Илья Бердников - Вояж Проходимца

Туман разошелся, открывая длинную стену двухэтажного деревянного дома. Из окон льется теплый свет, обещая уют и укрытие от промозглого тумана. Над двустворчатой дверью — вывеска с надписью на незнакомом языке и изображением широкоплечего кучерявого мужика в фартуке. Улыбка мужика так и говорила: «Зайди, согрейся, отдохни, перекуси!» — и отчего-то очень хотелось ей верить. Возле трех невысоких ступенек, ведущих к дверям, курили несколько легко одетых человек. Я удивился, что они вышли подымить наружу, но табличка возле дверей с перечеркнутой широкими красными линиями сигаретой ясно давала знать — в этом заведении не курят. И это тоже мне очень понравилось: терпеть не могу, когда приходится в кафе дышать табачным дымом, который, к тому же, до этого прошел чьи-то легкие.

Вслед за новым знакомым (так и неясно было, как мне нужно к нему относиться и за кого считать) я поднялся по трем ступенькам и шагнул в дверь, чуть не споткнувшись о прошмыгнувшую вперед Маню. Навстречу мне пахнуло теплым воздухом, ароматами еды, древесного дыма, сдобы, свежезаваренного кофе…

«Да это просто придорожный рай какой-то!» — восхищенно подумал я, оглядывая уютный зал: повсюду дерево, на окнах — стильные занавески… мягкий свет ламп накаливания освещает массивные столики и не менее массивные стулья вокруг них, на длинной стойке темного дерева красуются сияющими пузатыми боками два огромных самовара, рядом с ними — ряд лотков со свежей сдобой, какими-то пирожками, судочками…

Где-то половина столиков была занята: мужчины самого разнообразного возраста и вида не спеша ели, пили, негромко разговаривали. Никакой суеты, беспорядка, излишнего шума. Создавалось впечатление строгой организованности происходящего: хотя она и не была видна на первый взгляд, но организованность все равно присутствовала незримо, следила за порядком, контролировала, не допуская нарушения своих уставов…

За стойкой, важно оглядывая полупустой зал, стоял тот самый широкоплечий и кучерявый мужик, что был изображен на вывеске. Даже фартук полностью соответствовал. Рядом с мужиком суетился, принимая какую-то снедь из проема, видимо ведущего в кухню, бойкий парнишка в красной рубашке.

Это заведение было отличной «запятой» — местом остановки на Дороге, где уставшая команда могла подкрепиться и отдохнуть, набираясь сил для следующего отрезка пути. Таких «запятых» побольше — и дорога до самой «точки» — конечного пункта — была бы намного легче.

Как только мы вошли, мужик в фартуке кивнул головой, и к нам тут же подскочил рослый парень, так же одетый в красную рубаху и в черные узкие брюки, подхватил саквояж из рук толстячка, а тот бодро засеменил к стойке, сняв свою английскую кепку.

— Фридрих Францевич, — кучерявый мужик слегка поклонился, — надолго к нам?

— Вы же знаете, Михал, что нет. Все проездом, проездом… Меня и Алексея должны ждать, э?

— Уже почти неделю, — кучерявый Михал говорил со Шварцем, но его карие, слегка навыкате глаза внимательно изучали мою физиономию, словно хозяин или распорядитель гостиницы (а я уже не сомневался, что он им является) пытался понять, что я собой представляю и как со мной обращаться. Кого-то он мне напоминал, этот мужик. Кого-то, кого я видел совсем недавно, вот бы вспомнить…

Толстяк всплеснул руками:

— Неделю! Алексей, вы слышали? Столько времени… но ничего, ничего: сегодня и отправимся, вот перекусим только.

Михал повернулся к парню, что так и стоял с саквояжем Шварца в руках:

— Багаж отнесешь в тот транспорт, понял? И рюкзак господина… э-э… Алексея — также. Еще позови оттуда всех: господин Шварц будет завтракать в четвертом номере.

Ого, «господин Шварц»! Похоже, что толстячок пользовался здесь уважением. Я уже сообразил, что он каким-то боком причастен к поездке, в которой я приму участие, вот только понять бы его роль…

Эх, слишком мало вводных дал мне Зоровиц: прибыть на эту станцию, именующуюся номером 83 — даже названия она не имела, хотя многие станции, наоборот, не имели номера, — представиться хозяину гостиницы — похоже, этому самому Михалу. Хозяин как раз и должен был указать мне транспорт, который мне предписывалось провести на Сьельвиван. Вот и все. Негусто, правда?

— Пойдемте, Алексей, — Шварц покатился к дверному проему, в котором виднелись лестничные ступени, — нам нужно подкрепиться перед дорогой!

Я было последовал за ним, но кто-то остановил меня, ухватив за рукав:

— Спешишь, все спешишь, Проходимец!

Тощий, сгорбленный, одетый в какие-то лохмотья человек вылупил на меня блеклые глаза, ощерился в непонятной улыбке. И как я его не заметил в зале?

— Ничего, скоро будешь спешить еще больше! Петенька видит, Петенька знает! — И снова непонятная гримаса на сером, обрамленном неопрятными космами лице. Не разобрать было — улыбается человек или скалится от боли.

Я непроизвольно попытался освободить рукав куртки, но сутулый ухватился и второй рукой, снова выставив выпирающие плохие зубы в кривом оскале:

— Не обижай Петеньку, выслушай, потом спешить будешь!

— Алексей, вам лучше послушать, — тихонько пробормотал Шварц, поднявшись к моему уху на цыпочках. — Это местная достопримечательность, многие считают, что его… гм, пророчества всегда исполняются. Потерпите немного…

Я мазнул взглядом по залу. Действительно, абсолютно все лица были повернуты в нашу сторону, никто не разговаривал; водители жадно прислушивались к блажи сутулого кривляки. Михал вон даже через стойку перевесился, чтобы ничего не пропустить.

— Правильно, правильно, Петеньку нужно слушать!

Вот же черт криворотый! И угораздило же меня на местного юродивого напороться! Теперь понесет, готовься… И что делать в такой тупой ситуации? Разве что молчать, чтобы не раззадорить и так больного на голову Петеньку.

— Будешь бежать, будешь! — Юродивый стал приплясывать, притоптывать, впрочем не отпуская мою руку. — Ведь ОНА за тобой гонится, вертится, крутится, след твой чует, не собьется, не обманешь, Петенька знает…

«Петенька идиот!» — чуть было не ляпнул я, но взглянул на напряженные лица в зале и сдержался.

Михал чуть через стойку не падал — что-то показывал мне руками, выпучив глаза не хуже Петеньки. И чего он?

— Спроси кто «она»? — донеслось до меня его громкое шипение.

Доброволец-помощник, блин!

— От нее не скрыться, тебя хочет, тебя ищет, шею твою чует, лезвия остры… — бесновался Петенька. — Хоть за тридевять земель, хоть за стены изо льда — не уйдешь ты никуда!

Так, стихи пошли, скоро балет начнется…

— Кто за ним гонится?

Шварц! Еще один помощник! Хотя… может, отвяжется после вопроса?

— Ну кто же это? — спросил я. — Давай выкладывай интригу!