Тот удивленно пялился на нее, и Юля разозлилась. Вот еще, неужели она гоняется за самоуверенным наглецом? Конечно нет, просто… Что — просто, она и сама не знала и рассердилась еще больше. К счастью, подошла электричка, и народ стал, подобно мультяшному пчелиному рою, втягиваться в вагоны. Девушке наступили на ногу, кто-то легонько напирал сзади, намекая на желательность ускорить посадку, и неожиданная встреча вылетела из головы.

Человек, беззастенчиво набившийся в братья покойному Николаю, проснулся около десяти утра. Скончавшийся сутенер был занятной личностью, и его наследник с интересом прокручивал в голове воспоминания. Детство с гадкими проделками вроде издевательств над животными и отнимания карманных денег у младших, постоянное заискивание перед старшими… Это не вызывало особого интереса. Гораздо занимательнее были последние несколько лет, на протяжении которых Николай шел к единственной цели: деньги и еще больше денег. Ради этих разноцветных бумажек проделывались всевозможные гадости — предавались друзья и шантажировались, автоматически становясь врагами, совершенно чужие покойному люди.

Какая-то часть столь притягательных фантиков была спрятана в квартире. Юноша, «вспомнив» о тайниках, потянулся и, отбросив одеяло, встал с постели. Вряд ли стоило оставаться здесь надолго. И хотя инкриминировать ему было практически нечего, молодой человек предпочитал сменить место жительства.

Босые ноги утонули в мягком ворсе ковра, и парень, достав из кармана лежащих на полу джинсов связку ключей, стал отодвигать диван. Скатав ковер, кладоискатель вынул несколько паркетин, и перед его глазами оказалась металлическая дверца. Руки сами безошибочно нашли нужный ключ, и вот уже толстая пачка долларов перекочевала в карман джинсов. Второй тайник обнаружился в стене. Это был классический сейф, спрятанный за картиной. Опять деньги и большой черный револьвер. В памяти всплыл автоматический кольт. И тут же «вспомнились» цифры — одиннадцать и четыре десятых миллиметра. Что ж, возможно, и пригодится. Кто-то вчера открыл на него сезон охоты, и оружие очень даже не помешает.

Положив револьвер на стол и покончив таким образом с делами, парень занялся приготовлением завтрака. Сварив кофе и настрогав пару бутербродов, он стоял возле окна и, меланхолично жуя, предавался воспоминаниям. На этот раз своим собственным.

В голове звучали слова наставника, собравшего их, несмышленышей, чтобы подготовить к жизни в жестоком мире:

— Вы и другие, подобные вам, относитесь к типу людей с очень хорошо выраженным инстинктом выживания. Если любой из вас попадет в неблагоприятную среду либо же во враждебное окружение, то спустя непродолжительный срок вы, сами того не замечая и не предпринимая никаких видимых усилий, окажетесь во главе прайда.

Высокий седовласый человек обвел притихших детишек взглядом, чутко улавливая малейшие детали их мимики и подсознательно разбивая новых питомцев на группы, составляемые по каким-то одному ему различимым признакам.

— Но, не стоит обольщаться. Это ваше врожденное свойство не делает вас всемогущими, отнюдь нет. Ибо так уж устроен мир: что-то приобретая, мы вынуждены обязательно что-то отдавать взамен. С самого дня рождения все люди входят в жизнь свободными. Независимыми от страхов, предрассудков и привязанностей. Когда вы родились, у вас не было мировоззрения и убеждений. Никто из вас не знал, на каком языке он будет говорить, какой окажется его вера, за какую партию отдаст он свой голос на выборах. Вам пока неизвестно, какой профессии отдадите предпочтение — врача, скажем, или художника. Но, над этим мы, к сожалению, не властны, ибо за нас все решила природа. Расположив хромосомы в каком-то ей одной ведомом порядке. — Учитель откашлялся и продолжал: — Но, дети мои, все вы растете, учитесь, впитывая подобно губке информацию. И каждый из вас определяет для себя приоритеты. Именно для того чтобы научить вас распознавать добро и зло, отличать белый цвет от черного, я и стою перед вами. С этого момента вы должны стараться в каждом своем поступке найти смысл. И платой за это будет потеря свободы. Ибо кому многое дано, с того многое и спросится…

Вот так его лишили детства. Десятки подобных «вундеркиндов» обучались в закрытой школе, по сути своей являвшейся детской колонией. Общество, которое породило этих детей, было столь гуманно, что не уничтожало маленьких вампиренышей. Под неустанной опекой старших, прошедших такую же подготовку и умеющих управлять первобытными инстинктами, они подвергались ежедневной обработке, которая учила их на уровне рефлексов обуздывать свои желания и контролировать поступки.

Не всем удавалось дожить до выпускного бала. Тех же, кто успешно оканчивал сие учебное заведение, как правило, ждала участь тюремного надсмотрщика, по совместительству выполняющего обязанности палача. Прямо скажем, незавидная участь, особенно если учесть врожденную тягу к свободе и неуемное желание шалить и совершать необдуманные, даже противоправные действия.

Зазвонил телефон, прервав поток воспоминаний, и молодой человек непроизвольно вздрогнул. Жизнь продолжалась, и кому-то срочно потребовался настоящий хозяин квартиры. Что ж, пора покинуть временное пристанище. Тем более что теперь у него появились деньги, дававшие возможность хотя бы частично адаптироваться в новом мире.

Человек, с чьей помощью он смог перебраться сюда, уверял, что о существовании подобных ему здесь если и подозревают, то не относятся к этому серьезно. И при должной осторожности можно прожить годы и годы, не привлекая внимания и пользуясь главным богатством, которого лишили дома: той самой свободой, без которой ты вроде бы и не человек, а так, цепной пес. Как ни назови, а из общества тебя все равно выкинули. Пусть даже вежливо и с должными почестями.

И вот получалось, что все зря. И этот мир, дав насладиться прекрасным чувством свободы всего каких-то два дня, встретил его разрывными пулями. Но, ему выписали билет в один конец, и обратного пути не было. А поскольку смерть не входила в число его излюбленных привычек, предстояло осваивать новую среду обитания.

Юноша спустился в холл и, подойдя к стеклянной будке, в которой расположились консьержи, отдал ключи: