Анатолий Бурак - Лицо особого назначения

— Будте добры, передайте Николаю, когда вернется.

Затем, осторожно прикрыв за собой дверь, вышел на улицу. Идти было совершенно некуда. Солнце начинало припекать, и в голове мелькнула мысль, что он поторопился покинуть временное жилище. Но, возвращаться там, откуда он прибыл, тоже считалось плохой приметой, и парень зашагал сам не зная куда.

Дойдя до троллейбусной остановки, он обратил внимание на листки, расклеенные на столбах. Иногда люди, ожидающие транспорта, читали объявления и отрывали клочки бумаги.

«Дикость какая», — мелькнула мысль. И этот архаичный транспорт. Неудобный и дребезжащий, в который набивалось такое множество людей. И такой примитивный способ обмена информацией.

Похоже, этот мир находился на заре варварства, что давало огромные преимущества такому, как он. И в переполненном жестяном контейнере можно было абсолютно спокойно забирать столько энергии, сколько душа пожелает. И ни один ограбленный не то что не протестовал, но даже не понимал, что собственно с ним происходит. А первобытные методы оповещать сограждан о чем-либо таили в себе практически полную анонимность при найме жилья.

По-видимому, вчера его приняли за другого. И автоматную очередь он поймал случайно. Так, знаете, пролетала мимо, в надежде за кого-нибудь зацепиться…

Усмехнувшись, молодой человек подошел к столбу и начал читать. Память донора, находящегося в данный момент в одном из моргов Москвы, услужливо выплеснула наверх нужные навыки.

«Работа…» «Не Гербалайф… „Стоматолог, быстро, качественно… Пропишу… „Сниму… «Сдам внаем гараж…“ Вот наконец то, что нужно. «Сдается однокомнатная квартира. Семье без детей или одинокому человеку без вредных привычек. Предоплата“.

Он оторвал белый лоскуток с цифрами и направился к таксофону. Подталкиваемый чужими навыками, стал рыться в карманах в поисках жетона, уронив при этом пистолет, засунутый за пояс. Оружие лязгнуло об асфальт, привлекая внимание прохожих.

— Зажигалка, племяннику в подарок купил, — мгновенно среагировал юноша, поднимая смертоносную игрушку.

Но, никому не было дела ни до куска железа, грохнувшегося на мостовую, ни до мифического племянника, в подарок которому он якобы предназначался. Население суетливо продолжало свой бег, который не могло остановить даже субботнее утро. Занятое круговертью болезней и выздоровлений, лечением поносов и устранением запоров. Кто-то спешил на встречу, кого-то ждала работа, которая, несмотря на жаркую июньскую субботу, не желала ни стоять, ни убегать, подобно волку, в лес. И парень, засунув револьвер за пояс джинсов, неторопливо побрел туда, куда подсказывала ему заимствованная память. А именно, переводить свободно конвертируемые зеленые бумажки в изделия полиграфистов другого цвета, находящиеся в обращении на территории Российской-Федерации и позволяющие приобрести необходимые жетоны.

После непродолжительных телефонных переговоров он отправился на встречу с хозяином квартиры и спустя два часа заселился в скромные апартаменты, ничуть не походившие на роскошное жилище сутенера. Здесь были кровать и телефон, а также присутствовала роскошь в виде цветного телевизора, выпущенного еще при Союзе, и такого же древнего видеомагнитофона. Самым главным же достоинством нового жилья было то, что оно пусть на время, но принадлежало только ему.

Заплатив и отказавшись отдать документы, квартиросъемщик выпроводил хозяина и улегся на кровать. Впервые в жизни он был предоставлен самому себе и, получив то, ради чего рискнул поломать прежний уклад жизни, поневоле растерялся.

Если бы юноша, столь рьяно стремившийся к свободе, был так же хорошо подкован в психологии, как и его наставники, он смог бы понять, что с ним происходит, ибо распознал бы настоящую природу своего образа мыслей, за десятилетие вложенного умелыми педагогами в подсознание ребенка. Это было нечто сродни религии, выражавшейся в неосознанном желании почувствовать себя частью целого. Неизменного и всеобъемлющего. Внушающего безоговорочное благоговение и стремление доверить свои незначительные заботы попечению Доброго и Мудрого сверхсущества.

Но, увы, он был еще слишком молод, чтобы забираться в такие дебри своей души. Да и вряд ли понимание того, что с ним происходит, помогло бы повернуть время вспять. И школа, и все ей сопутствовавшее остались в прошлом. Мосты были сожжены, а Рубикон, роль которого исполнял Портал, соединявший его сверхцивилизованный мир с этим варварским местом, перейден.

Это ни к коей мере не было наказанием, и выбор был только его. С достижения им пятнадцатилетия и до момента принятия решения, то есть три с половиной года, он знал о возможности уйти. Их всех, уже достаточно взрослых, чтобы отвечать за свои поступки, собрал один из наставников.

— Ни для кого из вас уже не секрет, что мы имеем некоторые отличия, затрудняющие… м-м-м… адаптацию в человеческом обществе. Уже двести лет как на таких, как мы, не охотятся, предоставив возможность если и не полноценно, то, во всяком случае, более-менее достойно жить.

Юноши и девушки зашумели. Впервые с ними говорили столь откровенно, и это вызывало смятение. Все эти годы они провели в обществе себе подобных. Природа позаботилась о сохранении вида, действуя по принципу «ворон ворону глаз не выклюет». И таким образом, они были практически полностью изолированы от нормальных людей, лишенные тем самым возможности «питаться» чужой энергией.

На пороге совершеннолетия им предстояло «выйти в люди». Увы, это не первый бал Наташи Ростовой, а ознакомительная экскурсия в государственную тюрьму, располагавшуюся на одном из спутников. В случае эксцессов заключенных было не так жаль, а на сторожей их потенциал не производил впечатления.

— … Таким образом, вы имеете возможность сэкономить свои силы и время, согласившись добровольно покинуть пределы цивилизованного мира.

— И что, там тоже можно жить? — Спрашивавшая, девушка с белокурыми волосами, явно не доверяла говорившему, считая его слова ложью, призванной облегчить работу палачам и заставлявшей жертву самой взойти на плаху.

— Во время работы луча, позволяющего открыть Портал, некоторые исследователи на короткое время выходили, чтобы исследовать местность. Ничто не затрудняло дыхания, и в каждом та, ком месте имелась биосфера.

— Почему же эти миры не колонизованы, если там так расчудесно?

— Установка, позволяющая осуществить переброску, работает крайне нестабильно. Мы вообще не уверены в том, что каждый раз посещаем один и тот же мир. А отправлять экспедиции, не имеющие надежды вернуться, — слишком дорогое удовольствие.

— Выходит, это всего лишь смена тюрьмы на колонию! — раздался чей-то голос.